Башня одиночества - Валерио Манфреди

— Тогда, быть может, ты его увидишь, но тебе придется отправиться в Пески призраков… Если вы на это отважитесь, берегитесь людей песка.

— Ты хочешь сказать… блемиев?

Старик серьезно кивнул.

— Они прячутся среди песка, подобно скорпионам, и нападают внезапно. Если поймаете одного из них, не пытайтесь снять покрывало, прячущее его лицо… Ни в коем случае не делайте этого… — Он замолчал и перевел взгляд на крепость, потом снова повернулся к полковнику Жоберу, дожидаясь, пока крик женщины перейдет в безутешный плач. — Возвращайтесь обратно, если можете, — произнес он. — И забудьте о Калат-Халлаки.

10

Разаф сидел возле жены, пока служанки готовили ее ко сну. Они раздели ее, усадили в большую бронзовую ванну, поливая душистой водой прекрасное смуглое тело. Вымыв и вытерев, они уложили ее в постель, подали настой из лекарственных трав и вышли из комнаты.

Разаф еще долго сидел, глядя на нее пылающим взором, и глаза его были полны слез; он ласкал ее лицо и тело, но женщина оставалось холодной и неподвижной, словно статуя.

— День близится… — прошептал он ей на ухо. — Когда настанет час, я отведу тебя к свету, дарующему Знание, и ты снова станешь прежней… прежней, любовь моя.

Он ждал, сидя на постели, и гладил ей руку, пока она не закрыла глаза, спокойно и ровно задышав во сне. Тогда он покинул комнату, прошел по длинному коридору и поднялся на стену. Небо было усыпано звездами, Млечный Путь парил над оазисом, легкий, как вздох. Прямо перед ним сверкало, словно алмазный венец, созвездие Скорпиона над Песками призраков.

В это мгновение он увидел приближающееся к оазису с севера белое облако: три человека в военной форме скакали галопом, пришпоривая лошадей.

Разаф обернулся к начальнику стражи, несущему службу на галерее, и спросил:

— Кто это?

— Солдаты пустыни. Они попросили воды и пищи, чтобы пройти через Пески призраков.

— Они знают, что их ждет?

— Знают…

Разаф вглядывался в сумерки, пытаясь понять, насколько велик отряд, догонявший всадников.

— Дайте им то, в чем они нуждаются, — проговорил он и ушел.

На следующий день полковник Жобер произвел смотр своей колонны, удостоверился, что все сосуды полны водой, а припасы как следует закреплены на спинах лошадей и укрыты тканью от пыли, и отдал приказ к отбытию.

Старик сидел у источника и смотрел им вслед. Они не послушали его, должно быть, были очень упрямы.

Колонна покинула оазис, и Жобер увидел, как зеленые поля превращаются в выжженные степи, по мере того как они двигались на юг. Наконец растительность полностью исчезла, уступив место бесконечному морю раскаленного песка. Скакавший рядом с ним топограф вытащил из седельной сумки карту, на которой намеревался начертить план этих неизведанных земель и нанести заметные географические объекты, способные служить ориентирами, но равнина становилась все более пустынной и плоской, ее оживляли лишь волны барханов.

В конце второго дня пути воздух начал темнеть и на горизонте появились пыльные вихри, огромными грибами кружившие на фоне неба. Вначале их было немного, но они все увеличивались, пока не превратились в причудливый лес изменчивых очертаний, придавший пейзажу тревожный вид.

— Пески призраков, — произнес капитан Бонье, он был бледен и явно встревожен.

— Природный феномен, капитан, к тому же довольно распространенный. Он прекрасно оправдывает название, данное обитателями оазиса этой местности. Вихри действительно похожи на призраков, мечущихся вдоль линии горизонта… — Жобер немного помолчал, потом снова заговорил, пытаясь разрядить атмосферу, становящуюся все более давящей: — Я бы даже сказал, чрезвычайно впечатляющий феномен, метеорологические причины которого стоило бы изучить. — Он обернулся к топографу: — Что скажете, Патен?

Тот нахмурился, не зная, что ответить, но полковник ждал, и он произнес:

— Э-э… господин полковник, с моей точки зрения, речь идет о восходящих потоках, которые возникают в большом количестве благодаря солнечному излучению в местности, лишенной естественных препятствий…

— Какие глупости вы говорите, Патен! — оборвал его капитан Бонье. — Мы тысячу раз пересекали пустыню при любых погодных условиях, какие только можно себе представить, и никогда не видели ничего подобного. Думаю, нам следует вернуться: у нас нет шансов выжить в подобном месте, если мы будем двигаться в том направлении.

Жобер в гневе повернулся к нему:

— Я не спрашивал вашего мнения, Бонье, а цель нашей экспедиции состоит именно в том, чтобы проникнуть в тот район и выяснить наконец, что там происходит… В сущности, эти пыльные вихри могут быть одной из причин. Мы осторожно подойдем поближе, постараемся не рисковать, но нужно выяснить, в чем там дело.

