Прогрессивный сатанизм. Том 1 - Мильхар

То обстоятельство, что, действуя на основании этих принципов примерно 2 миллиона лет, человечество не погибло и даже добилось некоторых успехов, ничего не доказывает. Динозавры, как известно, процветали на нашей планете десятки миллионов лет, и где они теперь? Кроме того, как показывает история, не все из 4 постулатов выдерживают проверку опытом.

§2. Недостатки метода. Объективность – это самый достоверный из 4 постулатов, случаи его несрабатывания исключительно редки и обычно имеют правдоподобные объяснения (некорректные условия эксперимента, невнимательность, предвзятость или психологические особенности исследователя и т.п.).

С повторяемостью дело обстоит неоднозначно. В биологических и социально-экономических структурах, в динамике мирового океана и атмосферы, в поведении солнца и вообще в сложных системах повторяемость выполняется лишь от случая к случаю. У них есть множество особых точек (сингулярности, бифуркации, и т.п.), так что малое отклонение параметров дает полное изменение картины.

Делимость выглядит так себе. Чем дальше развивается наука, тем яснее становится, что, по крайней мере, "естественная" классификация, которая установилась в науке более 300 лет назад, никуда не годится. Отрасли науки, которые объявлялись непересекающимися по предмету исследования, начинают переплетаться и проникать друг в друга, так что названия типа "физико-химическая робототехника", "социально-экономическая биокибернетика" или "политическая зоопсихология" уже никого и не удивляют.

Похоже, что постулат делимости в большинстве случаев выполняется, но только при какой-то другой, не "естественной" классификации.

Хуже всего с преемственностью. Как уже было сказано, у нас процесс научного познания требует построения абстракций и классификаторов (понятийного аппарата).

Далее все частные приемы решения задач привязаны к уже построенному классификатору, составляя с ним единую базу знаний. Таким образом становится практически невозможным сохранить знания, поменяв понятийный аппарат. Если обстоятельства меняются, и наш классификатор становится непригодным для окружающих объектов и ситуаций, то все накопленные знания могут оказываться бесполезными. Так, довольно обширная база инженерных знаний об объектах, составленных из вращающихся и перемещаемых элементов, не годится для собирания граней "кубика Рубика" (у него другая структура классов ситуаций). При этом знание нескольких простых "рубиковских" правил позволяет решать эту головоломку, почти не задумываясь.

Можно возразить, что правила для "кубика Рубика" были созданы в рамках нашего научного метода познания. Конечно, это так, но надо учитывать, что злосчастный кубик был придуман как иллюстрация к некоторым абстрактным системам в теории групп, т.е. задача о его сборке вместе с решением появилась в ходе совершенно других исследований. Если бы эту головоломку придумали до упомянутых исследований, то ее решение потребовало бы несоразмерно больших усилий. Для ряда других комбинаторных головоломок, аналогичных кубику Рубика, у нас нет общего решения – это, например, "задача о коммивояжере", к которой мы еще вернемся.

Другой недостаток преемственности связан со свойством отбирать и совершенствовать только тот способ решения, который дал более успешные результаты, отбрасывая при этом другие способы. Это т.н. "жадный" (greed) алгоритм перебора вариантов, который работает лишь для узкого класса задач, а в общем случае приводит к неоптимальному методу. Грубо говоря, если нам требуется найти самую высокую точку в Тибете, то "жадный алгоритм", стараясь на каждом шаге увеличить высоту, приведет нас не на Эверест, а на вершину ближайшего холма.

В науке отражением этого недостатка являются периодические кризисы, состоящие в том, что все исследования, казалось бы, завершены, открывать больше нечего, но при этом природа множества явлений осталась совершенно неясной.

Можно возразить, что естественные науки все-таки каждый раз выходили из кризиса.

Конечно, как-то выходили, но каждый раз это был тяжелый и драматический процесс, который был связан с ломкой преемственности – там, где необходимость этой ломки становилась очевидно-неизбежной. При этом неизвестно, были ли преодолены кризисы, или были просто пришиты заплатки на старые концепции естествознания, придуманные еще в античные времена.

