Глупая серая мышка - Наталья Бульба

Когда же я увидел, как этот чертенок, нисколько не стесняясь ни меня, ни ребят, оголяет свою точеную ножку… вооруженную кинжалами, сильно засомневался в своем желании ехать с ней куда-либо. Кроме одного конкретного места. На том же этаже, где и ее комнаты.

Уже готов был предложить остаться. Но… Она уже сидела в карете, игнорировав все правила этикета и очень не лестно отзываясь о некоторых, которые суют свои холеные ручки туда, куда не следует. Едем. Строю планы мести. Надеюсь, что при таком скоплении благородных имен, да с официальной версией моей любовницы, она будем вести себя не столь недоступно.

И очень сильно ошибся. Каждый раз, дотрагиваясь до ее тела, вздрагивал как зеленый юнец. От страха. Наткнуться на спрятанные в самых неожиданных местах острые лезвия.

Возвращение домой воспринимал как подарок судьбы. Одна радость осталась — спрятаться в собственном кабинете, сказавшись безумно занятым.

Зря надеялся. Захватив из библиотеки очередной исторически опус, завалилась в мой кабинет. Охранять.

Так и сидим с ней. Я с секретными бумагами. Она, забравшись с ногами в кресло, с очередным толстенным фолиантом. Историю миров и рас изучает. Тайны мои семейные пытается разгадать.

Еще одна искательница правды нашлась. Видел я те пыльные талмуды, к которым ее нежные пальчики прикасались. Сколько раз по ночам сам над ними глаз не смыкал. Ни одного упоминания о людях, с такими чертами лица и способностями. Спасибо еще, отец просветил, а то никто понять не мог, почему я к магии абсолютно не чувствителен. И к ядам. И еще так… по мелочи. А уж когда я понял, что все, что за свою жизнь прочесть успел, в памяти твердо держится… Лучше об этих ненормальностях никому лишнему не знать.

Но, ей об этом рассказывать не буду. Во-первых, нравится мне наблюдать за тем, как она умильно морщит лоб, пытаясь разобрать древние руны. Во-вторых, пока она занята, можно рассчитывать, что прогуливаться по моим любимым мозолям не будет. Да и… чем стихии не шутят. Вдруг откопает что.

Вообщем, со стороны посмотришь — идеальная пара. Она — в моих скелетах копается. Я — о ней пытаюсь хоть что-то узнать.

И оба безрезультатно. Ну со мной-то все понятно. Батюшка постарался концы вводу спрятать. А вот с ней. Словно ее и не существовало. До Марахеша. Конечно, можно было попробовать что-либо у эльфов или драконов узнать. Они, в отличие от наших магов и демонов, с храмом хоть какие-то отношения поддерживали.

Но… боюсь рисковать. Не должна мне по должности быть интересна какая-то танцовщица. Еще натолкну кого-нибудь не на те мысли.

Также обстоят дела и с ее спасителями. Ничего узнать не удается. Кроме замка А'Шер рядом с храмом ничего примечательного нет. А зная его взаимоотношения с хвостатыми… Скорее, об обратном подумать можно.

А ведь жаль. Так хочется иметь хоть какие-то козыри в рукаве, когда наступит момент исполнять свою клятву.

Вот и опять, я делаю вид, что на отчетах секретной службы пытаюсь сосредоточен. А сам за ней наблюдаю, сквозь опущенные ресницы.

Опять морщинки по лбу тремя волнами разбегаются, губы беззвучно шевелятся. Читает.

А я удивляюсь. Какая же она разная. То, смешная и проказливая. То таинственная и недоступная. То, словно шаловливый ребенок. То, как взрослая, знающая себе цену, женщина. То, хладнокровный воин. А уж танцовщица…

И с ужасом представляю, что мог в тот день проехать мимо, не остановиться на том постоялом дворе. А потом… Не пойти, как и собирался, к Камилле.

Какие случайности, какая игра судьбы пересекла наши пути. И как не дать ей их развести.

Задумался. Очнулся от ощущения взгляда. Татьяна все также в кресле, поджав ноги. Книга на коленях, ножны с клинками рядом. Хорошие клинки, надежные. Если бы я выбирал, лучшего оружия для нее вряд ли нашел бы. Взгляд задумчивый. На меня смотрит, но, словно и не видит. И кончик носа пылью выпачкан.

— Ты как мышка, тоже любишь свой нос всюду совать.

Что я такого сказал? Если действительно похожа. Зыркнула так, что едва с кресла под стол не сполз.

— Не называй меня так.

И продолжает на меня исподлобья посматривать.

— Тебя так кто-то уже называл? — Первая весточка из ее прошлого. Вот только, не радует как-то. Кто посмел моему чуду всякие прозвища придумывать.

А она вновь задумчиво так на меня смотрит. И чувствую, что-то сейчас выдаст, вон как в глазах чертенята проскальзывать начали.

И точно.

— А я знаю, где нужно сведения о твоей матери искать. — И, аж пальчик зубами прикусила, моей реакции дожидаясь.

— Таня, я эту книгу от корки до корки изучил. Ни один раз. И даже намека на это не нашел.

А она так ладошкой от меня отмахнулась.

— Да причем здесь эта книга. — Половинками фолианта хлопнула, на пол сбросила. С кресла соскочила. От поднявшегося облачка пыли носик сморщила. — Ты у магов искал? — И ко мне наклоняется. А у самой ворот рубашки распущен. И пушок на шее едва ли мне лицо не щекочет. И от тонкого аромата духов на всякие непотребности тянет.

С трудом беру себя в руки. Аккуратно складываю бумаги, убираю их в ящик стола. А она не шевелится, ждет ответа. А в вырезе рубашки… Лучше не смотреть.

— Искал. — Отвечаю, незаметно переводя дыхание.

— И у драконов искал. — Уже не спрашивает. Утверждает. Вообще, в книгах об этом написано не было. — И у эльфов тоже. Ну… у демонов вряд ли. Они историей не увлекаются. — Похоже, она не со мной разговаривает. Сама с собой беседу ведет. Пора вмешиваться, пока раздвоение личности не заработала.

— И что из этого следует? — Глаза на меня поднимает. А в глазах — приговор. Моим умственным способностям. Очень нелицеприятный. И медленно так, по слогам.

— А то и значит. Что там этой информации нет. — Нет, это невозможно. Я лучше еще пару раз с Ночными кинжалами встречусь, чем с нею разговаривать.

— И что? — Пытаюсь быть терпеливым. И не выдрать эту нахалку первым кожаным изделием, которое под руку попадется.

— А то. Что если этого нигде нет, значит надо искать там, где вряд ли кто искать будет.

Мысль, конечно, безумно интересная. Весь вопрос в том, сколько в этом мире мест, в которых точно никто искать не будет.

— Твой отец, где познакомился с твоей матерью? — И торжествующе на меня смотрит.

А я эмоции удержать не успеваю. Чувствую, как с трудом контролируемый гнев огненной волной накатывают на лицо. Это что, она уже и в семейный, тщательно охраняемый архив свои ручонки засунуть успела?

А она, словно и не замечает моего состояния.

— В храме надо искать. Наставницы на каждую свою ученицу записи в храмовой книге делали. И на гостей тоже.