Свора - Зов крови - Юлия Колесникова

Глаза Евы, необычайно зеленые, словно их подсвечивали лампочки, смотрели на меня как-то торжественно, и она этого, скорее всего, не замечала. Я также отметила, что одета она не как всегда в джинсы и свитер, а в милый сарафан, длиной до колен, из вельветовой ткани, а под ним бежевая блузка, с рукавами фонариками. Тут же на стуле висел пиджак в тон сарафана. Светящиеся глаза я еще могла понять, но то, что она в платье, о многом говорило. Грем, например, очень любил, когда девушки носили платья. Честное слово, они меня пугали!

Я красноречиво посмотрела на Калеба, и он, заметив мой взгляд, тут же постарался забрать отца из комнаты.

— Ну, девочки, вы тут поговорите о своем, а нам нужно обсудить свои мужские дела.

Лицо Калеба сохраняло спокойствие, но я-то видела, как его глаза насмешливо искрятся. Мы думали в данный момент об одном и том же.

Ева проводила Грема тоскливым взглядом, которого просто невозможно было не заметить.

— А теперь рассказывай, что между вами двумя происходит?

Я тут же перешла в наступление, не давая Еве опомниться. Она потупилась, сделав вид, что поправляет волосы Сони, но ей от меня не скрыть подлинных чувств.

— Ты о чем? — она попыталась сказать это невинным голосом, но вспыхнувшие щеки, тут же выдали ее обман.

— Я о том, что ты похудела, на тебе надет сарафан, а еще на твоем лице косметика, и вы несколько минут назад сидели с Гремом бок о бок, как голубки! Так в чем же дело? Уезжая в Чикаго, я определенно ни о чем таком не слышала.

Ева улыбнулась застенчиво и скромно, как школьница, которую священник застукал за прогуливанием уроков в кафе-мороженом. Ну, разве можно быть такой? Такой доброй, милой и простодушной? Только не в нашем мире. Как же она сможет когда-нибудь смириться с тем, кем является Грем. И зачем он только так поступает? Грем ведь и дальше занимается розыском жены, и он вряд ли захочет когда-нибудь обречь Еву на то, чтобы быть вампиром, так зачем тогда?

— Не знаю. Сама ничего не знаю. Просто когда вы уехали, я по привычке зашла к Калебу, чтобы отдать книгу, в тот день к Грему привезли детей, и я осталась ненадолго помочь. На следующий день позвонила твоя мама, и снова попросила посидеть с ними после колледжа. Тогда к вам домой пришел Грем, и остался, чтобы помочь мне, и так почти всю неделю. Один день я помогала Грему разбирать какие-то старые вещи, что остались от прежнего хозяина дома, чтобы забрать их в приход… и так вот почти вся неделя, — Ева рассказывала так, словно сама не верила тому, что говорит.

Густые каштановые волосы, которым могла бы позавидовать любая модель, закрыли от меня лицо Евы. Но мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что она скрывает от меня — надежду. Глупую надежду, которой так боялась я. Грем просто не имел права так себя вести. А он точно должен был понимать, какие чувства питает к нему Ева. И если он не понимал их ранее, то за эту неделю должен был понять! Я чувствовала, что у меня назревает ответственный разговор с отцом моего восьмидесятитрехлетнего парня!

Я просто так и не смогла заставить сказать ей еще что-нибудь. Не могла. Я себя ненавидела за то, что собиралась сделать, и все же была обязана, но сказать или поговорить с Евой сейчас было выше моих сил. Я слишком сильно устала. И проблемы с Пратом заставят меня просто наговорить ей слишком много болезненной или вообще запрещенной правды.

Прикинь Ева, тот, кого ты любишь — вампир!!! А не хочешь ли ты присоединиться к нашей компашке мертвяков? Ну как, ей понравиться такая правда? Я сомневалась. Сегодня я во всем сомневалась, а с какой я уверенностью возвращалась домой! Это мне наказание за самонядеяность!

Вечер неумолимо приближался и из всего того, что я хотела сделать, мне удалось только поесть.

Соня и Рики спали в комнате, которую Грем обставил специально для них (даже не могу передать, как меня это сначала напугало), а мы вчетвером расположились на кухне, понятное дело, что ели только я и Ева, но ее этот факт совсем не смущал. Калеб и я рассказывали о поездке, если можно назвать мои комментарии с полным ртом рассказом.

— Так значит ты теперь богачка, — усмехнулся Грем. Его глаза смотрели на меня по-доброму, как на пушистого медвежонка, которых можно встретить в сувенирных лавках.

— Да, — коротко сказала я, и попыталась скрыть улыбку, перехватив взгляд Калеба.

— Значит моему Калебу достанется богатая невеста, — усмехнулся он.

Красивый, такой, каким может быть только вампир, Грем, так же как и мой отец, вовсе не создавал впечатления грозности. Черные волосы, несколько поседевшие, серые глаза, с той же серебристостью что и у Калеба, все в Греме говорило о его мягкости, доброте. Он как никто другой подходил Еве, и я это понимала, как и то, что им не суждено быть вместе. Понимал ли Грем то, что своим незначительным вниманием подрывает защиту Евы, и она надеться и живет теперь этой надеждой? Скорее всего — нет. Он так привык жить мечтой на воссоединение семьи, что уже просто потерялся в этих мыслях.

Мне было его жаль и в то же время, Еву мне было жаль намного больше, потому что я как никто другой представляла, что такое надеяться. В моем случае, Калеб отвечал мне взаимностью и был свободен. Грем, может в некоторой степени и симпатизирует Еве, но в то же время он не свободен, по крайней мере, не перед самим собой. Патриция, если она была еще жива, ведь с вампирами разное случается, наверняка продолжила жить своей жизнью, вспоминая сына и мужа, если только изредка. И честно говоря, я ее не осуждала, хоть кто-то из них двоих зажил полноценно.

— Да уж, невеста, — усмехнулся Калеб, и посмотрел на меня. Все в нем говорило о любви, и напоминало мне о тех ночах на испанском острове, и днях, когда мы или встречали или провожали рассвет и закат. Говорили о тепле, и том дне, когда он устроил мне день сюрпризов в Чикаго. Это чувство в его глазах и мои воспоминания и были любовью.

Мы так и не говорили о будущем. Начали было говорить тогда на острове, но сначала Калеб был встревожен, а потом я просто не осмелилась. Он смутно знал, когда я хочу перестать быть человеком, а я могла только догадываться, хочет ли он жениться на мне со временем. Зато я более или менее знала о его прошлом. Что уже много значило для меня.

— Не слышала, чтобы вы двое собирались жениться, — Ева говорила со мной, но ее глаза время от времени перебегали на Грема. Но теперь, когда в доме были мы с Калебом, Грем почти не обращал внимания на нее и Ева это отметила. Она выглядела разочарованной и огорченной, чего и следовало ожидать. Или, точнее говоря, я как раз этого и ожидала. Грем просто снова станет старым добрым Гремом, а мне придется выслушивать рыдания Евы, или не рыдания, а скорее полную отстраненность Евы, каковой она и была большую часть времени, что я ее знала.