Вне подозрений - Джеймс Гриппандо

– Красивый, нет?

– Мне очень нравится. Сколько?

Эль Родео извлек из кармана ручку и нацарапал телефонный номер на обертке от жвачки.

– Ты звонить.

– А чей это номер?

Эль Родео принялся путано объяснять на ломаном английском, и Джек с трудом, но все-таки понял, что дом этот принадлежит племяннику Эль Родео, который недавно переехал в Лос-Анджелес. Джек пытался уточнить детали по-испански, но Эль Родео посчитал, что изъясняться по-английски удобнее. Так они и болтали, и постепенно прояснилось, что звать племянника Чип. Немного странное, как показалось Джеку, имя для латиноамериканца.

– Чип?

– Sí, Чип.

– Он дешевка,[21] – пояснила абуэла.

– А, дешевка.

– Sí, sí, Чип.

Симпатичный он парень, этот Эль Родео, но готов побиться об заклад честным именем родной матери, его английский все же хуже, чем мой испанский.

Джек положил бумажку с номером в портмоне.

– Сегодня же позвоню.

– Звони теперь, – сказала абуэла.

– Мне надо подумать. Боюсь, с учетом того, через что нам с Синди довелось пройти, она согласится переехать только в дом, где круглые сутки дежурит охрана.

– Не позволяй страхам брать верх. Вам с Синди надо ребятишки. И тогда лучше дом, нет?

Джек не заглядывал так далеко, но оптимизм бабушки был заразителен.

– Надо хотя бы посмотреть весь остальной дом.

– Хорошо. – Абуэла взяла Эль Родео под руку и повела его к двери. – Мы пойдем, а ты осматриваться. Один. Мы тебе не мешать. Только решай быстро.

Джек вовсе не собирался выгонять их, но не успел возразить – они вышли через стеклянные двери во двор. Он пошел взглянуть на кухню.

Окно было открыто, и он слышал, как болтают в патио абуэла и Эль Родео. Речь шла о толпах туристов, которые буквально наводнили Маленькую Гавану, где Эль Родео с друзьями привык играть в домино в парке. Эль Родео был далеко не в восторге, что выступает там в роли живого этнического экспоната. Эти туристы ни хрена не смыслят, жаловался он, а делают вид, что все понимают. Даже Джек не разбирался толком в этих вещах, по крайней мере до тех пор, пока абуэла не переехала в Майами. Выпуски вечерних новостей создавали впечатление, что американцы кубинского происхождения живут лишь одной страстью – ненавистью. Ненавистью к Кастро, ненавистью к любому политику, который не состоит к нему в оппозиции, ненавистью к очередной звезде Голливуда, который обменивался рукопожатиями и курил сигары с этим деспотом, погубившим их родителей сестер и братьев, дядей и тетей. Нет, конечно, подобные чувства имели место. Но были районы, где жили люди, подобные Эль Родео, человеку, на протяжении вот уже сорока лет содержащему небольшой бар в Майами. И на стене этого бара висел снимок ресторана, которым он некогда владел в Гаване, а ключи от старого гаванского дома лежали в вазочке на кассовом аппарате. Он отказывался забыть то, что некогда любил, отказывался верить, что никогда уже не вернется на родной остров.

Джек бродил по дому и думал о жене.

– Привет, Джек…

Услышав знакомый голос, он вздрогнул.

– Синди? Но как ты…

– Тем же путем. Абуэла меня пригласила.

– Да, эта женщина умеет своего добиться.

– Определенно. У нас был разговор по душам в мастерской. Она заставила меня задуматься. – Голос ее снова немного дрожал, но от эмоций – не от гнева. – Наверное, я слишком бурно реагировала, ну, ты понимаешь…

– Так ты мне веришь? Что эта пленка записана черт знает когда, еще до Рождества Христова? До Синди?

Она чуть улыбнулась, давая понять, что оценила его юмор.

– У меня было время подумать. Да, теперь я тебе верю.

– Если хочешь, могу это доказать.

– Уверена, что сможешь.

– Мы наняли эксперта по аудиозаписям. Работа предстоит сложная, поскольку имеется только копия…

– Так в полиции тебе дали не оригинал?

– Если верить Кларе Пирс, оригинала вообще не существует. Он был уничтожен, а это, в свою очередь, наводит на мысль, что Джесси немало постаралась, чтоб создать впечатление, будто роман у нас был недавно. Думаю, она сделала это для того, чтоб шантажировать меня. Если я догадаюсь о мошенничестве.

– Тебе не обязательно что-то доказывать мне. Я уже достаточно наревелась и теперь понимаю: пленка – это какой-то трюк. И вообще, если бы у вас случился роман, я бы сразу поняла. Почувствовала бы.

Джек подошел к ней, нежно обнял.

– Прости, что сомневалась в тебе, – прошептала Синди.

– Я все понимаю. Ведь тело ее было у нас в ванной и…

– Давай не будем вдаваться в подробности, о'кей? Давай просто постараемся… быть счастливыми. Радоваться друг другу. Это все, что я хочу. Чтобы мы с тобой были счастливы.

– Я тоже, – сказал он, не разжимая объятий.

Со стороны патио донеслись восторженные крики. Они обернулись и увидели: у дверей стоит абуэла, смотрит на них через стекло и посылает воздушные поцелуи.

Джек улыбнулся и, двигая губами, неслышно произнес всего одно слово: gracias.

– Пойдем, – тихо сказала Синди. – Надо собрать все вещи.

– Сейчас догоню.

