Ворон, колдунья и старая лестница - Зильфа Снайдер

– Я испугался, – сказал Блэр. – Я ушиб ногу, и потом кто-то закричал, поэтому я спрятался в кровати и ждал тебя. А ты не пришел. А потом наступило утро.

Вот так все и объяснилось. Блэр испугался крика Аманды и побежал обратно в кровать. Там он и оставался, пока не уснул.

Когда Дэвид наконец все понял, он сразу же захотел всем об этом рассказать: сначала Аманде, а потом Молли и вообще всем. Он уже выходил из комнаты, когда Блэр окликнул его.

– Ну что еще? – нетерпеливо ответил мальчик. – Я спешу.

– А можно мне посмотреть? – спросил Блэр. – Можно мне посмотреть на коробку?

– Коробки здесь нет, – ответил Дэвид. – Ингрид ее куда-то убрала, но я…

Внезапно Дэвид вспомнил про голову купидона, подошел к комоду и достал ее. Он сел рядом с Блэром, и они вместе смотрели на деревянную голову.

Эта голова была точно такая же, как и другие на перилах, разве только после стирания пыли оказалось, что щечки и кудряшки купидона сохранились лучше, чем у тех, что на лестнице. Как и у других купидонов, у нее были кругленькие щечки и невинная улыбка. Внизу был спил, грубый и незачищенный, и ровно на спиле обрывалась идеальная лакированная поверхность шеи.

Держа голову в руках, Дэвид гадал, кому же пришло в голову ее отпилить. И кому более семидесяти лет назад пришло в голову спрятать эту голову в деревянную коробку за диваном у окна. Он решил, что это дело рук полтергейста – того самого знаменитого полтергейста «Уэстерли», – так что одна загадка все же оставалась неразрешенной. Существовал ли этот знаменитый полтергейст на самом деле, или все это были лишь проделки сестер Уэстерли, которые хотели напугать взрослых, или посчитаться с ними, или у них еще какой мотив…

Дэвид сидел у себя комнате, держал в руках голову купидона и не чувствовал ничего, кроме разочарования. Видимо, никакого полтергейста никогда и не было. Он знал, что младшие тоже будут разочарованы. А самое смешное заключалось в том, что ему показалось, будто Аманда уж точно теперь не огорчится. Странно, конечно, что Аманде, буквально одержимой всеми этими магическими штуками, не очень-то понравилось проявление сверхъестественных сил, когда она, как они все думали, столкнулась с ними. Малышня же, ничего не знавшая о мире оккультизма, наоборот, очень радовалась этим проявлениям.

Дэвид оставил Блэра играть с головой купидона, а сам лег на пол и решил хорошенько все обдумать. Аманда очень переменилась после того, как они решили, что полтергейст существует на самом деле. Не станет ли она прежней, если узнает, что никакого призрака нет? Дэвид размышлял об этом и еще о многих вещах и поднялся с пола, уже зная, что делать.

Сначала он очень подробно рассказал Блэру о полтергейсте и Аманде, а конце предложил:

– Послушай, Блэр. Давай мы не будем рассказывать Аманде и всем остальным о том, что ты нашел коробку и упал с лестницы. Давай никому об этом не скажем. Хотя бы какое-то время. Может быть, когда-нибудь мы и расскажем им. Но сначала я хочу подождать, хорошо?

– Хорошо, – согласился Блэр. Он улыбнулся так ясно и широко, что почти рассмеялся, и запрыгал на одном месте. – Хорошо, давай не будем говорить!

Дэвид не понял, чему так радовался Блэр – тому ли, что теперь у них с Дэвидом появилась общая тайна, или тому, что ему не придется еще раз пересказывать всю историю с начала до конца. А может быть, потому, что он думал так же, как Дэвид, и ему тоже казалось, что будет лучше, если Аманда пока что будет верить в существование полтергейста. Если так, то это просто удивительно, потому что Дэвид и сам не понимал, почему он не хочет рассказывать ей всю правду. Но расспрашивать Блэра было совершенно бесполезно, к тому же младшему брату было не важно, что он думал. Куда важнее для него всегда оказывались чувства.

В общем, Блэр и Дэвид договорились ничего не рассказывать, и мало-помалу жизнь в «Уэстерли» вошла в привычное русло. Аманда много времени проводила с детьми или с Молли, а дня через два Ингрид устала разгадывать загадки и вернулась в город.

