Вечный бой - Альфред Ван Вогт

«Человек сделан из мягкой глины — ганиане из твердого коричневатого мрамора», — подумал Модьун.

Одно из шести созданий, преградивших ему путь, что-то показывало ему жестами. Повелительные движения. Казалось, существо что-то приказывает. Закончив жестикулировать, ганианин издал резкий горловой звук. Неожиданно он и пять его спутников разделились на две группы по три. Одна группа заняла позицию слева, а другая — справа от Модьуна. Модьун решил, что он понял их намерения. И, действительно, когда он снова двинулся вперед, две группы пошли рядом.

Его сопровождали. Куда? Он надеялся, что на командный пост.

Внезапно индивидуум, уже показавший, что он облечен некоторой властью, отделился от своей тройки и неуклюже побежал вперед, туда, где перед открытой дверью по стойке «смирно» стояло несколько ганиан. Он произнес какие-то звуки, затем повернулся, внимательно взглянул глубоко посаженными глазами в спокойные глаза Модьуна и показал на открытую дверь.

Модьуну снова показалось, что он понял, и он вошел в дверь.

Перед ним находился огромный зал, похожий на театр. Он вмещал сцену и три яруса стульев для публики, по меньшей мере тысяч для шести; небольшая галерка высоко под потолком могла вместить еще несколько сотен.

Несколько ганиан, вероятно, солдат, потому что у них было нечто, напоминавшее металлические прутья, с высоты удобной для стрельбы позиции настороженно смотрело на расположенную чуть ниже сцену. Все остальные, находящиеся в зале, столпились на большой сцене. Позади нее около сотни ганиан выстроились в три ряда. Они стояли и также держали наготове металлические прутья. Перед ними расположилась вторая группа, включавшая по меньшей мере три дюжины существ. Индивидуум, по виду ничем не отличавшийся от прочих, стоял и, очевидно, что-то рассказывал сидящим.

Все сто тридцать ганиан внимательно смотрели на экран, вертикально поднимавшийся над сценой. Но с того места у двери, где остановился Модьун, происходящее на экране он разглядеть не мог.

Глава XXV

Когда существа увидели Модьуна, мизансцена немедленно изменилась.

Индивидуум, обращавшийся к другим, замолк. Он сделал несколько тяжелых шагов к краю сцены, поближе к Модьуну, и заговорил громким голосом. Слова были адресованы тем, кто сопровождал человека; так как их слышали многие, то и Модьун мог слушать, не боясь быть невежливым. Поэтому он включил индикатор мыслей, и до него донеслись слова в огрубленной интерпретации перевода:

— Поставьте передо мной эту свинью!

Животное, название которого соответствовало представлению о неизмененных земных свиньях, валяющихся в грязи, было больше похоже на маленькую рогатую корову (изображение его Модьун получил из мозга противника).

Модьун обиженно улыбнулся при мысли о таком неприемлемом сравнении. Он заговорил, одновременно принимая мысли:

— Я пришел сюда по собственной доброй воле. Если вы захотите, чтобы я прошел на сцену, я с удовольствием это сделаю.

— Ты говоришь на нашем языке! — ганианский командир был удивлен. — Я рад, что мы можем с кем-то поговорить.

Модьун решил, что слишком сложно объяснять природу восприятия мысли, которая в сочетании с произносимыми словами создавала иллюзию устной речи. В этом методе особенно хорошо то, что он ограничивал вторжение в мысли другой личности значением произносимых слов.

Думая так, он быстро шел вперед. Шестеро сопровождающих неуклюже трусили рядом и старались не отставать. Из-за кулис на сцену вели широкие ступени. Когда Модьун поднялся по ним, он впервые увидел происходящее на большом экране: прекрасный пейзаж внизу — часть планеты ганиан, очевидно, непосредственно под земным кораблем. Никто не мешал ему, когда он зашагал по сцене к месту, откуда смог увидеть весь экран.

На Гании был день — светлый, яркий; при такой отличной видимости казалось, что события разворачивались лишь в полумиле внизу. Слева от корабля текла река. Она неожиданно появлялась на огромной равнине, вынырнув из леса. На этой равнине, простирающейся по обе стороны реки, находилась армия землян. Она не успела окопаться — ее положение действительно было отчаянным. Но она не могла отступить.

К северу, востоку, югу и западу располагались ганианские боевые порядки. Они теснили войска землян, зажимая их в кольцо на площади около двух квадратных миль. Две квадратные мили — это очень мало для четверти миллиона людей-животных и их снаряжения.

Между землянами и ганианами шла битва. То тут, то там среди людей-животных Земли возникали гигантские многоцветные вспышки яркого огня; пятна сверкающего пламени непрерывно вспыхивали и среди отдаленных ганианских армий.

Вот и все, что успел разглядеть Модьун прежде, чем резко отвернуться от экрана. Для него зрелище было слишком жестоким и беспощадным.

— Мы должны как можно скорее прекратить сражение. Для армий Гании и Земли нет необходимости продолжать эту резню.

— Кто вы? — резко спросил командир ганиан.

— Меня зовут Модьун. А вас?

— Я генерал. Мое имя Дуэр.

— Генерал Дуэр, я представляю нунули, хозяина этого корабля. Давайте прекратим побоище.

Последовала долгая пауза. И непреклонный ответ:

— Бой прекратится только после полного уничтожения или при полной капитуляции вторгшейся армии.

Модьун вздохнул так, как это делал Иггдооз: открыв рот и выдохнув весь воздух, имевшийся в легких. Наконец он сказал:

— Это не нужно. Кроме того, мы оба знаем, что страдают только простые люди. Естественно, руководители не капитулируют и не позволят уничтожить себя. Поэтому ваше предложение нереально.

— Наказание должно соответствовать преступлению, — последовал беспощадный ответ. — Они члены вторгшейся армии агрессоров, и их целью было завоевание Гании.

— У простых солдат нет таких намерений, — настаивал Модьун. — Кроме того, какой бы ни была индивидуальная ответственность, условия изменились. Теперь они хотят уйти с этой планеты и отказаться от атаки, если ваша передовая группа покинет корабль и нам позволят забрать своих людей.

Позиция стоявшего перед Модьуном существа оставалась все такой же неумолимой.

— Если война началась, ее не так легко прекратить, — сказало существо. — Мы требуем полной капитуляции этого корабля и планеты (вы назвали ее Землей?) которая осмелилась послать армию для захвата Гании.

Модьун покачал головой.

— Это неправильно, — возразил он. — Война не устраивает ни ту, ни другую сторону. Прежде всего, она никогда не должна была начинаться. Но, если она все же началась, ее нужно прекратить как можно скорее. Вам повезло, что атака не удалась. Чем скорее вы посмотрите на проблему с такой точки зрения, тем яснее увидите, что ничего не выиграете своим преступным упрямством. Прекратите войну, пока моя армия чувствует себя побежденной. Они могут что-нибудь придумать, или у них появятся такие же желания, как и у вас. Тогда они не сдадутся.