Призрак нереального (сборник) - Юрий Горюнов

Я второпях сбросил оставшуюся одежду, снял с нее все, что осталось от белья.

Она взяла меня за руку и повела за собой в другую комнату. Открыв дверь, подошла к большой кровати и, повернувшись ко мне, прижалась всем обнаженным телом, а затем, потянув меня на себя, упала на кровать. Она обхватила меня руками и не стала торопиться. Я ее понял. Ей нравился медленный грех, с его неторопливой нежностью. Затем дала понять, чтобы я отодвинулся, давая мне возможность увидеть ее всю. Я смотрел на ее тело. На ее лице мелькнула тень стыдливости, но она закрыла глаза призывая: делай, что хочешь.

Потом мы лежали на спинах, прижавшись, друг к другу и молчали.

Она повернулась ко мне и, уткнувшись в мою грудь, прошептала:

— Расскажи мне о ней?

Я понял, кого она имеет виду, слишком часто меня об этом спрашивали, но решил уточнить:

— О ком, о ней, — и обнял ее рукой.

— О той, о ком ты порой думаешь.

— Так заметно?

— Нет, но я чувствую.

— Зачем тебе это?

— Хочу знать, чем она тебя держит.

— Я не смогу ответить на этот вопрос. Я не знаю.

— Честно и откровенно. Ты не умеешь обманывать женщин.

— Это плохо или хорошо?

— Зависит от обстоятельств, но сейчас хорошо. Не говоришь дурацкие слова, что я самая, самая и так далее.

— Зачем, что-либо говорить. Надо понимать, не все можно выразить словами, особенно глупо «мне было хорошо с тобой». Если плохо, зачем вообще все было надо или вали быстрее. Ясно, что хорошо.

— Я очень старалась, — сделав паузу, повернулась и потянулась за халатом, — я в душ, затем ты, — и, не дожидаясь ответа, накинула халат и вышла.

Я принял душ после нее, оделся и мы сидели снова за столом. Наташа не стала надевать платье, а осталась в халате, что ее не портило. Принесла кофе.

— Тебя не тяжело жить одной?

— Одной не тяжело, тяжело другое.

— Что именно?

— Быть вещью, — и увидев мой изумленный взгляд, пояснила, — встречаться с мужчиной не проблема, намеков и открытых предложений хватает, но я им интересна только для постели.

— У них в голове так запущено?

— Дело в другом. Я не так молода и они тоже. Женаты, а разбивать чью-то семью не хочу. И что тогда остается? Только постель, только тело. Не буду же я вести беседы по душам, им это зачем, а в первую очередь мне. Вот и получается, что тело, как вещь, которую имеют.

— Жестко сказано.

— Зато верно.

— А замуж?

— Думаю. Вероятнее всего соглашусь, претенденты есть.

— А говоришь, женатые?

— Свободных мало, почти нет, но они, мне не так интересны.

— Тогда задам тебе вопрос, который уже задавал. Зачем тебе я?

— Могу уверить, что не для замужества. Просто поверь. Ты мне был нужен не только для тела, но и для души. Тебя хотела душа. Мы так устроены, что тело может хотеть страсти, но душа при этом молчит. Обычное человеческое желание. А когда хочет душа, а за ней тело, это другое дело.

— Но как же тогда с претендентами? Там же нет души.

— Будет, но потом. Я смогу разговаривать о личном, будет общее. Самое простое, но такое важное — семья, одна крыша над головой, а это не мало. Здесь душа не против, — она замолчала, — а по воду тебя мне Степан Никодимович даже сказал, что не сдерживай порыв души. Не успокоенная, неудовлетворенная душа болеет, а лекарство одно — утолить порыв.

— Он что знает, что мы встречаемся? — а про себя вспомнил его вчерашнюю фразу по отношению к Наташе.

— Нет, конечно. Он увидел мой взгляд на тебя и все понял. Тебе ли не знать его возможности.

— Ну а если порыв повториться? Или он уже угас, утоленный?

— Не повторится. Порыв он и есть порыв. Ты утолил мою страсть к тебе. Моя душа исполнила свой танец любви и успокоилась. Мы не сможем быть вместе. Ты привлекателен, и душа у тебя красивая. Это редкость. Я не жду, что у другого мужчины она будет такая же, но если просто добрая, то уже не мало. У нас с тобой разные пути.

— Почему ты так уверенна?

— Я знаю. Дед уже тогда предупредил, что порыв заслужить надо, но не надо ждать продолжения.

— И ты ему веришь? А вдруг он ошибается? Как можно успокоиться, если влечет. Предположим, я говорю, предположим, что после сегодняшней встречи, ты снова почувствуешь порыв души. Что тогда?

— Не почувствую. Моя душа успокоилась, получила, что хотела.

— Но у нее отнимают, что получила.

— Не отнимают. Оставляют воспоминание и лучшее. А значит, я хочу оставить себе лучшее. Теперь понял?

— Нет, конечно. А тело?

— Ну, тут оно еще в той усталой истоме, которая долго будет жить.

— Значит, ты уверена, что наша подобная встреча последняя.

— Уверенной быть не могу, но думаю и не подобная последняя.

— Это грустно, если не сказать, что плохо.

— Увы, так лучше обоим. Мне было очень хорошо с тобой, но я не та.

— Знать бы какая она та? — усмехнулся я.

— Узнаешь.

— А ты бы ревновала к ней?

— Нет.

— Почему?

— Я ее не знаю. Она для меня где-то далеко. Ты уедешь, а я останусь. Поверь, я не обижаюсь на жизнь. Наша встреча нужна нам обоим.

— Обоим. Это ясно.

— Не так ты понял. Мне, чтобы почувствовать себя женщиной рядом с тобой, надо было убедиться, что я привлекательна, а значит, жизнь прекрасна. Это как самоутверждение. Порыв лишь помог. Ты мне нравишься. А тебе, чтобы понять себя, что есть женщины, которые льнут к тебе и ты не плох, но не судьба создать еще семью. Только по прошествии времени, ты осознаешь, что наша страсть удовлетворена, но влечет тебя к другой.

— Устал я от разговоров о другой, которую может быть еще и не знаю. Пока не вижу результатов.

— Будут. Я не знаю, кто она такая, но встретишь.

— Почему ты так уверенна? Мне уже не тридцать, а все не встретил. Думаю так и помру молодым, потенциальным женихом.

— А для чего ты вообще приехал тогда?

— Ну, уж точно не искать невесту. Да сам не знаю.

— Тебе захотелось приехать просто так?

— Да.

— Поговорить с дедом?

— Да.

— Вот и поймешь потом. Твое желание не просто блажь, за этим стоят действия, поступки, мысли. Пока это очередной этап жизни.

— Значит и наша встреча сегодня кем-то устроена. И я подопытный кролик.

— Все бы были такими кроликами. Тело до сих пор стонет, но возможно, что и так. Тогда я крольчиха, а раз так, то не будем разочаровывать сценаристов, — она подошла ко мне, спокойно начала расстегивать халат, глядя на меня сверху, — продолжим!

24

В это время старик сидел за столом и неторопливо писал в тоненькой тетради то, что не хотел говорить, а хотел просто передать.