Капитан Бонье больше не раскрывал рта, так что поход продолжился в полной тишине, однако офицер беспокойно оглядывался по сторонам, словно чувствовал постепенно сгущавшуюся над ними опасность.

Они добрались до совершенно пустынной территории, и Жобер понял, что больше нельзя идти днем из-за нестерпимой жары. Солнце, едва показавшись над горизонтом, заливало барханы потоками огня, и через час воздух превращался в раскаленную плазму, обжигавшую горло и ноздри, прерывая дыхание. А пыльные вихри продолжали кружиться на горизонте, словно колонна не продвинулась вперед ни на метр.

— Вы все еще уверены в своей метеорологической теории, Патен? — спросил капитан Бонье.

Топограф не ответил, полковник Жобер тоже не произнес ни слова. Солдаты продолжали свой путь в молчании, чтобы не опалить горло, да и движение отнимало все силы.

На третий день Жобер приказал сделать привал сразу же после заката и лично расставил часовых вокруг лагеря, покуда легионеры расстилали на песке свои подстилки и готовили ужин из постепенно скудевших припасов. Капитан Бонье, предельно внимательный ко всем подробностям окружавшего их ландшафта, не заметил во мраке, почти мгновенно накрывшем лагерь, торчащий из земли камень с высеченным на нем изображением скорпиона и едва различимые в темноте скелеты и оружие древних воинов, полуразрушенные ветром и песком.

Около двух часов ночи капитан Бонье проснулся: ему почудились какие-то подозрительные звуки, и тут он заметил вдали странный свет, красноватый отблеск, словно за барханами, видневшимися на горизонте с южной стороны, горел костер. Часовые тоже это заметили и собирались разбудить командира. Он знаком велел им оставаться на местах и пошел к Жоберу.

— Полковник, взгляните вон туда.

Тот встал и поднялся на небольшое возвышение, чтобы получше разглядеть странное явление.

— Что это может быть?

— Не знаю, — сказал капитан Бонье. — Вероятно, какой-то феномен, связанный с преломлением света. Больше мне ничего в голову не приходит.

— Пожалуй, вы правы, Бонье, наверняка так и есть. Успокойте часовых и давайте спать. Подъем назначен за час до рассвета, с завтрашнего дня мы будем идти по три часа утром и вечером, а днем разбивать лагерь и пережидать в тени, чтобы не расходовать понапрасну воду и силы. Норма воды — три литра на человека. Если в течение трех дней не найдем колодца, вернемся обратно.

Бонье постарался объяснить часовым странное свечение и успокоить их своим хладнокровием, потом снова лег, но не сомкнул глаз, готовый уловить малейший сигнал тревоги в ускользающей бесконечности этой коварной земли. До рассвета оставалось совсем немного, когда ему почудились странные звуки, похожие на крики неизвестных животных, но ничего нельзя было различить в плотной темноте, сгущавшейся за границами лагеря.

Красноватое сияние на горизонте тем временем почти исчезло. Он убедил себя, что это и в самом деле всего лишь результат преломления света, и задремал, сломленный усталостью.

Бонье проснулся внезапно, разбуженный душераздирающими воплями часовых, разрубаемых на куски напавшими врасплох полчищами врагов: они выскакивали из песка со всех сторон и наносили убийственные удары чем-то вроде серпов, прикрепленных к рукам.

— Блемии! — закричал Бонье, разглядев закрытые лица, отвратительные татуировки на груди и невиданное оружие.

Жобер стоял посреди лагеря, обнажив саблю, и кричал что было сил:

— Стройтесь в квадрат, в квадрат! Образуйте квадрат, скорее! Скорее!

Но людям не удавалось сбиться вместе, поскольку враги были повсюду, атакуя со всех сторон. Многие, сражаясь с одним противником, получали в спину удар от второго, мгновенно выросшего из песка.

Кто-то пытался вскочить в седло, но лошади, привыкшие к огнестрельному оружию, обезумели при виде этих существ, словно перед ними были свирепые хищники, и с испуганным ржанием разбегались, брыкаясь и вставая на дыбы.

Лишь тридцати легионерам удалось встать квадратом вокруг Жобера, среди них был и капитан Бонье. Плечом к плечу, в два ряда, первый из которых стоял, преклонив колено, второй — в полный рост, они стреляли без остановки, попадая в тела врагов со смертоносной точностью, но энергия и жизненная сила блемиев, казалось, были неистощимы. Многие из них, дважды раненные, снова поднимались и падали под выстрелами, только лишившись последней капли крови. На легионеров, оказавшихся вне квадрата, они бросались стаями, словно дикие звери на добычу, и крики жертв были столь душераздирающими, что Жобер, решив, будто эти чудовища живьем раздирают солдат на куски, приказал стрелять по товарищам, попавшим в окружение.