Афганский кегельбан - Леонид Влодавец

Юрка поежился и, с трудом вытряхнув из головы всякие мрачные мысли, покинул спортзал и отправился обратно, в свое крыло.

Однако, когда он проходил через прихожую, в здание вошел человек в черной кожанке на «молнии» и фуражке а-ля Жириновский.

— Ага! — сказал этот человек, и Юрка тут же узнал своего временного командира из Африки по прозвищу Болт. — Вот вы-то, гражданин Таран, мне и нужны. Присаживайся на банкетку и слушай внимательно. Не волнуйся, надолго не задержу.

Таран послушно присел, Болт уселся рядом и сказал:

— Так. Значит, твоя служба в МАМОНТе с сегодняшнего дня успешно завершена. О том, что таковой этап в твоей жизни был — забудь навеки. Иначе говоря, если где-то, когда-то и в какой угодно компании ты или твоя супруга помянете этого доисторического зверя, то я не берусь предсказывать последствия, хотя и знаю, что они будут фатальные. Это первое, но не главное.

Болт закурил сигарету и продолжил:

— Далее. С завтрашнего числа, гражданин Таран, вы зачисляетесь, с испытательным сроком три месяца, на работу в подразделение, которым руковожу я. Сегодняшний день вам дозволяется провести в трудах и заботах по благоустройству жилья, а завтра в восемь тридцать утра за вами сюда придет машина. На борту буду я лично. Отвезу прямо к рабочему месту, ознакомлю с основными условиями работы. После чего можешь сказать: «Нет, мне это не подходит». Если ты такое заявишь, тебе подберут более приятную работу: газоны стричь, снег убирать, мусорные контейнеры вывозить или еще что-нибудь по линии коммунхоза. Зарплата будет среднероссийская, но люди и на такую живут. Если скажешь, что тебе все это годится, — тогда проверим еще раз, годишься ли ты нам. Если выяснится, что не подходишь, — значит, в дворники пойдешь. Ну а если подойдешь — тогда будем продолжать трудиться. Но сразу предупреждаю — простого выхода не будет. Так что думай сейчас и все то время, что у тебя еще осталось.

— Я подумаю… — пробормотал Юрка.

— Правильно, думай. Небось, исходя из истории нашего знакомства, о характере работы ты уже догадываешься. Но все-таки прикинь на досуге: может, все же твое призвание — коммунальное хозяйство. Я бы, если б заново родился, обязательно пошел в садовники или сантехники… Ну все. До восьми тридцати завтра!

Болт притушил бычок, бросил его в урну и пружинисто выскочил за двери, послышался рокот отъезжающей машины.

Юрка заглянул на кухню, но там никого уже не было. Поднялся по лестнице и услышал, как Надька одевает хихикающего и повизгивающего Алешку. Они, похоже, на прогулку собирались.

— И как ты двери не перепутал, папочка? — заметила мадам Таран, когда ее супруг вошел в коридор. — Я-то беспокоилась, чтоб ты не заблудился и к рыжей тетеньке в гости не попал… Полина бедная так на работу и ушла, с тобой не попрощавшись!

Юрка поглядел на часы: время уже час с небольшим! Долго он физкультурой занимался, однако!

— Я завтра с утра тоже пойду на работу, — объявил Юрка. — Точнее, только устраиваться еще. Могут взять с испытательным сроком, а могут вообще не взять.

— И что за работа? — Надька посерьезнела.

— Пока не знаю. Может, для начала дворником предложат потрудиться. Листья сгребать, мусор убирать… — припомнив то, что говорил Болт, сообщил Таран. — Жить-то надо!

— А мне, выходит, тут придется одной сидеть? — надулась супруга.

— Может, и для тебя что-нибудь подберут, — пожал плечами Юрка. — Ну а если и дома сидеть будешь, так не одна. Я с этой рыжей познакомился. Ее Женя зовут, а девчонок — Оксана и Ксения. Серьезные такие и очень послушные. Мамаша ими как солдатиками командует. Опять же она нас всех приглашала чай пить с тортиком.

— Может, только тебя? — прищурилась ехидина.

— Ну она же тебя видела! — развел руками Таран. — Нет, она всех приглашала: и тебя, и Полину, и Лешку. Только про Борьку забыла, потому что он очень маленький.

— Ладно, сходим, — сказала Надька. — А теперь слушай боевой приказ! Пока мы во дворе гуляем, распихай все эти коробки по местам, кроватку и домик перенеси из нашей спальни в детскую. То есть вот в эту пустую комнату. Коврик постелить не забудь. Сейчас-то вроде тепло, а как зимой будет, неизвестно…

СЕНСЕЙ ВЕРНУЛСЯ

— Подъезжаем, господа-товарищи! — откатив дверь купе, прощебетала проводница. — Через десять минут прибываем…

— Бутылочки прибери! — сказал Сенсей, мотнув головой в сторону столика, на котором и под которым стояло штук тридцать единиц пивной и водочной посуды.

