Раджпуты. Рыцари средневековой Индии - Елена Успенская

Раджпутский герой-воин «вир» и его верная преданная жена в традиционной раджпутской идеологии буквально составляют половинки единого целостного сакрального организма. В индуизме есть представление о том, что мужчина и женщина могут состояться как полноценные создания Бога лишь в том случае, если они воссоединились в браке: в этом случае мужская сакральная сущность мужа соединяется с женской сакральной сущностью жены, и мировой закон торжествует. Отсюда неразрывность мужского и женского начал в раджпутской дхармической идеологии. Очень почитаемый раджпутами бог Шива имеет даже особую манифестацию: он изображается в слиянием со своею супругою (проявлением женского начала «шакти») образе, который называется «Ардханаришвара», т. е. «Божество-половина-женщина-половина-мужчина», еще точнее «Половина-женщина-половина-Бог».

Раджпутские баллады полны описаний трагических моментов истории, когда герои потерпели поражение в битве. Об одном из самых тяжелых моментов в Алха-кханде рассказывается так (вольный пересказ): после битвы женщины пошли на поле боя за своими убитыми и ранеными. Сунва находит своего сына Индала — он жив. И волнуясь и забыв обо всем на свете, она спрашивает сына: «Где Алха?», — имея в виду своего мужа, отца юноши. Задав такой вопрос, произнеся вслух имя мужа в присутствии сына, бедная Сунва нарушает тем самым одно из самых сильных раджпутских табу. Алха это слышит, понимает, что с этого момента из-за трагической ошибки жены его судьба предрешена — он должен погибнуть. И он исчезает вместе с сыном, уходит туда, куда уходят все погибшие в бою раджпутские воины — на небеса. А несчастная вдова и мать погибших героев Сунва восходит на погребальный костер вместе с другими овдовевшими в этот день раджпутскими женщинами (50, 273). Здесь отражено раджпутское традиционное представление о том, что жена является главной хранительницей судьбы своего мужа, от нее в очень значительной степени зависит его жизнь и смерть. Так что в средневековой раджпутской общности у женщин действительно было особое положение.

Раджпутское предание о Сунве и Индале — передает убеждение раджпутов в том, что женщина может повлиять на, казалось бы, неподвластные простому смертному вещи. Вся жизнь раджпута воспринимается в их культуре как существование на грани жизни и смерти, и женщина своей сакральной силой может удержать воина на этой стороне, а может и вытолкнуть его за грань. Отсюда та повышенная ответственность, которую проявляют раджпутские женщины буквально к каждому своему поступку и слову, и к невысказанному слову — мысли. Отсюда то благочестие жизни, к которому они во всем стремятся, и самопожертвование.

Отсюда традиционность жизнеустройства раджпутов. Живя в условиях повышенной опасности, они не могли себе позволить непроверенные временем и прецедентами ответы на вызовы жизни. Прецедент, образец для подражания, и выполнение ритуалов были гарантией, что все будет в пределах нормы, «все будет хорошо». Хранительницами традиции выступают прежде всего женщины.

Забота о чести клана, таким образом, составляет заботу не только мужчин, но женщин клана. Раджпуты воспитывали своих женщин так, чтобы те умели быть твердыми и дисциплинированными в любых, даже самых отчаянных, обстоятельствах. Еще одно высшее проявление женской жертвенности — «джаухар».

«Джаухар». Самый раджпутский и самый воинский обычай, который потрясает воображение всех, кто о нем слышал. Его действующие лица — ее доблести, словом, он должен был победить или умереть… «Она приказывает, чтобы ей приготовили костер, она хочет, чтобы ее сожгли… Она провела в таком возбуждении несколько дней и не могла решиться принять своего мужа, пока не приехала ее мать, которая ее несколько утешила и успокоила, обещая, что как только раджа отдохнет, он соберет новое войско… и восстановит свою честь какой бы то ни было ценой» (3, 80).

Раджпутские женщины часто не хуже своих мужей владели оружием и отличались доблестью. Во всяком случае фольклор раджпутов полон рассказов о героических девах и дамах, поражающих воображение молодых людей своей ловкостью и бесстрашием. Например, в Алха-кханде рассказывается, что матери героев Алха и Удана, а также Малхана и Сулхана были пастушки (т. е. не раджпутки, наверное, ахиры). Но отцы будущих героев, раджпуты, увидели во время охоты, как девушки растащили за рога двух диких буйволов, чуть не набросившихся на людей, и подумали: у таких женщин родятся прекрасные дети, могучие воины; и они тут же на этих девушках женились, и родились герои поэмы (50, 182).

У раджпутских раджей было заведено брать на охоту дам, если те хотели. Их усаживали на специальную охотничью вышку, откуда они могли наблюдать охоту и даже стрелять зверей (79, 2, 415). Современные охотничьи заповедники в Индии, как я понимаю, устроены по типу такой дамской охоты.

