Не верю. Не надеюсь. Люблю - Сесилия Ахерн

Руби: Я просто хочу помочь, Рози. Ну что с тобой происходит?

Рози: Ты ничем не можешь помочь, мы с Грегом должны сами разобраться. То есть с Грегом и Урсулой — это наш замечательный семейный психоаналитик. Мы уже так сработались, что я чуть не плачу…

Руби: Очень мило. И что же она делает, ваша маленькая помощница Урсула?

Рози: Она просто волшебница. Вчера она сказала мне,» что у меня проблемы с обсуждением моих чувств.

Руби: А ты?

Рози: А я ответила, что меня это раздражает, и она может катиться ко всем чертям и к чертовой матери.

Руби: Отлично сказано. А что сказал Грег?

Рози: О, это отдельный разговор. У меня необычайно проницательный муж. Он решил, что у меня «проблемы с общением с Урсулой».

Руби: Боже.

Рози: Во-во, так что я предложила нам с Урсулой сходить к семейному психоаналитику, чтобы мы могли наладить наши отношения, пока она анализирует мой брак.

Руби: Хорошая мысль… и что сказал на это Грег?

Рози: Я не совсем расслышала из-за того, что он хлопнул дверью машины. И еще я думаю, что нужно купить новую кровать, побольше, чтобы Урсула могла у нас ночевать. Тогда она сможет узнать о нас абсолютно все. Например, сколько раз я пукаю за ночь…

Руби: Все так плохо?

Рози: Понимаешь, я не вижу никаких результатов. Мы еще больше ссоримся, потому что она заставляет обсуждать любую мелочь, раздражающую нас друг в друге. Если мы когда-нибудь сможем найти общий язык, я почти уверена, что Урсула в первую очередь расстроится, так как мы не заплатим ей за следующий месяц. На прошлой неделе мы целый час ругались по поводу того, что меня раздражает, когда Грег пьет молоко и оставляет след на верхней губе специально, чтобы рассмешить меня, а если я не смеюсь, он по всему дому за мной ходит с молоком на губах, пока я не обращу на него внимание. Это не смешно! Это глупо!

А вчера мы поссорились из-за того, что меня раздражает, как у него начинают подергиваться губы, когда я говорю что-то не так. Если я даже скажу какую-то глупость, например, что небо желтое, его верхняя губа сразу же начинает дергаться, как Элвис перед микрофоном. Меня это бесит, неужели нельзя просто пропустить это мимо ушей! Нет, он должен обязательно дать мне понять, так или иначе, что я получила неправильную информацию. О нет, трава не может быть розовой, она зеленая! Ё-мое, неужели это вообще имеет значение!

Видимо, на следующей неделе мы будем обсуждать дурацкие дешевые носки, которые ему покупает мамочка. Он считает их забавными. Иногда он звонит ей только для того, чтобы сообщить, что он надел эти носки. Желтые в розовую, блин, крапинку и голубые в красную полоску. Наверняка его коллеги в банке тоже считают их невероятно забавными. Какой классный банковский менеджер, он носит розовые носки, о давайте все скорее возьмем у него кредит! А когда он садится и брюки приподнимаются, эти носки видно за километр…

Руби: Да-а… и после этого они говорят, что у тебя проблемы с выражением своих чувств.

Рози: Я думаю, что им просто нравится обсуждать бессмысленные подробности. Какая разница, в лоб меня по утрам Грег целует или в щечку, главное — чтобы поцеловал.

Руби: Так этот загадочный психоанализ оказал хоть какое-то положительное воздействие на твой брак?

Рози: Я думаю, мы с Грегом намного лучше справились бы без нее.

Руби: Думаешь, вам удастся от нее отвязаться?

Рози: У нас нет другого выхода. Иначе мы с Грегом не доживем даже до его дня рождения…

Моему мужу Счастливого сорокалетия

Грег!

С днем рождения, родной!

С любовью,

Рози

С днем рождения!

Теперь ты стал еще старше и уродливей. Грегу

От Кати и Тоби

Дорогой Алекс!

Я тут подумываю организовать поисковую экспедицию. Ты что, сквозь землю провалился? Ты жив?

На днях я звонила твоей маме, но она тоже ничего толком не знает. У тебя все в порядке? Если нет, у меня, по-моему, есть право знать об этом. Ты должен доверять мне, я же твоя лучшая подруга, и… в общем, это не обсуждается. А если все в порядке, тем более напиши мне, я ведь твой друг, и мне нужно с кем-то поболтать. Это тоже не Обсуждается.

У нас здесь, как обычно, сумасшедший дом. Кати уже, как ты знаешь, одиннадцать (спасибо за подарок). Она совсем взрослая — на днях заявила мне, что больше не считает нужным сообщать, куда идет и когда вернется. Действительно, это такие мелочи, матерям совершенно ни к чему об этом знать, как выяснилось. Я так надеялась, что у меня есть еще несколько лет, прежде чем она превратится в чудовище. А она уже смотрит на меня так, словно я только и делаю, что пытаюсь разрушить ее жизнь (ну, иногда я, конечно, и правда пытаюсь). Она уже пользуется помадой, Алекс. Блестящей розовой помадой. Она мажет блестками и глаза, и щеки, и волосы, и мне начинает постепенно казаться, что я вырастила не дочь, а новогоднюю елку. Прежде чем войти в ее спальню, я должна три раза постучать, чтобы она заранее знала, кто пришел. Мне очень обидно, потому что Тоби должен стучать только один раз. Хотя, с другой стороны, Грег стучит аж тринадцать. Бедняга Грег. Он почти всегда сбивается со счета, и Кати не пускает его из соображений безопасности. Хотя кто еще может стучать в ее дверь тринадцать раз, то есть около тринадцати раз?! Но я уже поумнела, и теперь часто стучу один раз. Она думает, что это Тоби, пускает меня внутрь, и я могу видеть святая святых — комнату Кати Дюнн. Ты, наверное, думаешь, что там черные стены, занавешенные окна и страшные плакаты на стенах? Как ни странно, там светло и довольно чисто.

Я не знаю, продолжает ли она писать тебе, но если она делится с тобой какими-то подробностями своей деловой и ужасно засекреченной жизни — пожалуйста, рассказывай мне. В конце концов, я ее мать, и это уж точно не обсуждается.

На работе все отлично, я все в том же отеле и продержалась на месте дольше всех. Здорово, правда? Но… у меня всегда есть какое-нибудь «но». Я, конечно, всегда была без ума от работы в отеле, но в последнее время все чаще спрашиваю себя: «И что? Неужели это все?» Да, дела идут отлично, но мне хотелось бы каких-то перемен. Более того — мне хотелось бы сделать шаг наверх. Я не успокоюсь, пока не буду управлять «Хилтоном».

Грег считает меня ненормальной. Он говорит, нужно быть не в себе, чтобы бросить работу, где все хорошо — и зарплата, и начальник, и график. Он думает, что мне здесь легко. Впрочем, он, может быть, и прав. Вряд ли я могу позволить себе рисковать. Кто знает — вдруг мне придется снова вернуться к Энди Хаму? Ничего ужаснее и придумать нельзя.