Мятежный рыцарь - Дебора Макгилливрей

Сходство Джулиана и Деймиана поразило Тамлин. Видения предсказали приход лорда, чей цвет будет цветом воронов. Сент-Джайлз как две капли воды был похож на своею могущественного кузена, и частью его герба был ворон Могло ли предсказание Эвелинор быть ошибкой?

Тамлин лишь оставалось встать перед обоими мужчинами, чтобы услышать ответ Голоса. Лорд Сент-Джайлз казался ей привлекательным. У него были те же черты прекрасных мужчин рода Шеллонов, те же черные волосы и зеленые глаза. Но желала Тамлин только одного мужчину.

Может быть, уступить ему было бы не так легко, если бы она не увидела боль у него внутри и жажду покоя. Она желала его. И быть может, именно поэтому разделяла эту боль. В ее власти было предложить ему то, чего он жаждал.

Тамлин остановилась.

– Сегодня был трудный день. Я хотела бы удалиться.

Когда он посмотрел на нее с невозмутимым видом, который так раздражал ее, Тамлин захотелось как следует пнуть его по ноге. Он даже не пошевелился в ответ на ее слова. Они привлекли всеобщее внимание. Именно этого и добивался Джулиан. Пусть все видят, что она пришла к нему.

Он продолжал молчать. Тамлин кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Миледи, – остановил он ее, а когда Тамлин повернулась, протянул ей руку.

Ее янтарные глаза вспыхнули. Он умел скрывать свои чувства, но Тамлин поняла, чего он хочет. Пусть все видят, что они между собой ладят, что она признала его как хозяина Гленроа.

Отбросив гордость, Тамлин подошла и вложила свою руку в его протянутую ладонь. Напряжение, которое она чувствовала в Джулиане, его страх, что она окажется слишком своевольной, чтобы пойти на компромисс, отступили, когда она сдалась.

– Ты много работала, ухаживая за людьми Деймиана. Благодарю тебя. – Он привлек ее к себе, так что ее колено коснулось его вытянутой ноги. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, но я немного устала, я хотела бы выспаться.

Его сверкающие глаза очаровывали ее.

– Прикажи моему оруженосцу разжечь огонь в нашей спальне. Я скоро присоединюсь к тебе.

Расстегивая ремень, Джулиан делал вид, будто не замечает Тамлин. Она беспокойно подвинулась на дальнем краю кровати, притягивая тартан к труди. Изображать безразличие к Тамлин было нелегкой задачей. Она смотрела, как он раздевается и ложится в постель рядом с ней. Он чувствовал, что ее глаза скользят по его обнаженному телу, знал, что нравится ей.

Это была первая ночь, когда Тамлин не спала в комнате, где у дверей стоял охранник. Она больше не была пленницей. У нее появился выбор. Она могла уйти, сославшись на то, что ей надо заботиться о раненых. Джулиан улыбнулся, радуясь, что она пришла в его постель по собственной поле.

Тамлин восхищала его все больше. У нее был дух воина – хорошая черта, чтобы рожать сильных сыновей, хотя это всегда раздражало и будет раздражать его. Он чувствовал, что она не привыкла к уловкам и обладает глубокой честностью, которую он редко видел в женщинах при дворе. В ее эмоциях была открытость, которая позволяла ему чувствовать ее мысли. Когда они лучше узнают друг друга и построят совместную жизнь, это только укрепится.

Он улыбнулся в темноте. Как может одна женщина так влиять на его чувства, возбуждать в нем такие надежды?

– Тамлин, – проворчал он, подсовывая руку под голову, – ложись. Перестань прятаться в углу, как будто я собираюсь съесть тебя.

Она фыркнула:

– Разве драконы не едят прекрасных дев?

Он застонал, услышав эти слова. Вряд ли Тамлин может понять, какую боль они вызывают. Он желал эту женщину со всей силой страсти. Но в то же время решил сдерживаться, чего бы это ему ни стоило. Чтобы не смущать ее.

Она должна привыкнуть к мысли, что он станет ее мужем и господином. Ведь он чужак, захватил в плен ее отца, которого она обожает. Не важно, насколько болезненно будет воздерживаться, он решил сделать это ради нее.

Быть может, в их брачную ночь она захочет его. Священник сказал, что проведет церемонию через две недели после Белтейна.[6] Они с Тамлин могут использовать это время, чтобы лучше узнать друг друга.

Если только это не сведет его с ума.

Она снова заерзала.

– Тамлин, – прошептал он.

– Шеллон, ты в порядке? Ты говоришь так, будто тебе больно. – Она подвинулась, чтобы положить холодную как лед руку на его напряженный живот.

Джулиан вздрогнул.

– Господи, женщина, твоя рука…

– Прошу прощения, у меня всегда холодные руки, когда я нервничаю. – Однако она не убрала руку, а вместо этого стала водить ею по его рельефным мускулам.

Его жезл пришел в полную боевую готовность.

– Просто это мне не пришло в голову. – Он закрыл глаза, борясь с всепоглощающей страстью.

– Касаться тебя – все равно что касаться огня, – благоговейно прошептала Тамлин.

Даже в сумраке он увидел, что по щеке Тамлин побежала слеза, и смахнул ее. Вместо того чтобы убрать руку, он оставил ее там – ласкать большим пальцем мягкость ее щеки. Чувствуя… он не знал точно, как определить-то, что переполняло его сердце. Это было навязчивое ощущение чего-то новообретенного и драгоценного, но в то же время как будто это был жест, который он уже делал раньше.

В других обстоятельствах он был бы в восторге, что она дотронулась руками, пусть и холодными, до его тела. Но когда с трудом сдерживался, чтобы не перевернуть ее на спину и не войти в нее, он почувствовал, что Тамлин нужно утешение.

– Ложись, девочка. – «Пожалуйста, ляг раньше, чем я встану и разобью свою голову о каменную стену».

Она повиновалась, но ее рука осталась на нем. Мгновение он думал, что сможет контролировать сводившее его с ума желание, но она придвинулась к нему еще ближе.

– Шеллон, это так приятно. Когда я вот так замерзаю, бывает очень трудно согреться. Ты не против, если я положу другую руку?..

Движение Джулиана было таким быстрым, что Тамлин едва ли успела моргнуть. Он рывком опустил ее на кровать рядом с собой и накрыл их обоих одеялом.

– Больше ни слова! Лежи смирно. Попытайся заснуть.

– Но я…

– Девочка, закрой рот, или я заткну его перчаткой. – Он едва сдерживал смех.

Тамлин высунула лицо из-под одеяла и приподнялась на локте.

– Ты только и знаешь, что приказывать.

Он сел и сурово посмотрел на нее.

– А ты все равно не подчиняешься. – Он взял ее за плечо и снова уложил на кровать. – Выслушай меня, пока я не рассердился.

Воцарилась тишина. Стиснув зубы, он боролся с желанием, возраставшим с каждой минутой.

Когда он подумал, что разум может снова возобладать, она пошевелилась. Сначала одна нога случайно коснулась его лодыжки, когда Тамлин вытянулась. Господи, ее ноги были такие же холодные, как и руки! Потом она попыталась перекатиться, чтобы не лежать на своей левой руке. Снова подвинулась, стараясь устроиться поудобнее. Потом коснулась бедром его бока. Проклятие, что за женщина. Неужели не понимает, какому испытанию подвергает его?