А в конце августа, из полевой экспедиции вернулся отец. Он пришел уставший, в пыльной одежде, и был просто счастлив снова увидеть всю семью. И вся семья была, конечно, просто счастлива увидеть его. Разумеется, все наперебой рассказывали отцу о полтергейсте и его проделках, пришлось рассказать и о проделках Аманды. Впрочем, у отца и так был долгий разговор с Амандой наедине сразу же после его возвращения. Дэвид так и не смог выяснить у сестры, о чем же они говорили, но, скорее всего, ничего ужасного не случилось, потому что после этого разговора Аманда стала понемногу общаться с Джеффри Стэнли и даже в присутствии других членов семьи.

Единственное, о чем не рассказали отцу, – так это о том, что Блэр нашел коробку и уронил ее с лестницы. Дэвид не мог рассказать это отцу, потому что тот наверняка рассказал бы Молли, а та рассказала бы Аманде, а Дэвид чувствовал, что ей еще не пришло время узнать правду. Пока не пришло.

Поэтому отец вместе со всеми обсуждал это событие и вместе со всеми удивлялся. Только Дэвид и Блэр не участвовали в обсуждениях и не удивлялись. Аманда, казалось, проявляла больший интерес, чем кто-либо другой. Впрочем, после того как вернулся отец, Аманда вскоре начала самостоятельно ходить на второй этаж вечером и перестала всякий раз просить кого-нибудь проводить ее туда. Шли дни, и, поскольку ничего не происходило, интерес ее угасал.

Однажды случилось нечто такое, что заставило самого Дэвида удивиться. Отец был дома почти неделю, и ничто больше не предвещало никакой беды, так что теперь Дэвид мог приступить к делам, которые давно откладывал. Например, он хотел прикрепить голову купидона на место.

Все утро прошло в приготовлениях. Сначала нужно было зачистить края шеи от старого лака, потом зашкурить спил головы так, чтоб он подходил к основанию. Потом он попросил у Молли мебельный клей. Дэвид как раз сидел на лестнице и наносил клей на обе поверхности, когда Блэр вдруг спустился по лестнице. В руках у него был баскетбольный мяч Дэвида.

– Эй, куда это ты собрался? – спросил Дэвид.

– На улицу, – ответил Блэр. – Поиграть. Можно?

– Ну можно, – сказал Дэвид. – только не забудь принести его обратно, когда поиграешь.

Но Блэр не спешил уходить. Он заметил, чем занят Дэвид, и присел на площадку, чтобы посмотреть. Дэвид торопился намазать клеем обе поверхности, чтобы они хорошо схватились.

Через некоторое время Блэр сказал:

– Ей понравится.

– Кому? Купидону? Это он, а не она.

– Нет. Не купидону. Той девочке, которая попросила меня.

– Девочке, которая попросила тебя – о чем?

– Попросила меня вытащить голову купидона. Она рассказала мне, где искать. Она хотела, чтобы у купидона опять была голова. Мне кажется, она этого хотела.

Дэвид перестал смазывать клеем срез головы.

– Ты о чем, Блэр? Что за девочка рассказала тебе, где лежит голова?

Дэвид так разволновался, что почти кричал, и конечно, это стало ошибкой. Блэр встревожился, и лицо его тут же приобрело обычное выражение, свидетельствующее о том, что теперь из него не вытянешь и слова.

– Это та девочка, – только и сказал он, – которая здесь жила.

– Ты имеешь в виду девочку, которая жила здесь давным-давно?

Блэр кивнул.

– Ты что же, видел девочку-призрак? – Дэвид старался овладеть собой, но его немного трясло.

Прошло несколько секунд, прежде чем Блэр снова кивнул, очень медленно:

– Мне так кажется, – сказал он. Тут мяч выпал у него из рук и поскакал по лестнице. Блэр побежал за ним.

Дэвид было попытался догнать брата, но, встав, заметил, что по рассеянности положил голову купидона себе на колени, и та прилипла. Пока он отдирал ее от штанов, Блэр уже вышел за дверь. Дэвид в отчаянии прилепил голову на шею купидона, выскочил на улицу и обежал вокруг дома. Наконец он нашел Блэра, стучащего мячом на подъездной дороге. Но младший брат уже ни в какую не хотел ничего рассказывать. Когда Дэвид спрашивал его о призраке, Блэр только говорил, что не помнит.

Он так и не вспомнил, поэтому Дэвиду оставалось лишь строить догадки. Он их и строил, причем довольно долго. И неизменно думал об этом каждый раз, когда шел по лестнице на второй этаж и смотрел на голову купидона – немного неровно приклеенную.