Криминалистка - Мария Ветрова

Светка продолжала дрыхнуть, поэтому я поленилась приготовить себе что-нибудь основательное, а просто попила чаю с вареньем и булкой с маслом, и двинула вперед.

Находилась эта радиостанция неподалеку от центра, в обыкновенном «сталинском» доме казенного вида. Казенщиной несло от первого этажа, представлявшего собой то ли склад, то ли гараж немереной площади. Потому что никаких окон внизу не было, только огромные железные ворота. А вход на радио — со скромненького неприметного крылечка, приткнувшегося сбоку.

Войдя внутрь, я первым делом наткнулась на мальчика в родной ментовской форме, немедленно меня тормознувшего, а после того как я протянула ему удостоверение, вспыхнувшего и отдавшего честь… У него самого погончики были старлейские… Едва сдержав улыбку, я поглядела на парня как можно строже и поинтересовалась, как мне пройти на эту самую радиостанцию. Он замялся:

— Вообще-то, товарищ капитан, у нас заранее пропуск заказывают…

— Мне заранее не нужно было! — сказала я суровым голосом. — Я, товарищ старший лейтенант, убийство расследую, а не угон «копейки»!

Парнишечка побледнел и поспешно ткнул пальцем в узкую лестницу, начинавшуюся почти что от его будочки:

— Третий этаж… Там будет такая широкая площадка с тремя дверями. Ваша дверь — крайняя справа!

— Благодарю вас, товарищ старший лейтенант, — серьезно кивнула я и начала карабкаться по этой узехонькой лестнице. Ну и теснотища тут!

Площадка, упомянутая старлеем, правда, оказалась широкой. А вот коридор за ней — снова узким, и, войдя в него, я поначалу даже не посмотрела по сторонам, где, как выяснилось чуть позднее, за двойными прозрачными дверями располагались студии. Потому что прямо передо мной, загораживая единственный проход, сидела… самая настоящая, живая обезьяна! И, между прочим, не какая-нибудь смешная мартышка, а здоровенная, почти в половину человеческого роста обезьянища со злобной мордой, одетая тоже по-человечески… Вот это — фишка!.. Я так испугалась, что даже не сразу заметила, что на ней ошейник, на ошейнике — ремень, привязанный к трубе парового отопления. Но все равно коридор был узким и пройти рядом, не задев это чудовище, я просто не могла… У нас что, уже обезьяны по радио вещают?!

— При чем тут радио? — Неожиданно, к моему громадному облегчению, рядом со зверем возник толстяк с растрепанными седыми патлами. Наверное, я с перепугу свой идиотский вопрос задала вслух… — Радиостудии, — добродушно пояснил толстяк, — по правой стороне коридора, а по левой — наоборот, телестудии… Мы с Кузей ждем начала съемок… Да, Кузя?

Обезьяна, оказавшаяся еще и мужиком, что-то буркнула в ответ, причем басом.

— Что ж, Кузенька, давай-ка пропустим даму!

И, отвязав ремень, он потянул свое чудище за собой в глубь коридора, на прощание кивнув мне головой:

— Зря вы Кузеньки испугались, девушкам его бояться нечего, он у нас только бородатых мужчин на дух не переносит… Да, Кузенька?

«Кузенька» в ответ зарычал, словно был тигром, а не обезьяной, и они наконец исчезли… А я перевела дыхание…

После такого потрясения, прежде чем войти в единственную незастекленную дверь, расположенную по правой стороне коридора, пришлось мне несколько секунд постоять перед ней, чтобы собраться с мыслями заново.

За дверью оказалась обычная комната с окнами, довольно большая, не менее чем с пятью компьютеризированными столами. Казалось, что обладатели столов расставляли их каждый по-своему, не считаясь друг с другом. Человек десять или около того метались по комнате с какими-то бумажками в руках, разговаривали по телефонам, друг с другом — и все это одновременно. Ни один из них даже не думал обратить на меня внимание… Все-таки творческие люди — очень странные создания!..

Присмотревшись к этой толпе, я наконец обнаружила единственного человека, спокойно сидевшего за своим столом возле окна. Это был рослый, широколицый парень, наверное, мой ровесник, внимательно изучавший какую-то газету, Целая пачка других газет лежала перед ним, и он изредка что-то подчеркивал в той, которую читал.

Я двинулась к нему сама, по возможности обходя его беспокойных коллег.

— Здравствуйте, — произнесла я как можно приветливее. — И разрешите представиться: капитан милиции Екатерина Клобукова!

Ни я, ни мое удостоверение, на которое он даже не взглянул, ожидаемого впечатления не произвели. Парень посмотрел на меня отсутствующим взором, потом слегка нахмурился:

— Здрасс… Клобукова? Капитан милиции?.. Клобукова… Клобукова… А у вас какое время? Что-то я не помню вашу фамилию в сегодняшней сетке. Опять, наверное, Маринка все перепутала… Маринка!!!

Имя девушки он выкрикнул таким злобным голосом, что я от неожиданности едва не охнула. Немедленно, словно из-под земли, выскочила откуда-то сбоку презабавная рыженькая девчушка, которой на вид я бы дала — ну не больше шестнадцати. Смешные кудряшки, вздернутый носик, усыпанный, как у большинства рыжих, веснушками, веселые карие глаза.

— Я тут, Рудик, что случилось? — Она искоса глянула на меня и абсолютно безмятежно уставилась на Рудика.

— Почему я не видел в сегодняшней сетке Клобуковой?!

— Потому что ее там нет и быть не должно, — спокойно ответила Маринка. — А что?

— Стоп! — Я наконец сообразила, в чем дело. — Она права, меня там нет и быть не должно, я по другому вопросу!

— По другому? — искренне изумился Рудик. — Так почему же сразу не сказали?!

— Не успела! — Как-то автоматически я тоже повысила голос и поняла, что, если вступлю в дискуссию, дело швах! Никакого толку от моего визита не будет. — Убита ваша коллега! — взяла я с ходу быка за рога. И к моему изумлению, меня услышали все. Потому что в комнате мгновенно установилась тишина.

— Что?.. — пролепетал Рудик. — Господи, кто?..

— Маша Моргунова…

— Маша?! Господи, Господи… — Если остальные просто ахнули, то рыженькая Маринка запричитала, прижала руки к щекам и отчего-то присела на корточки. Из ее совсем недавно веселых глаз хлынули слезы — такие обильные, как будто только и ждали возможности пролиться…

Я немедленно потеряла интерес к Рудику и повернулась к девчушке.

— Я ей говорила, говорила… Господи, ну почему она меня не послушалась?!. — Маринка продолжала горько плакать, а я чуть ли не силой помогла ей подняться и усадила на подсунутый кем-то стул, сама усевшись рядом на чью-то тумбочку, не до конца заваленную бумагами.

— Вот горе-то, вот горе, — продолжал бормотать Рудик, — и, как назло, у меня через пять минут прямой эфир, обзор прессы… Вы подождете? Они с Маринкой дружили… Подождете?