Ученик чародея - Антон Медведев

Настя внимательно посмотрела на него, и было в ее взгляде что-то такое, от чего он слегка смутился.

— Что происходит? — тихо спросила Настя. — Ты смотрел на себя в зеркало?

— Что, неужели так плохо выгляжу? — попытался отшутиться Андрей, но это у него, судя по реакции Насти, не очень-то получилось.

— Плохо, Андрей. Ты осунулся, у тебя круги под глазами. — Настя протянула руку, провела ладонью по его заросшей щеке. Да, побриться бы ему не мешало…

Он ничего не ответил. Едва заметно вздохнув, завел машину и выехал на дорогу.

Молчала и Настя. Прошло несколько минут, наконец, она снова взглянула на него. — Андрей, расскажи мне все. Я должна знать.

— Я не могу, — ответил он. — Это может быть опасно для тебя. Очень опасно.

— Так нельзя. Если все настолько серьезно, давай пойдем в милицию, расскажешь им все.

— Милиция здесь ничем не поможет, — ответил Андрей, перестраиваясь на соседнюю полосу. — Это не в ее компетенции.

— Ну, тогда в ФСБ пойдем, или еще куда — нельзя же так.

— Ты не понимаешь, — произнес он, взглянув на девушку. — Здесь никто не может помочь, понимаешь? Никто. Мне на данный момент ничего не угрожает, но узнать, что стало с Таней, я пока не смог. И все, что я могу сделать, это не втягивать во все это тебя. Поверь, так будет лучше.

— Андрей, но ведь я тебя во все это втянула. Из-за меня ведь все это!

— Ты здесь ни при чем, — ответил Андрей. — Так что не кори себя. Когда-нибудь я все расскажу тебе. Но сейчас не могу. Прости…

Они подъехали к дому Насти, Андрей остановил машину.

Девушка вздохнула, открыла было дверь, но снова притворила ее и взглянула на Андрея.

— Андрей, — тихо сказала она, глядя ему в глаза. — Приходи ко мне сегодня вечером. Я одна буду…

— Я все равно ничего не расскажу, — ответил он, усмехнувшись.

— Кретин, — быстро сказала девушка и выбралась из машины. — Идиот…

Она быстро пошла к подъезду, Андрей тихо чертыхнулся — действительно кретин. Выскочив из машины, побежал за Настей. Догнал он ее уже в подъезде.

— Подожди, Настя… — он схватил ее за рукав. — Прости, я действительно кретин и идиот. Не обижайся. Девушка остановилась.

— Отстань. Езжай ты со своими тайнами знаешь куда… — Настя, не обижайся. Ну не хотел я…

— Я не обижаюсь. Прости, мне пора, — мягко освободив руку, Настя пошла к лифту. Постояв несколько секунд, Андрей вздохнул и пошел к машине, чувствуя себя самым настоящим идиотом.

«Может, это и к лучшему, — подумал он, садясь в машину. — Зато теперь она в безопасности».

Тем не менее, в душе остался неприятный осадок. Можно встретить Настю завтра, по пути на работу, и попросить прощения — это будет правильно. В то же время делать этого было нельзя- Пусть уж лучше он останется в ее глазах последним кретином.

Андрей вздохнул, взглянул на часы. Почти половина шестого. Ему пора — нельзя заставлять Катерину ждать.

Он возвратился домой лишь к половине восьмого. Закрыл дверь, разулся, снял куртку. В принципе, он не ждал от этой встречи чего-то сенсационного, так оно и получилось. Катя оказалась довольно милой девушкой, была, по-видимому, влюблена в Сиротина. Но ничего не знала. Тем не менее, она укрепила веру Андрея в то, что внезапное исчезновение Сиротина связано именно с Шиловым. Ничего конкретного, отдельные мелкие нюансы, но в совокупности с магнитофонной записью они говорили о многом. Девушка помогла ему, чем могла, и Андрей не мог требовать от неё большего.

Итак, Шилов. Интересно, а он-то еще жив? Положеньице у него тоже весьма шаткое. И если он не дурак, то должен это понимать. И наверняка понимает…

Андрей прошел в гостиную, сел в кресло, глубоко вздохнул. Может, сыграть на Шилове? А почему бы и нет? Судя по голосу на пленке, он не слишком-то волевой человек. Так, марионетка Фольмера. И если на него хорошо надавить…

Из этого и в самом деле могло что-нибудь получиться. Андрей задумчиво наморщил лоб. Но при одном условии: если Борис Григорьевич еще жив. Впрочем, все это будут уже завтрашние заботы.

Как ни странно, Шилов оказался жив — Андрей понял это в тот момент, когда услышал в трубке уже знакомый ему по звукозаписи голос.

Шел девятый час утра, Андрей стоял в телефонной будке на окраине города. Так было безопаснее.

— Борис Григорьевич? Здравствуйте… — Андрей быстро оглянулся, проверяя, нет ли кого рядом. Так, на всякий случай. — Доброе утро. С кем имею честь?