Третий недостаток преемственности относится к коллективному поведению и алгоритму подражания. Достоинства подражания уже были отмечены: оно позволяет всем особям использовать полезный опыт, полученный одной из них (в т.ч. более молодым особям использовать опыт старших). Суть подражания в том, что чужой опыт перепроверяется минимально, или вообще не перепроверяется. Но в этом скрыта опасность заимствования "ошибочного опыта" – т.е. подражания действиям, которые или бесполезны, или просто вредны. Этому вопросу посвящено эссе С.Лема "Культура как ошибка". Все обучение человеческих существ основано на подражании старшим и подражании лидерам. Так из поколения в поколения передаются не только знания, но и ошибки, в т.ч. ошибки концептуальные, и они накапливаются в виде той "культурной традиции", которая объективно мешает развитию познания и прогресса.

§3. Культура мифа как ошибка. Нам достоверно известно, что общая концепция современного естествознания в чем-то ошибочна, и уж точно не является по-настоящему объективной (истинной, абсолютно верной). Наши знания о природных процессах – это лишь связи между описаниями условий некоторой группы экспериментов и описаниями их обобщенных результатов, в рамках нашей довольно неадекватной лексики. Описания условий и результатов заведомо некорректно отражают реальные условия и результаты – поскольку термины и структуры языка описания являются продуктом культурного мифа, уходящего корнями в первобытную эпоху. Это – важный момент, на котором надо остановиться подробно.

Вся познавательная человеческая деятельность с момента превращения человека в существо, владеющее символическим аппаратом (т.е. членораздельной речью), протекает в рамках мифических представлений. В каждую эпоху совокупность замеченных связей и эффектов повторяемости интерпретировалась в виде мифа о том,

"как все устроено". Миф, требовал связи всех существенных знаний в единое целое, в "концепцию естествознания" – поскольку разрозненные знания трудно пересказывать и трудно запоминать. В ходе превращения знаний в мифы, к ним, для связности и образности, добавлялось множество паразитных утверждений о мотивах деятельности метафизических существ – богов или духов, которые устроили мироздание определенным образом.

Если первобытный миф содержал паразитные конструкции только для связности, то мифы эпохи развитых общественных отношений придали таким конструкциям статус выше, чем у собственно полезных знаний. По мифу получалось, что боги или духи устроили не только природу, но и общество, раз и навсегда предписав определенные законы как отношениям между вещами, так и отношениям между людьми. Миф становился священной коровой – его нельзя было редактировать, в нем нельзя было менять ни слова, поскольку это затрагивало не только парадигму естествознания, но и устои общества. Природа не имела права быть устроена иначе, чем сказано в мифе, поскольку она обязана была своим строением обосновывать и оправдывать идиотское устройство социума.

Паразитные лексические конструкции порождались метафизикой для объяснения и оправдания дефективных социальных отношений. Эти конструкции через общность языка попадали в естествознание и застревали там, обрастая всяческой мистикой и парализуя познавательную активность, иногда на целые столетия. С другой стороны, социальные отношения воспроизводились в среде естествоиспытателей, порождая там иерархию званий, носителям которого приписывался априорный авторитет в вопросе толкования основ устройства природы. Цель создаваемой научной иерархии, как нетрудно догадаться, в том, чтобы управлять иллюзиями в области строения окружающей природы, регулируя общественные представления о том, "как все устроено". Выдающиеся открытия делают обычно люди в возрасте 35-50 лет без особых званий. Но средний "академический ученый" – это 60-70 летний чиновник, который за предшествующие 35-45 лет работы в науке показал себя последовательным жрецом преемственности и ни разу не выразил сомнения в компетентности "старших товарищей". Науку двигают вперед активные, смелые и талантливые люди, а управляют наукой носители противоположных качеств.

В случае, если обществу надо бороться за свое существование перед лицом острой конкуренции, войн и стихийных бедствий, научную иерархию приходится отодвигать в сторону вместе с ее мифами, и стимулировать реальную исследовательскую деятельность без уважения к парадигме и почтенному возрасту ее носителей. Но как только уровень опасности снижается, все возвращается "на круги своя".