Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот природа и взяла своё, — мекнул Боян. — Свинья она и есть свинья.
Борис Борисыч важно хрюкнул, выбрался из лужи и весело попрыгал по тропе за охотником.
Пару раз мы делали привал. С большим трудом уговорила Себастьяна дать осмотреть его ногу и удовлетворенно кивнула, видя, что проблем с заживлением не возникло. Ранки затягивались как надо и травма уже почти не доставляла дискомфорт. Легко отделался. А моя душа была спокойна оттого, что по моей вине не произошло ничего серьезного.
Во время недолгих остановок, краем глаза наблюдала за Дашей и её другом детства. Нет. На дружбу их общение походило мало. Я заметила в глазах мельника какой-то особый блеск рядом с ней. Ласку, привязанность. Дарëна будто немного притихла, стала не такой шумной, а щечки все чаще краснели. Она совсем засмущалась, когда, сидя на траве, Тимофей сорвал цветок и мягко вставил его ей в волосы над ушком. Коснулась пальцами лепестков и с улыбкой опустила глаза.
Это было одновременно и смешно, и невероятно мило. В моём мире мало кому такое поведение показалось бы нормальным. Два взрослых человека смущаются, как дети, краснеют и путают слова рядом друг с другом. Для чистых, не испорченных жителей Нюркиного луга это было естественно. И в этом всем была какая-то особая прелесть и красота.
— Что там дальше? — спросила Себастьяна, в очередной раз надевая рюкзак.
— Кузнецово.
— Дай угадаю. Там живут кузнецы?
— Хм, сложная была задача? — усмехнулся охотник. — Как раз пора Ярку переподковать.
— Ярку? — переспросила я.
— Ярка. Яра. У лошади тоже есть имя.
— Ясно.
На самом деле, не очень. Но отвечать на последующие вопросы молчаливый проводник вряд ли стал бы. Поэтому, оставив Дарëну с Тимофеем в хвосте общаться наедине, я семенила позади Себастьяна и Яры в компании грязного хряка, его верного компаньона — Аськи и смеющегося над Борькой козла.
Глава 18
Медвежья гора
Село Кузнецово было построено на руднике, как сказал охотник. Добывали там железо и ещё какие-то металлы, но в гораздо меньших количествах. Отсюда и название посёлка и развитая отрасль кузнечного дела. Сама деревня была чуть больше двух предыдущих, но мало чем еще отличалась от них.
— А вот мне дед рассказывал… — начал козел знакомую песню.
— Бояяян! — хныкнула Дарëна. — Давай хотя бы не на ночь. В прошлый раз после твоих страшилок кошмары снились.
— Во во, — поддакнул чумазый Борис Борисыч. — И мне вечно рассказывает. То про черного мясника, то про черного молочника. Сам потом сопит в две дырки, а я кукую до утра.
— Ну и как хотите, — обиженно буркнул рогатый и отвернулся. Глянул на нас. Снова отвернулся. Повторил.
— Оооох, да рассказывай уже, — выдохнул хряк обреченно. Козел тут же оживился и продолжил:
— Так вот! Рассказывал про черного кузнеца. Ковал он себе железо, ковал. Да наковал себе подковы. А как наковал, так и превратился он в черного жеребца, что по ночам скачет по дорогам, да людей копытами топчет.
— И темнеет так не к месту, — поежилась Дарëна.
— А что это впереди? — показал Себастьян рукой куда-то вдаль. — Вроде, конь чёрный скачет.
— Где?! — испугался Боян и спрятался за Тимофея.
— Вылезай, сказочник. Нет там никого.
Под дружный хохот перепуганный козел вернулся на дорогу, оглядел исподлобья команду и поцокал вперёд.
Чем ближе мы подходили к деревне, тем больше присматривались. Крыши домов были темными, почти черными. Несмотря на сырость после недавнего дождя, деревья были покрыты пылью.
— Нормально тут так коптило. Пожар что ли был? — спросил удивленно Борис.
— Да уж, — согласилась я. — «Коптильня» этому поселку подошло бы больше.
Себастьян чуть замедлился, всмотрелся в расстилающийся пейзаж и тут же продолжил идти.
Деревня была грязной, пыльной. Видимо, кузнечные горных работали здесь без остановок, а копоть оседала на крыши домов, амбаров, деревья.
Себастьян в самом начале свернул с центральной дороги на прилегающую, нашел ближайшую кузницу и договорился насчёт Яры.
В моём представлении кузнецы — крепкие мужчины с горой мышц и недюжей силищей. К нам же вышел мужчина лет сорока, в котором весу было от силы килограмм семьдесят. При неплохом росте. Притом большую часть его веса составляла пышная борода, которая на осунувшемся лице смотрелась немного неуместно. Кузнец кликнул кого-то и к нам выскочил мальчишка-подмастерье. Он был уже не просто худым, а тощим. Парень взял под узцы кобылу, увел вглубь амбара, а мы отправились искать ночлег.
Деревня хоть внешне и была запущена, но под слоями пыли виднелись искусно выполненные кованые калитки, ворота, украшения. Мастерство здешних умельцев угадывалось без особого труда. Навести лоск, отмыть, отчистить и глаз было бы не отвести.
И снова сеновал. Бессонница хряка. Ночной храп Тимофея. К счастью, я приноровилась спать так, чтобы вне зависимости от углубленности спального места мельника, больше никуда не укатываться.
В этот раз обошлось без ремонта, праздников и каких-либо приключений. Спокойно проснулись, позавтракали тем, что привезли с собой и отчалили, поблагодарив хозяев за гостеприимство.
Дарëна была задумчивой. Даже сильнее обычного. Глядя на траву впереди, она спросила:
— Вам не кажется странным, что в этих селах такой плохой урожай?
— Что в этом странного? — ответила я. — Это, конечно, печально, но ведь такое бывает иногда.
— Бывает. Но в нашей деревне такого нет. Почему же здесь… так… — она помолчала, обхватила себя руками. — Душа на части рвётся. Такие измученные, исхудавшие.
— Не удивительно. Если людям практически нечего есть.
— То-то и оно. Жалко их. Если бы хоть чем-то помочь…
Я понимала её чувства. Нюркин луг действительно отличался от здешних мест, хоть и был расположен сравнительно недалеко. Да и правда в словах рыжей была. Возможно, дело было в почве? Вряд ли в этом мире аграрная отрасль развита достаточно, чтобы разбираться в таких вещах, как кислотность грунта и прочее.
К разговору
