Книга превращений - Марк Ньютон

Сегодня подводный гигант показался снова. Верхушка его зубчатого серого хребта пронзила поверхность моря, вдоль боков закипели водовороты, морские птицы взмыли в воздух и носились над ним, громкими криками оглашая окрестность о медлительном продвижении чудовища. Ближе к берегу, на отмели, вода потоками хлынула с его зеленой шкуры. Окинув долгим, словно влюбленным, взглядом сначала их убежище на вершине утеса, а затем местность вокруг, он, точно зная, что ему не прожить здесь и минуты, двинулся дальше вдоль берега, осыпая дождем соленых брызг прибрежные дома.

Город давно уже передал Рыцарям приют на вершине скалы. Фулкром сказал, что тут они будут в безопасности. Кроме того, убежище давало им возможность на свободе, без всяких помех, совершенствовать навыки, данные им культистами. Всего полмили отделяли их от центра Виллджамура и того места, где город врылся в гряду холмов, под которыми теперь располагались подземные доки. Над убежищем, хотя оно и представляло собой просто цепочку пещер внутри скалы, немало потрудились строители и дизайнеры: стены были выровнены, оштукатурены и выбелены. На них горели узорные кенкеты, по углам стояли цветные фонари, повсюду были со вкусом разложены подушки и кипы теплых пледов и одеял. В каминах полыхал огонь, а стекло, сквозь которое было видно все снаружи, было таким прозрачным и чистым, что без культистов при его производстве точно не обошлось.

Услышав, как позади нее открывается дверь, Лан обернулась.

В комнату шаркающей походкой вошел Ферор с записной книжкой в руках, исправлявший при них должности культиста и адъютанта. Внешность он имел для своих лет довольно приятную: крепкий, жилистый старик с обвислыми русыми волосами и мягкой улыбкой. Он не чувствовал себя их слугой и вел себя соответственно: культисты вообще никогда не унижались до прислуживания. Вот и теперь он разложил свои реликвии и принялся включать и выключать их по очереди, проводя «утренний мониторинг». Культисты. Люди в черных одеждах, налетавшие вдруг неизвестно откуда роями, точно болотная мошкара. Обычно они появлялись из соседней комнаты или приходили через систему тоннелей в сердце горы, принося с собой различное оборудование, в котором Лан ничего не понимала, возились с ним, а потом так же внезапно исчезали, сохраняя при этом выражение превосходства на лицах. Были среди них и те, кто жил в этих тоннелях годами, занимаясь тайными проектами, многие из которых взял теперь под свой контроль император.

– Доброе утро, любезнейшие Рыцари, – начал Ферор. – Ну, как вы сегодня поживаете?

Тейн с Вулдоном пробурчали что-то неразборчивое, и Лан немедленно стало за них стыдно.

– У нас все в порядке, – сказала она, – чувствуем себя хорошо. Так что записывать, к сожалению, нечего.

– Все имеет значение, всегда найдется, что записать, – отвечал он бодро и любезно, как обычно. И стал задавать им вопросы, на которые они давали короткие ответы. Да, самочувствие у всех хорошее. Нет, никаких побочных эффектов пока не наблюдается. Мышцы тоже не болят. Нет, в обморок никто не падает, голова не кружится, никого не тошнит.

Иногда, наскучив его расспросами, Лан сама спрашивала его о чем-нибудь из его жизни, и он с охотой и видимым удовольствием рассказал им о том, как его средняя дочь в первый раз пошла в школу, а жена с помощью каких-то реликвий научилась в считаные секунды кипятить и разогревать жидкости. Лан всегда занимали истории из обычной человеческой жизни: может быть, именно потому, что ее собственный опыт такой жизни был совсем невелик.

Ферор, всегда спокойный и терпеливый, наконец собрался и ушел, тихонько напевая себе под нос и прижимая к груди записную книжку, таившую, как казалось Лан, бог весть какие секреты.

– Надоели мне эти обследования, – заявил Тейн и прошелся по комнате, виляя бедрами, как это делали девушки-танцовщицы в цирке. После преображения энергия вообще била в нем через край. – Скучно, скучно, скучно. – И гибкий веркот остановился перед Вулдоном, в сравнении с мощным торсом которого казался тростинкой. – Если уж нас не пускают наружу ловить бандитов, так хотя бы здесь… ну, не знаю… разрешили бы людей приглашать, что ли. Устраивали бы танцы с выпивкой, вечеринки, что-нибудь в этом роде. Я бы мог такое закатить…

– Мы же должны сидеть тихо, когда не на работе, и не привлекать к себе внимания, идиот, – пробурчал Вулдон. – Приказ императора. На улице выделывайся, сколько тебе влезет. А когда не бьешь никому морду, будь любезен, прижми задницу и сиди спокойно.