Через пять минут Джек был в машине и ехал следом за Синди в Пайнкрест. Для того чтобы организовать перевозку мебели в новый дом, понадобится минимум два дня, так что придется им провести еще несколько ночей у тещи. Они договорились, что Синди приедет на десять минут раньше Джека и предупредит мать о том, что Джек поживет у них еще несколько дней перед переездом. Очевидно, Эвелин была не столь убеждена в верности зятя. Джек ждал в машине у дома, и вот наконец из дверей показалась Синди и сделала ему знак, что все в порядке.

В машине зазвонил телефон – Джек даже вздрогнул от неожиданности. Звонил Майк Кэмпбел.

– Ну, как все прошло? – спросил его Джек.

– Знаешь, если бы кто-нибудь рассказал, что я топал за теткой битых два часа и остался незамеченным, я бы не поверил. Но в данном контексте расцениваю это как большой успех.

– Молодец, хорошая работа. И куда она тебя привела?

– В какой-то жуткий райончик. Похоже, ей нравится общество бездомных. И наркоманов.

– Черт. Может, она догадалась, что за ней следят? Вот и водила тебя.

– Все так, если б шлялась она бесцельно. Но только цель у нее была. Заходила в два места и оба раза, как мне показалось, далеко не случайно. К тому же вроде бы по делу.

– Ты имеешь в виду бизнес? Наркотики?

– Нет. Кровавый бизнес.

– Кровавый?

– Ага. Она посетила пару передвижных пунктов сдачи крови. Ну, знаешь, такие большие лаборатории на колесах, куда заходят люди и где медсестра втыкает им иглу в руку. А выходят они оттуда с наличными.

– Что, черт побери, это означает?

– Знаешь, не хотелось выдавать себя, вот и не стал задавать вопросов. Думал, может, тебе это что-то говорит.

– Нет, – ответил Джек. – Пока ничего.

– Первый фургон стоял на углу бульвара Мартина Лютера Кинга и Семьдесят девятой. Второй – примерно в миле от него к западу. У обоих на борту надпись «ДАР ЖИЗНИ» и номера телефонов. Будешь записывать?

– Да, – ответил Джек и записал номера, которые скороговоркой продиктовал ему Майк.

– И еще имечко для тебя имеется. Спросил какого-то донора, который вышел следом за ней. И тот сказал, что вроде бы ее зовут Катрина. А вот фамилии он не знал.

– Для начала неплохо.

– Хочешь, чтобы я продолжил?

– Нет, спасибо. Ступай-ка лучше на работу, займись своими прямыми обязанностями.

– Слежка куда интереснее.

– Извини. Но дальше предпочитаю действовать сам.

– Если вдруг понадоблюсь, дай знать.

– Обязательно. И спасибо тебе.

Только сейчас Джек заметил, что Синди по-прежнему стоит на крыльце и манит его рукой.

– Послушай, Джек… – сказал Майк.

– Да?

– Ты смотри, поосторожней с этой бабой, ладно? Потому как мне совсем не нравятся женщины, которые ночью избивают моего друга, а днем идут сдавать кровь.

Мне тоже не нравятся, подумал Джек. Еще раз поблагодарил Майка и пожелал ему доброй ночи.

32

Юрий Чесноков был в бегах, но находился в своем самом любимом на земле месте. В городке под названием Сьюдад-дель-Эсте, где проживали двести тысяч воров, мошенников, проституток, киллеров, гангстеров, похитителей людей, торговцев наркотиками, наркоманов, карманников, контрабандистов, террористов и хорошо вооруженных революционеров. Это было место, где можно раздобыть все, что твоей душе угодно в любое время суток, в любой день недели. Можно было также получить и то, что тебе совсем ни к чему. То, что не пожелал бы никому другому на свете. Все зависит от того, что ищешь.

Или кто тебя ищет.

Сьюдад-дель-Эсте находился на той стороне реки Параны, что принадлежала Парагваю. Добраться сюда было очень сложно, но можно, если сильно захотеть. И люди, сколь ни покажется это удивительным, валили сюда толпами. Девственные леса и луга Трехграничного региона – под таким названием был известен этот район – прорезали сотни взлетно-посадочных полос, непрерывно садились и взлетали маленькие аэропланы, и, конечно, ни один полет не был разрешен властями. А по мосту с двухполосным движением от бразильского пограничного городка Фос-ду-Игуасу – ежедневно приезжали до тридцати тысяч человек. Мост этот служил единственной дорогой для автобусов, грузовиков и частных автомобилей, нескончаемым потоком прибывающих из пограничных районов Бразилии и Аргентины. Обычный ежедневный ритуал: покупатели поздно ночью выезжают из Рио-де-Жанейро или других городов, на утро следующего дня они уже в центре Сьюдад-дель-Эсте стоят в шумных, провонявших выхлопными газами пробках. Большинство магазинчиков и рынков располагалось на авенида Монсеньор Родригес, главной улице города, остальные тысяч пять расползались во всех направлениях от центра кварталов на двадцать, не меньше. Здесь шла бойкая торговля дешевой электроникой и сигаретами, но это служило лишь прикрытием для самых наивных и неосведомленных покупателей. Настоящие деньги переходили из рук в руки закулисно. За наличные можно было купить оружие, секс, секс-рабов и рабынь, пиратские компьютерные программы, контрабандный товар, кокаин – хоть тоннами, наемного убийцу. Можно также было заказать что угодно – от поддельных паспортов до человеческих органов для пересадки. Лишь в Майами и Гонконге оборот наличных был выше. В стране, где официальный валовой внутренний продукт оценивался в 9 миллиардов долларов, сумма торговых оборотов в Сьюдад-дель-Эсте, не облагаемых налогом, оставляла не меньше 14 миллиардов.