Темный эллерат - Мелина Боярова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да что ты понимаешь в нашей жизни, несчастная? — демоница нависла надо мной, стиснув ладонью шею. Отросшие ногти, хотя по ощущениям, так, вполне себе острейшие когти, впились в кожу. — Мне ничего не стоит убить тебя, — прошипела прямо в ухо, — и никто не спасет. Возможно, придется заплатить за это определенную цену, но тебя-то это уже не вернет. Не представляешь, чего стоит сдержаться и не сдавить посильнее.
— Ты не сделаешь этого, — гулко сглотнув, просипела в ответ, — брат тебя, может, и простит. А вот Рей — никогда.
Липкий страх, что на мгновение проскользнул в эмоциях Лангерции, подтвердил, что слова попали в цель. Как и Дезварт, она до ужаса боялась Крейгсхарта. Его силы. А если так, то удивительно, почему он до сих пор не уничтожил эту парочку и не захватил власть в свои руки. Очевидно, что ему это попросту не нужно. И Анилоки прекрасно знали об этом, потому и постоянное ожидание удара в спину. Сами бы они уже давно устроили переворот и уничтожили такого серьезного противника. Но император слаб уже тем, что допустил в своем окружении врага, который заведомо сильнее его. Только вот гордость и завышенное самомнение не позволили признать очевидные факты.
Рей не простит им! — только сейчас сама поверила, что это, действительно, так. И не я тому причиной. На моем месте могла быть любая… гм, хочется верить в свою исключительность, но от правды не убежишь. Похищение — это последний гвоздь в гроб Анилоков, который мой демон заколотит с огромным удовольствием. Кто знает, где он сейчас? И с чего вдруг Дезварту вламываться в дом первого аррея, прекрасно зная о том, что его нет в городе? Как ни прискорбно осознавать, но слишком многого я не знала. Все мои предположения строились на догадках и внутренних ощущениях. В реальное положение дел никто и никогда не посвящал. Тем не менее именно меня использовали как рычаг давления. А это, знаете ли, неприятно. Стоило эллервангу пробивать защиту дома, чтобы тут же уйти? У него, наверняка, имелась определенная цель. А тут я под руку подвернулась, ну а Ройсо с Иллизаром бурной реакцией лишний раз подтвердили мою ценность. Слишком уж очевидные тут напрашивались выводы.
За размышлениями не заметила, как исчезла когтистая лапа с шеи. Только учащенное дыхание за спиной выдавало присутствие Лангерции.
С чего бы ей так нервничать? — оторвавшись от созерцания собственных коленей, перевела взгляд на центр комнаты.
Эхм, — щеки мгновенно запылали при виде открывшейся картины.
Обнаженный Дезварт во всеоружии как раз намеревался осчастливить ту самую незнакомку, что держалась особняком. Однако несчастной девушка не выглядела. Полностью обнаженная, она выгибалась под ласками трех демониц. Неумелая, стыдливая, все еще цепляющаяся за остатки сознания, тем не менее новенькая горела таким желанием, что у меня самой закружилась голова. Уверена, жертвенная овечка и не заметила, как нежные ручки наложниц сменились крепкими объятиями хозяина. Он раздвинул в стороны сомкнутые колени и одним движением вошел в податливое тело. Испуг и отголосок боли, который, наверное, только я и заметила, подтвердили, что очередная невинность пала под жарким натиском чужой воли. Двигался эллерванг в рваном учащенном темпе, замедляясь на секунду или две, чтобы сменить позу, и снова вбиваясь на полную силу. О том, что испытывала при этом его партнерша, не берусь судить. Общий фон возбуждения, замешанный на пряном запахе секса, сводил с ума всех присутствующих. Иначе, как оргией, где все присутствующие заразились помешательством на фоне вожделения и похоти, не назовешь. Я и сама невольно поддалась безумию, желая оказаться на месте молоденькой наложницы. Ее стоны и ахи, животное совокупление и откровенность действий, затрагивали такие струны, о которых я и не подозревала. Если можно было закрыть глаза и не смотреть, отрешиться от всего, то это бы меня спасло. Но даже не видя, что творится в десяти шагах, многократно усиленное желание волей-неволей вызывало ответное чувство.
Закусив губу, подтянула к себе колени и, уткнувшись в них головой, крепко обняла обеими руками. В том, что дар сыграл со мной дурную шутку, не было ничего удивительного. В моменты нашего единения с Реем я не различала той грани, что отделяет мои желания от его. Возможно, сейчас я бы справилась, пересилила себя. Но ведь зелье! Оно действовало. И тот пожар, что уже горел внутри можно остановить лишь одним способом. Это пугало до колик в животе и, что еще хуже, в смеси с этим рождало дикую жажду близости. Казалось, дотронься кто сейчас, и я взорвусь от напряжения. Неудивительно, что все мои эмоции упали на благодатную почву. Зал наполнился сладострастными вскриками. Взрывы чужого удовольствия, как игра на оголенных нервах, взвинтили до наивысшей точки напряжения. И это не осталось незамеченным. Робкие прикосновения чьих-то рук, до ужаса приятные, необходимые, заставили трепетать каждую клеточку. Затуманенным взглядом посмотрела на ту, что гладила по плечам, скользила по рукам и груди, сминая ставшее податливым тело, и осознала, что у меня нет сил сопротивляться. Оранжевое пламя, горящее в глазах демоницы, ни на секунду не давало усомниться, что она желает получить здесь и сейчас. Лангерция точно знала, что мне необходимо, предугадывала каждый порыв и откликалась на малейшую реакцию тела.
Слабый протест сознания, который каким-то чудом позволял удержаться на грани и окончательно не скатиться в пропасть, она подавила поцелуем. Брезгливость и неприятие, мысль о том, что сильно пожалею, если допущу все это, сгорели в пламени охватившего пожара. Ласковая и нежная, страстная и напористая, она подстраивалась и мгновенно меняла тактику, остро чувствуя мои желания. Единственное, чего не могла дать демоница, ощущение наполненности внутри, ритма движения, которому подчинялось тело, подсознательную жажду удовлетворения первобытных инстинктов и познание ответной дрожи мужского естества, изливающего горячее семя. Но и тут Лангерция нашла выход. В ее руках оказалось серебряное дилдо, анатомически точно повторяющий мужской половой орган. Чуть холодящий кожу металл, коснувшийся самого сокровенного местечка, сорвал с губ громкий стон. Прикосновения головки к лепесткам губ и дразнящие движения довели до исступления.
— Ну же! — взмолилась, не в силах терпеть эту пытку, — сделай
