О чём речь - Ирина Левонтина

Разосвоение

Пару лет назад, 29 октября, накануне Дня памяти жертв политических репрессий, у Соловецкого камня на Лубянке проходила ежегодная акция «Возвращение имен». С десяти утра до десяти вечера читали имена – только расстрелянных, и только в Москве. Читают уже несколько лет, и еще на несколько лет осталось. Это действо трагическое и прекрасное, и огромная очередь – лучшая очередь в мире, наверно. Кто побывал там, тому бесполезно уже рассказывать, что «убивали друг друга» или «уничтожали именно интеллигенцию». Да, и друг друга, и профессоров со священниками, но, Боже мой, – колхозники, кустари, сторожа церкви при кладбище, конюхи, пастухи, работники артелей инвалидов.

Вот я, собственно, об этих артелях – перехожу к лингвистике. Вы меня извините, но даже в такой день я не могу заткнуть уши. Этот день, среди прочего, показал мне, что ушло или решительно уходит из активного словарного запаса слово артель. Я слышала, как не меньше пяти человек произнесли его как артэль.

Дело тут вот в чем. Вообще звук «э» после парных твердых согласных русскому языку не свойствен, и сначала даже в заимствованных словах согласные перед «э», видимо, смягчали (Пушкин рифмует свете – Гете). Потом возникла мода не смягчать, чтоб ближе к иностранному произношению. Но все это так и осталось непоследовательно и индивидуально. В целом произношение с твердым – знак иностранности и новизны. Но у каждого слова своя судьба. Компьютер с мягким «т» говорит лишь небольшая часть даже уверенных пользователей. Большинство говорит тэмп и тэзис, но всегда тема и скорее термин, чем тэрмин. Доходит до смешного. Все говорят текст, но можно услышать интертэкст. А произношение терапэвт часто встречается в медицинском жаргоне. Ну и так далее. Помните, кстати, Папанова в «Брильянтовой руке»: «Достаточно одной таблэтки?» Между прочим, слово таблэтка сейчас есть в компьютерном сленге.

Тут важно, что если человек увидит незнакомое иностранное слово, то прочтет его скорее без смягчения. Интересно, кстати, что певец Александр Градский уже лет тридцать упорно произносит стэзя – хотя это пусть и книжное, но вполне славянское слово: там тот же корень, что в слове стёжки(-дорожки). Впрочем, не только он. Немосквичи часто говорят Срэтенка.

Так вот. Если заглянуть в орфоэпический словарь под редакцией Аванесова, мы увидим, что произношение пионэр, музэй и шинэль помечены там как «неправ!», а к артель – даже варианта артэль там не дается, пусть и в качестве ошибочного. То есть лексикографы не предполагали, что кто-то может захотеть так произнести.

Слово артель очень старое, произносилось всегда со смягчением. Вообще артель много веков была важной формой экономической организации в России. Это было что-то вроде мобильной общины с коллективной ответственностью и круговой порукой – так примерно ее суть определяли многочисленные бытописатели. И каких только артелей не было – от артелей бурлаков до артелей переводчиц. Роль артели долго сохранялась в экономике СССР, пока Хрущев не уничтожил артель как класс во второй половине 50-х – уничтожил грубо, злодейски, с безвозмездным отобранием собственности, с аннулированием обязательств. Закатал в асфальт, словом. Осталось по мелочи – старательские, художественные артели, да и те сильно урезанные в правах.

Я родилась вскоре после этих драматических событий, и на моей памяти слово артель еще сохраняло непрерывность своего активного бытования. Мне и в голову не приходило, что его можно произносить иначе, чем с мягким «т». В мультимедийном Корпусе на слово артель выпадают одиннадцать кусочков из классических советских фильмов, начиная с 50-х годов, и во всех четко звучит артель с мягким согласным. Мои знакомые, кого спросила, ровесники плюс-минус, тоже ответили, что никакой артэли не слыхивали (увы, нет возможности здесь рассказать про региональные особенности, в другой раз). Я, естественно, посмотрела поэтический корпус. Ну, ни рифма постель – артель, ни рифма цель – артель нам тут ничего не доказывают. Но вот М. Шейнкер напомнил мне прекрасное стихотворение молодого Бродского «Теперь все чаще чувствую усталость» с изумительной неточной рифмой теперь – артель. Очевидно, что при такой рифме тэ здесь быть не может, иначе сама рифма пропадает. Я решила поискать, нет ли записи этого стихотворения. Бродского не нашла, зато нашла двух мелодекламаторов, из которых один читает нормально, а другой умудряется произносить артэль. Бродский, думаю, переворачивается в гробу.

