Связанные судьбой - Ванесса Фитч

Джон прочитал публикацию до половины, когда понял, что репортер рассказывал о незаурядном событии. Оказывается, в Грэнтли на неделю закрывалось движение по Мэйн-стрит, так как работники водоснабжения пытались выяснить, почему у питьевой воды в городе «явный бензиновый привкус».

Он бегло просмотрел все до конца, высматривая знакомую фамилию. Странно, но Шепард здесь не упоминался. Он перечитал первую статью строка за строкой. Принялся за вторую, по-прежнему недоумевая.

Оказывается, работы производились две недели подряд. Раскапывали подходы к источнику загрязнения воды — резервуару под новой заправочной станцией. Огромный бак сваривали секциями, и швы были уже повреждены, когда резервуар опускали в черную орегонскую глину. Бензин начал просачиваться в почву сразу же. Затем приводились мнения экспертов о мерах, которые будут приняты для устранения течи. Вторая статья заканчивалась заверением владельца заправочной станции о том, что проблема будет решена «безотлагательно». Джон испытывал брезгливое чувство, встречая имя владельца — Джон Франсис Кох. Прадед нынешнего Гранта Коха.

Джон был заинтригован: ни в первой, ни во второй статье никаких упоминаний имени Шепарда. Так почему же Майк включил эту вырезку в свой семейный архив? Не давало покоя подозрение, что он умышленно поместил эти материалы сюда, чтобы надежно спрятать их. Но если так, то именно они могли послужить основанием во что бы то ни стало проникнуть в дом Бетси и в кабинет начальника пожарной охраны.

Когда шаги Бетси раздались у двери его комнаты, папка с вырезками уже спокойно лежала на дне коробки, которую Джон поспешно затолкал под кровать.

— Я увидела свет, — сказала Бетси, проскользнув в комнату и закрывая дверь. Ее щеки раскраснелись, волосы на ветру растрепались. В руке она держала маленький белый пакетик со штампом аптеки Гроулера.

— Не думаю, что там у тебя гамбургеры, — лукаво заметил Джон, обрадовавшийся ее приходу.

— Открой и посмотри, — ответила она и швырнула пакетик Джону. — А я тем временем приму ванну.

12

Бетси торопливо сбросила халат на пол. На ней было надето что-то белое, едва достающее до колен. Джон почувствовал, что нервничает, как жених перед первой брачной ночью.

— Очень мило, — сказал он, когда Бетси приблизилась. — Но мне все же недостает той маленькой куцей пижамки с красивыми кружевами, которые обрамляли твои соблазнительные бедра.

Бетси, как в юности, вспыхнула до корней волос.

— Истинный джентльмен, не стал бы так бесцеремонно смотреть, — упрекнула она Джона, забираясь под простыню прямо в его объятия.

— Что ты говоришь? Откуда тебе известно столь похвальное поведение джентльменов?

— Я где-то читала.

Он поцеловал ее душистые локоны, шутливо заметив:

— Знаешь, что, Рыжик? Ты всю жизнь читала совсем не те книги.

— Уж не собираешься ли ты утверждать, что я недостаточно образованна?

— Я собираюсь заявить, что тебя ожидает уйма неприятностей, если ты не прекратишь дразнить меня.

— То есть?

Ангельским выражением лица она напоминала невинного младенца, хотя лукавые искорки в глазах выдавали Бетси. Она-то хорошо знала, как воспламенить влюбленного Джона.

— Осторожнее, Рыжик, ты имеешь дело с мужчиной, который еще до недавнего времени ложился спать в одинокую холостяцкую постель, мечтая о женской ласке.

— Вот я и пытаюсь тебя вознаградить, Джон.

Она привычно накрыла его руку своей маленькой гладкой ладонью.

— Ты человек с самыми огрубевшими руками, какие я когда-либо видела, но при том, Джон Стэнли, эти же руки способны быть невыразимо нежными, а сам ты — бесконечно милым.

— Милым я не умею быть, — отрезал Джон. — И я не джентльмен и вовсе не собираюсь им стать.

— То есть я могу не быть леди, верно?

Как бы в подтверждение своих слов Бетси сильным движением запрокинула его голову и стала осыпать поцелуями глаза, губы, шею, широкую грудь Джона…

— Прочь манеры высшего света, — воскликнула она, — долой боязливые девичьи «ахи и охи». — И град страстных горячих поцелуев вновь обрушился на оторопевшего Джона.

Дыхание Джона становилось все более прерывистым. Он обнял Бетси за талию, но тонкая и нежная, как паутинка, ночная рубашка, явилась преградой, и Джон осторожно снял ее.

— Бетси…

— Ш-ш…

Железные мускулы его рук под ее ладонью становились мягче. Кончиками пальцев Бетси разглаживала и массировала его натруженное тело.

— У тебя сильное, хорошо сложенное тело, — похвалила Бетси, целуя гладкое плечо без шрамов, — но словно окаменевшее. — Наконец под жаркой влажной кожей натянутые связки тихо дрогнули, и напряжение спало. — Джон, ты должен серьезно позаботиться о себе, — заметила она обеспокоенно.

— А… как?

— У меня есть некоторые соображения.

Бетси нежно поцеловала другое плечо, обезображенное красным выпуклым шрамом, оно было такое же окаменевшее.

— Во-первых, тебе необходимо расслабить свои мышцы. — Под кожей у Джона шейный мускул напрягся, как широкий канат. — Нет, так ты ничего не достигнешь. — Снова посыпались целебные поцелуи, пока у него не вырвался стон наслаждения.

— Какое чудо ты сотворила со мной, дорогая.

Бетси в порыве любви и сострадания опустилась на колени и, склонившись над Джоном, осыпала легкими поцелуями его талию, узкие бедра. Она словно совершала обряд, кружась над ним, как огромная белая чайка.

Джон замер и положил ладонь на ее пушистый затылок.

— Поднимайся ко мне, — взмолился он.

— Разве я что-нибудь делаю не так? — прошептала Бетси, и ее поцелуи изменили направление, пока губы влюбленных не слились воедино.

— Если хочешь довести меня до безумия, то ты близка к цели, — прошептал Джон, изнывая от нестерпимого желания.

— Хочу!

Бетси в это мгновение олицетворяла собой богиню любви. Она была чувственна, как искусительница, соблазняющая праведника. Джон — мужчина, а хрупкая женственная Бетси играла главную роль в их любовном дуэте. Она парила над ним, поднятая волнами страсти, высокой и чистой, как пламя.

— Остановись! — взмолился Джон. — Я не вытерплю этой сладкой муки.

— Посмотрим! — Она провела ладонью вдоль его живота.

— Это уже опасно, Рыжик, — предупредил он.

Джон уже не владел собой. Он испытывал небывалые запредельные ощущения, каких не знавал прежде.

— Боже мой, Рыжик! — только и успел вымолвить Джон, как вспыхнул ослепительный свет, и они погрузились в какую-то сказочную бездну…

Бетси дремала, когда зазвонил будильник. Ей приснилось, что не Пруди, а она сама родила двух близнецов — больших, крепких белокурых мальчишек. У них голубые глаза матери и обаятельная улыбка Джона. Словно проникнув в сновидение Бетси, Джон зашептал что-то невнятное и спрятал голову в теплом изгибе ее шеи.