Человек из зеркала - Владимир Колычев

В глубине квартиры громыхнул выстрел, и еще одна пуля оставила пробоину на обшивке двери. При этом она прошила еще и дверь соседней квартиры, откуда уже вывели жильцов.

– Эй, мужики, вам что, патронов подвезти должны? – во весь голос спросил Круча.

– А ты что, вертолет уже подогнал?

– Какой вертолет? Вы же взрослые люди! И не дураки! Вертолет к вам в форточку не влезет! Вертолет вас может с крыши забрать. Но вы туда не доберетесь, снайпера срисуют!

– Заложница с нами!

– Тогда вас на крыше штурмовая группа будет ждать… Мужики, шансов у вас нет!

– Заткни свою пасть!

– Женщину в покое оставьте! Она здесь ни при чем!

– Ты кто такой?

– Круча моя фамилия. Подполковник Круча.

– А почему не полковник? – за дверью глумливо хохотнули.

– Всему свое время.

– А хочешь полковником стать? Мы поможем.

– Это бестолковый разговор. Проблемы у вас, мужики, их решать надо!

– Это у тебя бестолковый разговор, Круча. А у нас реальное предложение. Подвиг тебе надо совершить, чтобы полковником стать. А мы тебе с подвигом поможем. Что ты там про женщину говорил? Давай заходи к нам, мы бабу отпустим, а ты с нами останешься…

На такой поворот Круча никак не рассчитывал. Это в кино переговорщик предлагает обменять себя на заложника, но в жизни так не бывает, хотя бы потому, что глупо предлагать такой обмен. Ведь милицейский парламентер может оказаться отлично подготовленным бойцом, а преступники не дураки, чтобы не понимать этого. Зачем, спрашивается, им менять беспомощную жертву на бомбу замедленного действия? Но жизненная реальность вдруг превратилась в кадр фильма-боевика, и Круча даже услышал стрекотание работающего кинопроектора.

– Ну, чего молчишь, Круча? Памперс меняешь? – загоготали за дверью.

Никак не рассчитывал Степан Степанович на такое предложение, но и отказываться от него не стал. Ведь это значило признать свою трусость. Как он в глаза своим подчиненным потом будет смотреть?

– Хорошо, я согласен.

А может, и хорошо, что ситуация встала ребром. Если ему повезет, он сможет опрокинуть ее на «орла» и победить. А о том, что преступники могут уронить эту монету на «решку», лучше не думать.

– Ну, давай! Пусть тебе наручники на руки наденут! И заходи!.. Учти, если спецы пойдут, мы бабу грохнем!

Круча кивнул и протянул сомкнутые в запястьях руки Кулику.

– Степаныч, ты чего? – разволновался Саня.

– Браслеты цепляй!

Позади Кулика стоял командир группы захвата, плотно сбитый энергичный парень с восточным разрезом глаз. Он тоже качал головой, глядя на него. Он не считал решение подполковника правильным, но ничуть не осуждал его за это, скорее наоборот.

– Может, мы за вами пойдем? – тихонько спросил он.

– А женщина?.. Ничего пока не делайте. Стойте и ждите.

– Чего ждать?

Круча пожал плечами. Он и сам понятия не имел, как будут развиваться события. Может, его застрелят, как только он зайдет в квартиру. Ведь это не трудно.

– Эй, ну чего там? – донеслось из-за двери.

– Сейчас! – оглушительно крикнул Кулик.

Наручники он приготовил, но надевать их не спешил, зато начал расстегивать куртку своему начальнику.

– Зачем? – покачал головой Круча, отстраняясь от него.

– Капитан, броник давай! – обратился Кулик к спецназовцу.

– Не надо! – отрезал Степан Степанович. – Бесполезно это. И мешать будет.

Бронежилет для него сейчас как мертвому припарка. Там в квартире снайпер, винтовки с оптическим прицелом у него, может, и нет, но из пистолета он легко может попасть в незащищенную голову. А вот от миниатюрного микрофона под воротник он не отказался. Если преступники смогут его обнаружить – так тому и быть, а если нет, то в определенный момент можно будет подать команду на штурм.

Круча наспех обговорил с командиром группы сигналы взаимодействия и в наручниках зашел в квартиру, толкнув плечом уже открытую дверь.

Команду на штурм он мог бы подать прямо сейчас, если бы не увидел женщину, которую преступник держал за шею одной рукой, а другой приставлял ствол пистолета к ее виску. Любое неосторожное действие с его стороны могло привести к трагическому исходу.

– Не дури, парень! Здесь я, наручники на мне…

– Дверь закрой! – пристально смотрел на него киллер.

Не молодой он, но еще и не старый, чуть больше тридцати ему на вид. Лицо знакомое, Круча видел его на фотороботе, который раздобыл Шульгин. Взгляд жесткий, колючий, осмысленный. Нет страха в глазах, и паники не видно, но и безрассудства не заметно. Видно, что мысли его работают в одном направлении – как выйти из ситуации, хотя он еще далек от единственно правильного решения. Не хочет он сдаваться, хотя и понимает, что их положение, в общем-то, безвыходное.

