Человек в коричневом костюме - Агата Кристи

Гарри мог обеспечить меня едой и кровом, но шпилек для волос он достать был не в состоянии, и я ходила с распущенными волосами. Они у меня прямые, черные и длинные, до колен. Я сидела, подперев подбородок ладонями и глубоко задумавшись. Но в какой-то момент почувствовала на себе пристальный взгляд Гарри.

– Вы похожи на колдунью, Анна, – произнес он, нарушив молчание, и в его голосе зазвучали какие-то новые нотки.

Гарри протянул руку и дотронулся до моих волос. Я вздрогнула. Он, чертыхнувшись, отскочил и воскликнул:

– Вы должны уехать завтра же!.. Я больше не могу! В конце концов, я ведь мужчина! Вам надо уехать, Анна. Обязательно. Вы умная девушка и сами знаете, что так больше продолжаться не может.

– Да, пожалуй, – медленно произнесла я. – Но… мы были счастливы, да?

– Счастливы? Какое там счастье?! Это ад!

– Ну уж и ад…

– Почему вы меня мучаете? Зачем издеваетесь надо мной? Говорите, а сами украдкой улыбаетесь.

– Я не улыбаюсь. И вовсе не думаю над вами издеваться. Если вам хочется, чтобы я уехала, то я уеду. А захотите, чтобы осталась, – останусь.

– Не надо! – взволнованно вскричал Гарри. – Не надо! Не искушайте меня, Анна. Вы отдаете себе отчет в том, с кем имеете дело? Я дважды преступник. Человек, за которым гонится полиция. Здесь меня знают как Гарри Паркера и считают, что я уходил в поход, но в любой момент местные власти сопоставят одни факты с другими, и не миновать беды. Вы так молоды, Анна, и так красивы… Мужчины будут сходить от вас с ума. Перед вами весь мир, любовь, счастливая жизнь, все-все! А моя жизнь уже прожита, испорчена, исковеркана, в моей душе одна горечь.

– Если я не нужна вам…

– Вы знаете, что нужны. Знаете, что я бы все отдал, лишь бы не выпускать вас из объятий, навеки спрятать вас здесь, вдали от мира. И вы искушаете меня, Анна. Завораживаете своими длинными, как у колдуньи, волосами и глазами… они бывают то золотисто-карие, то зеленые и всегда смеются… даже когда ваши губы не улыбаются. Но я уберегу вас и от меня, и от себя самой. Завтра вы уедете. В Бейру!

– Ни в какую Бейру я не поеду, – перебила я Гарри.

– Нет, поедете. Не захотите добровольно, я отвезу вас и силой посажу на корабль. Вы думаете, у меня нет нервов? Думаете, мне легко просыпаться каждую ночь в страхе, что за вами вот-вот явятся ваши враги? Нельзя надеяться на чудеса. Анна, вы должны уехать в Англию и выйти замуж… Выйти замуж и жить счастливо.

– С надежным человеком, за которым я буду как за каменной стеной.

– Это лучше, чем… чем тридцать три несчастья.

– А что станется с вами?

Он помрачнел, в лице его появилась непоколебимая твердость.

– У меня есть цель. Какая – не спрашивайте. Думаю, вы догадываетесь. Знайте только, что я смою с себя позор или погибну… Но перед этим вытряхну душу из мерзавца, который пытался убить вас в ту ночь!

– Справедливости ради надо сказать, – заметила я, – что он не сталкивал меня в пропасть.

– А ему это и не понадобилось! Он рассчитал все гораздо умнее. Я потом ходил туда. Все было в порядке, но по следам, оставшимся на земле, я понял, что негодяй слегка передвинул камни, отгораживающие тропинку. На самом краю обрыва растут высокие кусты. Негодяй положил в них несколько камней, и вы считали, что бежите по тропинке, а на самом деле мчались в пропасть. Да, если мне удастся до него добраться, я ему не завидую! – Гарри немного помолчал и добавил совсем другим тоном: – Мы никогда не говорили на эти темы, Анна, но теперь пора. Я хочу рассказать вам все с самого начала.

– Если вам горько ворошить прошлое, то не надо, – тихо сказала я.

– Нет, я хочу, чтобы вы знали. Я не думал, что смогу поведать кому-нибудь эту историю. Забавные шутки играет с нами судьба, не так ли?

Гарри опять помолчал пару минут. Солнце уже зашло, и африканская ночь накрыла нас своим бархатным покрывалом.

– Кое-что мне известно, – мягко заметила я.

– Что именно?

– Ну, например, что ваше настоящее имя – Гарри Лукас.

Гарри все еще колебался… Он избегал моего взгляда и смотрел прямо перед собой. Я не понимала, что творится в его душе, но вот наконец он кивнул, как бы приняв какое-то неведомое мне решение, и начал рассказывать.

26

– Вы правы. Мое настоящее имя – Гарри Лукас. Папа был отставным военным, который уехал в Родезию и стал фермером. Он умер, когда я учился в Кембридже на втором курсе.

– Вы его любили? – внезапно вырвалось у меня.