Дж. Тод писал: «Если поклонение прекрасному полу считать критерием культурности и цивилизованности, то раджпуты должны занимать очень высокое место. Их восприимчивость предельна, и они вспыхивают при малейшем покушении на честь женщины; и этого никогда не прощают» (79, 1, 223).

Раджпутские хроники и поэмы донесли до нас многочисленные свидетельства того, что раджпутские женщины часто буквально выпроваживали мужей на войну и на борьбу: считалось, что поскольку в их объятьях воины забывают обо всем на свете, жены имеют моральное право отрезвить их, напомнив об оставленных обязанностях.

Знаменитое раджпутское предание о Хари Рани хранит память об удивительно героической раджпутской принцессе. Было это во времена Аурангзеба. Хари Рани была молодой женой равата Салумбара из кулы Сисодия, и таким образом, принадлежала к одной из самых великих раджпутских семей. Ее супруг должен был участвовать в сражениях с моголами. Он ушел, страдая от одной только мысли, что должен покинуть свою прекрасную жену, с которой они недавно поженились. Хари Рани осталась, размышляя о том, что если он будет думать только о любимой, он не сможет быть хорошим воином. От ворот крепости он послал к ней, прося, чтобы она дала ему что-нибудь, чтобы он мог постоянно чувствовать ее присутствие рядом. Ни секунды не колеблясь, юная жена вынула меч и снесла свою голову — чтобы ее отдали мужу. Когда служанка принесла эту голову супругу, он приторочил ее к своему седлу, и, воодушевленный героизмом своей жены, поехал на войну. Она выполнила свой долг тем, что не мешала ему выполнять его долг. Нам трудно даже читать о таких вещах, и совсем невозможно вообразить, что подобные обстоятельства могли воодушевить на подвиг; разве что на подвиг отчаяния. Но мы, видимо, не понимаем всей глубины философии жертвенности, которой пронизаны раджпутские представления о дхарме воина и его жены. В Раджастхане можно увидеть лубочные картинки с изображением жертвы Хари Рани — прекрасная юная принцесса отрезает мечом себе голову, и голова эта ложится на блюдо, которое держит перед принцессой служанка.

История сохранила имена множества храбрых раджпутских женщин-воительниц. Общее правило таково, что женщины могут открыто вступать на военную стезю лишь тогда, когда все возможности для защиты собственной чести у них исчерпаны. Пока муж жив, этого делать не полагалось; только на последний смертный бой жена могла, в виде очень редкого исключения, сопровождать мужа. Но и то, если у нее не было детей. История знает такие случаи. Жена, будучи в сакральном смысле одним целым с мужем, не должна подвергать опасности его честь. Так, знаменитая раджпутская правительница княжества Джханси, рани Джханси, прославилась во время антианглийской борьбы 1857-59 гг. Она была не раджпуткой, а брахманкой; ее супруг умер, и она была регентшей княжества от имени своего сына-младенца. Она должна была защищать права своего сына на имущество и власть. Во главе своего военного отряда, вооруженная щитом и мечом, она сидела на коне, привязав к своей спине сына, и отчаянно сопротивлялась врагам. Она погибла в битве. Ею восхищаются, потому что она до конца выполнила долг жены и матери правителя, каким он был в ее обстоятельствах.

Некоторые европейские исследователи пишут, что, пожалуй, раджпутки были более героическими и более храбрыми, чем их мужчины. Но я думаю, что это все-таки неверно. Их героические истории особенно заметны, потому что все-таки они исключительные в индийской жизни.

Воспитание воина

Естественно, что вся жизнь раджпута с самого раннего возраста была подчинена высокой героической цели — стать настоящим мужчиной-воином. На это было направлено традиционное воспитание мальчиков и юношей. И это верно не только в отношении владетельных семей, но и простых раджпутов. Есть сведения, что в прошлые времена все они — буквально от мала до велика — участвовали в битвах уже с семи-восьми лет; рядом с отцами выходили на поле боя, если решалась судьба клана. Точно также — никакой почтенный возраст не считался помехой для уважающего себя раджпута. Все родственники старались по разным признакам определить, хорошим ли воином будет юный раджпут. Считалось, что хороший воин должен иметь особенно длинные руки, достающие ниже колен, — как говорят предания, именно такие руки были у Рамы и Притхвираджа. Один из героев баллад, Малхан, считался неуязвимым, т. к. имел знак божьей милости, спасающий его во время битв — а именно знак лотоса на пятке. Малхан, таким образом, мог погибнуть лишь в случае, если ранение придется именно туда (возникает параллель с Ахиллесом в древнегреческой мифологии). Другие благоприятные признаки — продольная линия на подошве (что-то типа «линии жизни» на руке) и леворукость. Считалось, что человек, который может научиться одинаково хорошо владеть мечом и правой, и левой рукой, имеет большие преимущества в поединке.