– Как закрой? А женщину отпустить?

– Тебе же сказали, дверь закрой! – послышался тот самый голос, который зазывал Кручу в западню.

Только самого человека не видно, он стоял рядом со своим напарником, за углом, в проходе на кухню.

Немолодая уже, субтильного вида женщина с большим количеством родинок на морщинистом лице смотрела на Кручу круглыми от ужаса глазами. Она не могла говорить, но взглядом требовала от него, чтобы он подчинился террористам. Она не хотела умирать, да и он сам не мог допустить ее гибели.

Круча не стал поворачиваться к преступникам боком, чтобы закрыть дверь плечом, он нащупал ее ногой и толкнул. Замок сработал автоматически – все, путь штурмовой группе отрезан.

– В комнату давай! – велел державший женщину киллер.

Степан Степанович сделал шаг вперед, затем боком сместился в дверной проем, за которым находилась гостиная. Скромная мебель из восьмидесятых годов, настенный ковер, палас – бытовая классика совкового жанра.

– К окну давай!

На улице было темно, свет в комнате не горел, но все-таки окно зашторено. Боятся киллеры снайперов. Это хорошо, что боятся.

Из прихожей в комнату попадал свет, поэтому Круча увидел только силуэт человека, ставшего в дверях.

– Ну что, подполковник, полковником становиться будем? – спросил он, направив на него приставленный к бедру пистолет.

Степан не видел его глаз, но слышал беснующуюся безумность в его голосе. Не все в порядке с головой у этого человека, потому и требует он вертолет. А ведь должен понимать, что шансов у него нет никаких.

– Женщину отпусти.

– Зачем?

– Ты же обещал.

– Я не обещал, я предлагал. Мы тут с Федором подумали и решили не утверждать это предложение. Да, Федя?

– Решили, – донеслось из прихожей.

– Такая вот ситуация, подполковник. Подвиг ты совершил, а результата нет. А подвиг без результата все равно что бочка без днища. Так что не быть тебе полковником. Хотя, может, посмертно присвоят… Сам ляжешь на пол или тебя уложить?

– На пол?

– На пол. Лицом вниз…

– Лицом вниз? У тебя что, обида на ментов?

– Я сказал, на пол! Мордой в землю! – заорал на Кручу преступник. И, чтобы подтвердить серьезность своих намерений, выстрелил в пол.

В закрытом помещении пистолетный выстрел производит оглушительный эффект – бьет по барабанным перепонкам, давит на психику. Но на пол Степан Степанович лег не потому, что страх перед смертью деморализовал его. Сейчас он здесь не только представитель власти, но и сыщик. Умереть нетрудно, гораздо сложней урезонить преступников, когда те – хозяева положения. И сейчас, чтобы получить возможность для разговора, Круче пришлось выполнить требование бандита.

Он лег на согнутые в локтях руки. Неудобная поза, зато голова не касается пола и грудь в приподнятом положении. И еще он лег затылком к преступнику, чтобы успокоить его.

– Теперь я не опасен? – спросил он.

– Нет.

Послышался скрип диванных пружин.

– Что, в ногах правды нет? – спросил Круча.

– А где она есть?

– Вот и я о том же… Напрасно ты вертолет затребовал, тебе это не поможет.

– Кто тебе такое сказал? Сам придумал?

– А ты у Феди спроси, он парень умный, он тебе скажет.

– Кто, Федя умный?

– Я так понимаю, ты в вашем дуэте старший. Но если Федя младший, это же не значит, что он дурак. К тому же снайпер он, а ты всего лишь водитель…

– Водитель. И себя веду, и Федю.

– Куда ты его ведешь?.. Ему за Чупракова пятнадцать лет светит. А теперь вот еще и похищение заложника. Тебе вот пятнадцать лет по совокупности дадут, а его на пожизненное закроют… В зоне хоть жизнь какая-то есть, а спецблок для пожизненно заключенных – это могила для заживо погребенных…

– Ты это, ты здесь агитацию не разводи! А то пристрелю как собаку!

– Тогда сразу застрелись. Потому что житья тебе не будет. Сам в спецблок попадешь, и на особое положение. Есть просто смерть, а есть ад, где черти жарят грешников на сковородке. Такой ад на спецу тебя и ждет. Если ты убьешь мента.

– Да не страшно, понял!

– Ты слюной не брызгай, не надо. Ты лучше голову включи. Мужик ты, я так понимаю, крепкий, зона тебя не сломает. Общежитие у тебя в зоне будет, окна с занавесочками, тумбочка с голой бабой на дверце. Утром встал, зарядку сделал на свежем воздухе, умылся, поел нормально, на производстве день отработал, чтобы не скучать. Сейчас о заключенных заботятся, футбол, волейбол – все, что хочешь, прогулки на свежем воздухе, с людьми общаться будешь. Даже паек увеличили. Тут главное – внушить себе, что другой жизни, кроме как зэковской, в мире больше не существует, тогда все нормально будет. Не сахар, конечно, но все-таки жизнь. А в спецблоке жизни тебе не будет, это я тебе точно говорю…