Тейн театрально вздохнул и упал на плюшевую зеленую кушетку рядом с Вулдоном. Поначалу их непрерывные перепалки казались Лан забавными – неисправимый оптимизм Тейна неизменно натыкался на пессимизм Вулдона, который приводил его в соответствие с реальностью, – но постепенно и это стало ей надоедать. Да и то сказать, большую часть времени они неплохо ладили и лишь время от времени начинали вдруг задирать и подначивать один другого, как будто задавшись целью выяснить, где у каждого из них предел терпения.

Тейн вдруг протянул руку, прося тишины.

– Фулкром идет, – объявил он.

Они еще долго оставались втроем, но вот дверь в комнату отворилась, и внутрь действительно вошел следователь Фулкром и дружески поздоровался со всеми.

– Очко в мою пользу! – объявил Тейн. – Я его за милю унюхал.

Фулкром усмехнулся, положив руки на бедра, так что инквизиторский плащ распахнулся, открывая тунику.

– Надеюсь, Тейн, что мой теперешний запах тебя не раздражает.

– Что скажете нового, следователь? – спросил Вулдон, поднимаясь и складывая на груди руки размером с хорошие окорока. Лан, конечно, знала, что Вулдон недолюбливает Инквизицию, но разве можно не доверять Фулкрому?

Тот знаком велел всем сесть и сам опустился на пол возле кушетки – знак уважения, говоривший о многом. Рассеянный свет лился на него из окна, волны бились об утес снаружи, сила их ударов была ощутима даже здесь, наверху.

Обхватив руками колено, Фулкром небрежно откинулся назад и начал:

– Император назначил дату открытия нового ирена – через пару дней. Строительство шло втайне – отчасти из-за анархистов, отчасти потому, что он не знает, кому доверять.

– Ирен под крышей? – переспросила Лан.

– Да, – подтвердил Фулкром. – Около ста магазинов, собранных под одной крышей. Пусть люди расстаются с деньгами в тепле и уюте, несмотря на Мороз. Кое-кто из лучших кузнецов и других ремесленников города уже готов переехать туда со своими товарами. Император надеется, что такое событие даст людям новую надежду.

– Пока беженцы будут продолжать умирать на Морозе, богатые будут развлекаться в новом теплом ирене? – начала Лан, но тут же осеклась, боясь наговорить лишнего.

– Это не наше дело, – сказал Фулкром, понимающе взглянув на нее. – Мы должны исполнять свои обязанности, пусть основ имперской политики нам и не изменить. К несчастью, мир таков, каков он есть, – надо благодарить и за то, что имеем.

– Неужели им нельзя хотя бы чем-то помочь? – снова не выдержала Лан.

Фулкром глубоко вздохнул, но даже не попытался поставить ее на место; он вообще реагировал иначе, чем она ожидала.

– Я давно служу этому городу и ни разу ни от кого не слышал «спасибо», – сказал Фулкром. – Я спасал людей, а они потом умирали у меня на глазах. Мне регулярно приходится сообщать людям о смерти тех, кто им дорог, – причем зачастую о смерти бессмысленной и жестокой. И я делаю это без вашей гламурной формы, шикарного жилья и расширенных способностей. Я делаю это потому, что мне небезразличны люди.

Лан закрыла глаза, жалея о своей недавней резкости.

– Прости меня, – выдохнула она.

– Трогательно, – проворчал Вулдон. – Так что нам сделать для этого ирена? Попозировать там, что ли?

Тейн даже хохотнул, на мягких лапах подходя со спины к Вулдону.

– А у тебя все же есть чувство юмора, толстяк.

– Нет, – ответил Фулкром. – Запланирована церемония открытия, но Уртика боится, как бы ее не сорвали анархисты. Охраны будет полно, но именно вы трое должны будете обеспечить порядок. А это значит, что работы на улицах недостаточно, придется собрать всю информацию, какую можно, и наведаться в Кейвсайд в поисках заводил.

– Не самый утонченный метод, как думаешь? – спросил Вулдон.

– Возможно, – согласился Фулкром. – Но император считает, что пора представить вас публике по-настоящему. Он уже распорядился, чтобы глашатаи выкрикивали радостную новость на каждом углу, а в «Обозревателе» дали о вас еще несколько статей. Такие новости до людей не сразу доходят. Инквизицию тормошат со всех сторон, всем интересно, кто вы такие и откуда, так что надо помочь их просветить. Но это можно сделать, не появляясь самим прилюдно.

– Я бы предпочла по-тихому, – сказала Лан. – Не все же такие, как Тейн, не всем нравится быть в центре внимания.

– Что за скандальные обвинения! – Тейн в притворной ярости раскинул руки.