Валерий Иванов-Смоленский Повелитель мгновений - Неизвестно

Было в словаре еще и слово «VENTILATIO», которое он сразу же отбросил, поскольку оно переводилось как «проветривание». В дедовом кабинете в окнах не было форточек, а сами окна никогда не открывались. Так что проветривание в качестве шифрованного послания никак не подходило.

Роба не сомневался, что это слово было написано дедом на старинном документе неспроста. VENTILO – это был след. Но какой? Куда он вел? «Веять, махать»… Чем машут? Веером, например. И под «веять» подходит. Роба дотошно обыскал весь дедов кабинет, но нигде не нашел не только веера, но даже его изображения.

Теперь, когда с помощью чудодейственной пластинки он мог перемещаться практически невидимо для окружающих, Роба не боялся часто и подолгу бывать в комнате деда. Более того, он уже начал понимать, что дед исчез неспроста и неслучайно. И пластинка эта была оставлена не зря. И предназначена она была именно ему, Робе. Но зачем? Что дед имел в виду, оставляя ее внуку? Уж, во всяком случае, не за тем, чтобы Роба показывал с ее помощью разные фокусы или пакостничал своим врагам. Нет, не таков был окруженный ореолом загадочной учености Даниил Модестович. И, в свою очередь (Роба был в этом уверен), дед полагал, что не таков и Роба, чтобы заниматься всякими пустяками и глупостями.

И Роба каждодневно и упорно продолжал свои поиски. Машут крыльями бабочки… Но у деда не было коллекции бабочек и это не относилось к его увлечениям. Или птицы… Не будем считать тех, что на улице, но других птиц или их чучел в доме не было. Разве что удалой попугай Педро Карлович. Но и его Роба не смог соотнести с текстом письма и свойствами пластинки. Вот в «Острове сокровищ», там попугай был и вроде играл какую-то роль. А в донесении, или «рецепте», как ее именовал Лейтенант Короны Эрнан Эргадес», никакого попугая, равно как и иных птиц не было.

Роба аккуратно очень тщательно исследовал комнату деда, все кабинетные полки, все ящики письменного стола и даже попытался открутить его ножки, в поисках замаскированного тайника. Он въедливо обследовал все находящиеся в кабинете объекты и вещи на предмет скрытых полостей и пружин, но все было напрасно. Никаких признаков, указывающих на VENTILO, с тайным смысловым значением не обнаруживалось.

И лишь однажды он обрадовался, решив, что наткнулся на искомое. Перебирая и пересматривая все находящиеся на полках томики художественной и научной литературы, он наткнулся на книгу М.Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». На ее титульном листе он увидел длинного, как жердь, всадника, сидящего на коне и одетого в старинные доспехи. И неважно, что рядом с испанским офицером, как полагал Роба, находился смешной толстячок верхом то ли на ослике, то ли на муле. Главное их фоном служила здоровенная ветряная мельница с могучими крыльями.

Все сходилось: Испания, старинный офицер в доспехах и мельница, которая машет крыльями, когда ветер веет. Вот оно VENTILO!

Роба с бьющимся сердцем, сунул вожделенный томик под рубашку и спустился вниз, тем более что мать звала его уже на ужин. Сначала книга была исследована на предмет тайных знаков и, не найдя таковых пришлось приняться за ее кропотливое чтение. Он читал это объемистое произведение весь вечер. А затем и всю ночь. И, поскольку мать ревностно следила за его полноценным сном, то читать пришлось под одеялом с помощью фонарика.

Утром Роба завтракал с тяжелой головой и опухшими осовелыми глазами. Аппетита совсем не было, и мать с тревогой посматривала в его сторону, однако ничего не сказала. По дороге в школу, а также на первом уроке он с трудом пытался соединить почерпнутое из книги с древним письмом испанского офицера. Не получалось. Содержание книги казалось ему странным: какой-то явно ненормальный псих затевал по каждому малозначительному поводу разборки, в том числе и с самой ветряной мельницей и при этом бывал бит. Скучно, совсем не интересно, и не просматривается никакая связь с посланием испанского лейтенанта. На всякий случай Роба проштудировал книжку еще раз, однако, с тем же результатом. Никакой тайной смысловой нагрузки в произведении неведомого ему Мигеля де Сервантеса Сааведры (таково было полное имя испанского писателя) он так и не обнаружил.

Загадка начертанного дедом слова VENTILO казалась неразрешимой. Однако Роба был упрям, чувствовал, что разгадка лежит где-то неподалеку и продолжал поиски.

Как это, зачастую и бывает, удача пришла случайно и внезапно. Разыскивая в гараже подходящую гайку, взамен утерянной с крепления велосипедного колеса, Роба наткнулся взглядом на стоявший в углу вентилятор.