– Я?.. Не знаю…

Гарри зарделся и продолжал с неожиданной страстностью:

– Хотя почему я так говорю? Конечно, я любил моего отца! В последнюю нашу встречу мы сказали друг другу немало горьких слов, да и до этого часто ссорились из-за моих диких выходок и долгов, но я был привязан к бедному старику. Теперь-то я понимаю – насколько… Но уже слишком поздно.

Совладав с собой, Гарри продолжал более спокойно:

– В Кембридже я встретил одного парня…

– Эрдсли-младшего?

– Да, Эрдсли-младшего. Его отец, как вы знаете, был очень известным человеком в Южной Африке. Мы сразу подружились. Нас связывала общая любовь к этим краям и тяга к нехоженым тропам. Покинув Кембридж, Эрдсли окончательно разругался с отцом. Старик дважды оплачивал его долги, но на третий раз отказался. Разыгралась ужасная сцена. Сэр Лоренс заявил, что терпение его лопнуло и он больше пальцем о палец не ударит ради сына. Пусть тот сам становится на ноги. В результате мы отправились вдвоем в Южную Америку на поиски алмазов. Я не буду вдаваться в подробности, скажу только, что там оказалось чудесно. Мы, разумеется, столкнулись с массой трудностей, но то была отличная жизнь, суровая борьба за существование вдали от цивилизации… Да, именно в таких условиях познаются настоящие друзья. Мы так сроднились с Эрдсли, что нас могла разлучить только смерть. Ну вот… как вы помните, полковник Рейс рассказывал вам, что наши усилия увенчались успехом. В непроходимых джунглях Британской Гвианы мы обнаружили второй Кимберли. Я не могу вам передать нашего ликования! Дело было даже не в деньгах… Эрдсли привык к богатству и знал, что после смерти отца будет миллионером, а Лукасы всегда жили в бедности, и я привык к этому. Нет, нами владел восторг первооткрывателей. Торжествуя, мы приехали в Кимберли и привезли великолепные образцы алмазов, чтобы показать их экспертам. И там, в гостинице, встретили ее…

Я замерла, а моя спокойно лежавшая рука невольно сжалась в кулак.

– Ее звали Анита Грюнберг. Она была актрисой. Совсем юной и очень красивой. Она родилась в Южной Африке, но от матери-румынки. Ее окружал ореол таинственности, что делало эту девушку еще более привлекательной для парней, вернувшихся домой из дикой сельвы. Так что охмурить нас оказалось проще простого. Мы оба влюбились в Аниту, и не на шутку. Впервые что-то омрачило нашу дружбу, но разрушить ее не смогло. Я искренне верю, что любой из нас ради счастья друга готов был отойти в сторону. Однако Анита играла в другую игру. Впоследствии я иногда задавался вопросом: почему она не вышла за Эрдсли, ведь сын сэра Лоренса был заманчивой партией? Впрочем, как выяснилось, у нее уже был муж, сортировщик алмазов, работавший в «Де Бирс». Но о том, что она замужем, никто не знал. Анита притворилась, будто ее безумно интересует наше открытие, и мы рассказали ей все и даже показали алмазы. Наша Далила – это имя ей подходит больше всего! – прекрасно справилась со своей ролью.

Когда стало известно про ограбление «Де Бирс», нас вдруг арестовали, конфисковав алмазы. Вначале мы лишь посмеивались, случившееся казалось нам полнейшим абсурдом. Но когда потом на суде предъявили алмазы, выяснилось, что они те самые, похищенные у «Де Бирс»… Анита Грюнберг же исчезла, как сквозь землю провалилась. Она виртуозно подменила камни, и все наши заявления о том, что мы привезли совсем другие алмазы, вызывали только презрительную улыбку.

Сэр Лоренс Эрдсли обладал огромным влиянием. Ему удалось добиться прекращения дела… Однако наша жизнь была исковеркана, доброе имя опорочено. Все считали нас ворами, и сердце старика не выдержало. Он имел суровый разговор с сыном, во время которого обрушил на его голову целый град упреков. Старик сделал все, дабы спасти честь семьи, но с того дня перестал считать юного Эрдсли своим сыном. Он яростно ругал сына, а тот, мальчишка, глупый гордец, проглотил все молча и не пожелал убеждать отца в своей невиновности. Сын ушел с последней встречи, клокоча от гнева… Через неделю началась война. Мы записались добровольцами. Вы знаете, что произошло дальше. Мой друг, равного которому не было, нет и не будет, погиб… отчасти по своей вине… он все время лез под пули. Он умер, так и не смыв с себя позор…

Клянусь вам, Анна, я ненавидел ту женщину, в основном из-за Эрдсли. Его эта история ранила куда сильнее, чем меня. Я был безумно влюблен в Аниту – думаю, пару раз она даже не на шутку перепугалась, – но чувство Эрдсли было гораздо серьезней и глубже. Для него она стала центром Вселенной, и ее предательство подорвало в нем желание жить. Удар судьбы оглушил его, буквально парализовал.