И вот тут начинается самое интересное. Мой младший коллега Борис Иомдин написал мне: «Я до сегодняшнего дня даже не знал, что нормативно „артЕль“ (и точно никогда не слышал такого произношения)». А потом написал снова: «Удивительно: я послушал в МУРКО, там во всех примерах только „артЕль“. И большинство из этих фильмов я явно видел. А тем не менее ощущение таково, что произношения „артЕль“ я никогда не слышал и оно очень режет слух». Мы с ним прослушали десятки исполнений «Дубинушки» (это тоже Боря придумал, там ведь – помните? – «Это песня рабочей артели»), но не сошлись во мнениях, что произносит Шаляпин. К сожалению, объем не позволяет мне рассказать об этом подробнее, но фонетика оперного пения – это вообще немножко отдельная вещь. Впрочем, опыт каждый может повторить в домашних условиях.

Важнее другое. Боря провел опрос вКонтакте, сразу набежало 200 человек, в основном молодежь, и варианты те и тэ распределились примерно поровну. Не забудем, что кто-то наверняка жульнически заглянул в словарь, что слегка исказило результаты в сторону произношения с мягким «т».

Что же мы видим? Слово артель существовало в русском языке за века до того, как вообще возникла манера не смягчать в иностранных словах согласные перед «э». Это было активное слово, и оттого существовала непрерывная традиция его произнесения. И вот лет через двадцать после того, как артели были разгромлены, появляется поколение носителей русского языка, для которых это слово уже в пассиве. Они его знают, читали, даже, возможно, слышали иногда, но в ушах не навязло. Поэтому, столкнувшись с ситуацией, когда его надо прочесть, читают как малознакомое иностранное: артэль – как картэль (кстати в «Евгении Онегине»-то «дуэльный вызов или картель» – «т», наверно, стоит смягчать?). Подчеркну: слово артель интересно не тем, что «т» в нем может смягчаться или не смягчаться (это-то пустяки, очень многие слова имеют произносительные варианты), а именно разрывом – старшее поколение и представить себе не может произношения этого слова с твердым «т», а младшему и в голову не приходит, что можно смягчать. Вот, замечу апропо, что я больше всего люблю в моей науке – эту возможность пощупать живую и теплую материю языка. Один читатель написал мне:

Вообще – тяжелое чувство оставляет это понятие. Сколько с ним было связано надежд на лучшую долю… Только почему один Хрущёв? Да, там, печати некуда ставить: http://gavposad-kraeved.ru/dokumenty-iz-istorii-goroda-i-rajona/1900–1950-god/1923-god/1923-00-00-istoriya-skomovskoj-arteli-krasnyj-skomovec/ Дело в том, что артель последовательно выхолащивали. Выбивали даже сам признак вольной и сытой жизни. Превратив, последовательно, в аналог бригадного подряда, дальше – в шабашку, дальше – в вахтовый метод. А ведь это, по смыслу – венчур, стартап (19.11.2013 в 20:24).

Да, видимо, история артели вообще чрезвычайно важна для понимания экономической истории нашей страны. Вот я тут нашла небольшую поэму Бориса Ручьева «Артель-бригада» (1932), сюжет которой состоит как раз в том, что вольная плотницкая артель превращается в бригаду – «боевую единицу» и «звено». Ясно сформулировано, чем плоха артель – «лишь себя спросив»:

Так без перебоев,зноем ли, метелью,вызнав все четыредальних стороны,проходили крепкойда сквозной артельюдвадцать безыменныхплотников страны.……………………….Тут бы нашей сказкеи конец. Да только –дождевою осенью,ветровой поройнашу молодуюзвонкую артёлкупривели дорогина Магнитострой.…………………………Дали нам старшину другого,дали нового вожака.……………………………..он сказал нам, что мы – бригада,и всегда шагал впереди.– Разве дело, – в упор сказал он, –если вы, лишь себя спросив,век шатаетесь по вокзалам,а республика просит сил?В тридцать первом, научившись с толкомсилы, дружбу, честь оберегать,умерла последняя артёлка,чтоб родиться лучшей из бригад.А бригада – слово не водица,главное, железное, одно,это – боевая единица,наступленья верное звено.

Здесь, кстати, еще замечательно ласкательное артёлка, невозможное, конечно, при произношении артэль.