- Вентилятор…, - пробормотал он, мазнув по нему отсутствующим взглядом. И сразу же застыл, пораженный звучанием этого слова.

- Вентилятор! Вентило! Вентилятор! Вентило! – повторял Роба, поражаясь, как же он не набрел на это созвучное слово раньше. – Ну, конечно же, вентилятор! И машет лопастями и веет ветром…

Злополучный вентилятор действительно раньше стоял в дедовом кабинете, и дед включал его, разгоняя густые клубы сигарного дыма. В результате дым проникал и на первый этаж, что вызывало недовольное ворчание робиной мА. После исчезновения деда вентилятор был взят из его кабинета для просушки погреба, да так и остался в гараже, поскольку мА и раньше избегала навещать загадочное дедово обиталище, а уж после его пропажи – тем более. Роба, впрочем, никогда не обращал на него внимания.

А, сейчас, включив дополнительный светильник и присмотревшись, он заметил, что все три лопасти вентилятора усыпаны десятками черненьких буковок. Они были разбросаны по поверхностям лопастей совершенно бессистемно. Вглядевшись, Роба понял и их природу. Буковки были самоклеющимися, и это не являлось фабричным производством. Литеры клеились явно вручную, о чем говорила их кособокость и хаотичность расположения. Такие алфавиты продавались целыми наборами для маркировки товаров и учинения необходимых надписей на различных предметах.

Напрягая зрение, Роба попробовал сложить из них слова, читая их то по горизонтали, то по вертикали, то по диагонали. Не складывалось. Это была явная шифровка. Вероятно, здесь требовалось применение специальной дешифровальной решетки, о которой он читал в каких-то приключенческих книжках. Суть заключалась в том, что неизвестный шифровальщик брал текст из какой-либо книги или статьи и вразброс, бессистемно, выделял из текста буквы, из которых складывал нужные слова, а из слов предложения. Затем он брал лист бумаги или картона и вырезал в них крохотные окошечки сообразно выбранным буквам. Передвигая картонку с окошечками вниз по тексту в определенной последовательности человеку, имеющему текст и решетку, можно было прочесть это зашифрованное послание. В общем-то, техника немудреная, но без такой сетки написанное прочесть правильно было невозможно.

Текст у Робы теперь имелся. Оставалось найти ключ, то бишь ту самую решетку. Вначале задача эта не показалась трудной. Решетка должна быть такой же лепесткообразной формы, как и лопасти вентилятора. Все закоулки Роба уже добросовестно обшарил. Значит, следовало просто перетряхнуть книги в дедовом кабинете, решетка должна лежать между их листами. А, поскольку лопасти были большими, решетка могла покоиться в недрах только больших книг, которых было не так уж и много.

Сказано – сделано. Роба тщательно перелистал все дедовы фолианты, но ничего не нашел. То есть, не совсем, чтобы ничего – были обнаружены незаполненная почтовая открытка, банкнота пятирублевого достоинства выпуска 1961 года, миниатюрный календарик и чистая белая бумажная салфетка. На всякий случай эти находки были полностью прощупаны и просвечены фонариком, но ничего содержащего даже намек на тайну отыскано не было. Скорее всего, интеллигентнейший и аккуратнейший Даниил Модестович использовал эти прозаические предметы в качестве закладок при чтении.

Неунывающий Роба поиски, однако, продолжил.

Глава тринадцатая

А еще Робе очень хотелось получить медаль. Настоящую. У деда было целых два ордена, причем один иностранный и три медали, в том числе «За победу над Германией». Дед, оказывается, умудрился еще и повоевать, о чем никогда не рассказывал. И пА успел еще до флота заработать медаль «За трудовые заслуги».

Из наград у Робы были две медали: за второе и за третье места в шахматных турнирах. Но они были не всамделишными, из какого-то легкого сплава, почти невесомые, правда, на красивых красных ленточках. Он подозревал даже, что эти кругляки сделаны из пластмассы и лишь покрыты серебряной и бронзовой красками. Можно было проверить – так ли это, поцарапав по их поверхности, например, булавкой. Но тогда медаль утратит свою красоту, и Роба не стал этого делать.

На орден Роба, разумеется, не рассчитывал. Это что же надо совершить, чтобы тебя наградили настоящим, по возможности боевым, орденом? По меньшей мере, где-то повоевать и совершить ратный подвиг. Но для армии Роба был еще мал, а с оружием обращаться пока не умел. Максимум его боевого опыта составляли стрельба из рогатки (но это еще почти в младенческом возрасте) и в тире из воздушки, то есть из винтовки, выплевывающей маленькие свинцовые пульки под воздействием сжатого воздуха. И то результаты были, скажем так, не очень. Один раз сбил самолет, да еще раз попаданием в цель запустил старинный хрипучий граммофон с песней про какую-то дубинушку. А пулек израсходовал десятка полтора.