— Это не важно, Борис Григорьевич. Дело в том, что у меня для вас есть очень важная информация. Сделаем так: я перезвоню вам через минуту, а вы позаботьтесь о том, чтобы ни ваша секретарша, ни кто-то другой не слышали этого разговора. — Андрей положил трубку и стал ждать, задумчиво вертя в руках маленький плеер. Через минуту он снова набрал номер «Орион-Инвеста». Шилов ответил сразу же. — Да, я вас слушаю…

— Прежде всего, Борис Григорьевич, я хочу прокрутить вам отрывок из одной аудиозаписи, тогда вам многое станет ясно. — Андрей включил плеер, поднес его к трубке. Снова зазвучали голоса Шилова и бесследно сгинувшего Сиротина. Когда запись кончилась, он выключил магнитофон и снова прижал трубку к уху. — Вы слушаете, Борис Григорьевич?

— Да… — Голос Шилова был слегка хриплым. — Я слушаю… Кто вы?

— Только не считайте меня шантажистом, — ответил Андрей. — Скорее наоборот, я хочу избавить вас от очень больших неприятностей. Дело в том, что примерно через сутки эта пленка — а точнее, ее оригинал, — ляжет на стол Фольмера, и я никак не смогу этому помешать. Фольмеру не нужны неприятности, Борис Григорьевич, — мне кажется, что ваша жизнь висит на волоске. — Зачем вы все это мне говорите?

— Объясняю ситуацию. Думаю, вы понимаете, что в тот момент, когда пленка попадет к Фольмеру, ваша карьера закончится? — Допустим, и что дальше?

— Тогда у меня — а точнее, у тех людей, которых я представляю, есть к вам небольшое деловое предложение. Мы можем помочь вам исчезнуть. Новое имя, новый паспорт. Плюс сто тысяч долларов наличными. Что скажете?

Собеседник не отвечал, в трубке слышалось лишь тяжелое дыхание.

— Борис Григорьевич, поверьте — это не провокация, и лично вы никому не нужны. Просто вы оказались между молотом и наковальней. Нам ваша смерть не нужна — напротив, мы предлагаем очень конструктивное сотрудничество. От вас потребуется сделать перед видеокамерой небольшое чистосердечное признание по факту гибели Храмова. Расскажете, кто выступал заказчиком, кто был исполнителем. Себя можете выгораживать, вы нам не нужны. После этого получите кейс с деньгами, документы — и езжайте куда хотите. Чем дальше, тем лучше. Что скажете, Борис Григорьевич?

— Я должен подумать, — голос Шилова заметно дрожал.

— Само собой, — согласился Андрей. — Но вы должны понимать, что у нас слишком мало времени. Я перезвоню вам через тридцать минут… — Андрей положил трубку.

Он вышел из телефонной будки, сел в машину. Клюнул? Кто его знает. Впрочем, факты налицо, от них никуда не денешься. Шилов явно узнал звукозапись и даже не стал отпираться. Да и какой смысл? Одно дело, если бы пленка, допустим, просто компрометировала его в глазах органов юстиции — тогда бы он все отрицал. Но пленка-то попадет — точнее, якобы попадет — в руки Фольмера. А тот не станет проводить экспертизы, не станет ничего доказывать. Он просто шлепнет Шилова — как человека, допустившего утечку информации, — и делу конец. Нет человека — нет проблемы. Что тут еще скажешь…

Через двадцать минут Андрей подъехал к телефонной будке возле Дома быта. Вряд ли все эти предосторожности были необходимы, но чем черт не шутит…

Выждав еще десять минут, он вылез из машины и прошел к телефону. Как и в прошлый раз, Шилов ответил сразу же. — Итак, Борис Григорьевич, что вы решили?

— Хорошо, я согласен, — голос Шилова все еще дрожал. — Но мне нужны гарантии.

— Борис Григорьевич, вам придется просто поверить — я не знаю, какие гарантии и каким образом я могу вам дать. Могу сказать одно — тот человек, на которого я работаю, всегда выполняет свои обещания. И если он сказал, то так оно и будет. Просто поверьте, и все будет в порядке. Через неделю вы будете совершенно другим человеком. Потом смените еще раз паспорт, и никто в целом мире не будет знать, где вы. Это очень хороший вариант.

— Хорошо, — несколько зло ответил Шилов. — Что конкретно я должен делать?

— Пока ничего. Я должен доложить о вашем согласии, мы подготовим аппаратуру, деньги, бланк паспорта. Дайте ваш домашний телефон, вечером я позвоню вам и все расскажу.

— Семьдесят два — двадцать пять — двадцать семь.

— Хорошо, Борис Григорьевич. — Андрей записал номер в блокнот. — Да, обязательно сделайте сегодня фотографии на паспорт. И еще одна просьба: не делайте никаких глупостей, пусть все идет так, как шло. Фольмер не узнает о пленке раньше завтрашнего вечера, к этому времени мы уже успеем все сделать. Просто будьте благоразумны, и все будет в порядке. Я позвоню вам в восемь вечера. Договорились? — Да, я буду ждать. Но вы не обманете?