— Обязательно! — улыбнулась проводница. — Как выгрузитесь, так и приберу. Анальгинчику не примете?

— Спасибо, обойдемся, — хмыкнул Сенсей, — мы ж не наркоманы какие-нибудь…

Головы ни у него, ни у трех его спутников действительно не болели, хотя водка с пивом далеко не самое подходящее средство от похмельного синдрома.

Конечно, человеку такого уровня, как господин Сенин, вроде бы можно было позволить себе и целый вагон СВ снять, чтоб прокатиться до столицы и обратно. Но, во-первых, Сенсей отличался некоторой прижимистостью в деле расходов на личные нужды, а во-вторых, не хотел привлекать излишнее внимание к своей скромной персоне. Опять-таки, лучше три сопровождающих в четырехместном купе, чем один в двухместном СВ. Даже если весь вагон населить охраной по два человека в отдельных купе, это может дать меньший эффект, чем трое бойцов непосредственно под рукой. Конечно, насчет этого можно было и поспорить, но только не с Сенсеем.

Черный «Мицубиси Паджеро» подогнали прямо к вагону, и Сенсей уселся в салон, пройдя всего пару шагов от подножки.

— Где Федя? — спросил господин Сенин, ручкаясь с подчиненными.

— Не знаю, шеф! — виновато развел руками гражданин по прозвищу Бармалей, который сидел рядом с шофером. — Мы его ждали в «Куропатке», а он ни хрена не приехал. Думали, может, он прямо к поезду подкатит — ан нет! А вообще, я так думаю, боится он с тобой встречаться…

— Не понял? — сурово поднял бровь Сенсей. — Почему боится?!

— Дело вчера одно не связалось. Парамона и остальных в подворотне пошмаляли. Поблизости от «Марихуанской». Ну и Хром, который их подвозил, с грузовиком поцеловался — насмерть.

— Весело встречаете! — процедил Сенсей. — Что-нибудь уже узнали?

— Федя туда, к подворотне, ездил. А нам так доложили, что сам Теплов с ним контачил. Потом Федя звонил в «Куропатку» предупреждал, чтоб его до утра не ждали. С ним четыре пацана были.

— Ну ладно, — кивнул головой Сенсей, — обо всем этом — позже. Жмем в «Куропатку»!

Сенин отвалился на спинку сиденья, прикрыл глаза и задумался.

Нет, Парамоша, Пинцет и Сема не должны были вчера погибнуть. Во всяком случае, Сенсей им такой участи загодя не планировал. Все должно было пройти тихо-мирно и без каких-либо серьезных осложнений. В том смысле, что мужик, похожий на Энгельса, должен был принести пацанам кейс с одним «зеленым лимоном», а взамен получить компакт, который они давеча вместе просматривали в Клубе любителей природы и на котором Энгельс поставил маркером свою визу: «Знакомился» и подпись. Происходило это с глазу на глаз, и о том, что на диске записано, кроме самого Сенсея, не знал никто. Ни в «Куропатке», ни в «Лавровке», ни в Клубе любителей природы. Правда, знал тот, «похожий на Энгельса».

Вообще-то этот тип представился как Винцас Ионо Микутавичус, гражданин вильной и самостийной Летувы. Наверно, для того, чтоб пояснить, отчего у него нешибко чистое русское произношение. Сенсей вовсе не являлся крупным спецом по восточноевропейским языкам и вообще, кроме русского и матерного, никакими языками не владел. Поэтому определить по акценту, что господин Микутавичус вовсе не литовец, а, допустим, латыш, эстонец или даже американец шведского происхождения, Сенсей ни хрена не смог бы. К тому же Сенсею было глубоко по фигу, откуда и за каким лешим этот иностранец прибыл на береговскую землю. Интересовало господина Сенина, по большому счету, только одно: можно с этого импортного снять хорошие баксы или нет?

Ясно, что речь вовсе не шла о том, чтоб завести этого самого предположительного прибалта в подходящие кустики, дать ему по балде и вынуть из кармана бумажник. Так мелко Сенсей даже в юности не работал, тем более что в юности был примерным советским спортсменом, ничуточки не связанным с криминалитетом гоп-стопного направления. Должки случалось вышибать, конечно, но это было уже в годы перестройки и развития кооператорства.

Нет, когда госпожа Иванцова привезла Микутавичуса в Клуб любителей природы и познакомила с господином Сениным, первые наметки Сенсея сводились к трем основным предположениям. Первое: этот тип бескорыстный эколог-любитель, у которого имеются лишние бабки. Он готов из чистой благотворительности вкладывать их в просвещение сиволапых и дубоголовых россиян, дабы они не пилили так много леса и не шмаляли бедных зверюшек. Второе: мужик — честный лох, из которого можно вытянуть инвестиции в экономику области и, ободрав, как липку, отпустить обратно в Европу. Третье: Микутавичус — человек с головой и связями, который поможет «Белой куропатке» найти новый канал сбыта для «товара», от которого АО получало львиную долю своих не облагаемых налогами прибылей.