Афганская ловушка - Олег Брылев

По возвращении домой он тут же позвонил Тараки и добавил: «Если вы не уволите этих четырех и не передадите их мне сейчас же, начиная с этого момента я не подчинюсь ни единому вашему приказу!»

В течение двух суток шли лихорадочные консультации Тараки со своими соратниками и советской «четверкой» в составе посла А. Пузанова, Главкома Сухопутных войск генерала армии И. Павловского, главного военного советника генерал-лейтенанта Л. Горелова, генерал-лейтенанта КГБ Б. Иванова.

Борьба между двумя лидерами НДПА вступила в завершающий этап.

В это время Сарвари предложил еще один вариант устранения Амина — пригласить его на обед 13.09 с участием всей «банды четырех» (афганской, конечно) якобы с целью примирения и просто застрелить, как только тот появится. Однако Сарвари вновь ввел в курс дела своего заместителя Акбари, который тут же предупредил Амина. Эту же информацию передал Хафизулле и Тарун. Амин отклонил приглашение на обед, заявив, что предпочитает услышать указ об их увольнении до обеда.

Тогда у Сарвари и созреет план с вовлечением советского посла якобы в качестве миротворца, а фактически — «подсадной утки». Заговорщики были уверены, что на такую встречу Амин согласится, к Тараки придет, где и будет ликвидирован. На этот раз почти все сработает, хотя верный Тарун вновь предупредит его, что «готовится что-то скверное».

Подтверждает это в своих воспоминаниях и бывший руководитель представительства КГБ Л.П. Богданов: «Утром (14.09) мы поехали на встречу (с Амином) вместе — Борис Семенович, переводчик и я… Потом в его кабинете появился майор Тарун и стал что-то взволнованно говорить премьеру на пушту. Видимо, уловив наше недовольство, он дал понять Таруну, чтобы тот перешел на русский, которым хорошо владел (у него жена была русская). Тарун сказал следующее: «Я предупредил товарища Амина, чтобы он отказался от сегодняшнего приглашения прибыть на обед к товарищу Тараки. Если он появится во дворце, то будет убит. В кабинете Тараки специально приготовлен автомат Калашникова, а в письменном столе лежат два заряженных пистолета». Амин глядел на нас с плохо скрываемым торжеством: «Ну, что теперь скажете? А несколько минут назад точно такое же предупреждение мне сделал по телефону Якуб (начальник генштаба). Так ехать мне на обед или нет? Жду вашего совета». Мы с Ивановым переглянулись. Ситуация возникла щекотливая. «Я бы на вашем месте поехал, — ответил Борис Семенович. — Но окончательное решение за вами». («Вирус «А», с. 408–409.)

Эти же авторы чуть раньше, на с. 399–400, «сдают» и самого Богданова, в ночь на 13.09 срочно прибывшего из Москвы в Кабул и вскоре встретившегося с одним из главных заговорщиков — Сарвари, после чего он, по его же словам, позвонил Крючкову: «Надо немедленно нейтрализовать Амина, иначе будет поздно». Интересно, посмел бы он вдруг предложить подобное шефу, не имея на то установок? Судя по всему, Богданов как бы развивал ранее решенное. А позволил бы Крючков такое вольнодумство подчиненному, не имея на то соответствующих приказов сверху от Андропова? Думаю, ответ очевиден.

Вечером того же дня, 13.09, Богданов опять встретился с Сарвари, который в беседе с глазу на глаз тихо спросил: «Как отнесется Советский Союз, если мы ликвидируем Амина?» Я снова, в который раз, прибег к выработанной формулировке: «Мы выступаем за единство в афганском руководстве, это наша принципиальная позиция. Лично я считаю, что (внимание! — Авт.) нельзя кому-либо позволить расколоть партию. Больше я вам сказать ничего не могу. Это ваше внутреннее дело». Но Сарвари, кажется, понял меня так, что мы не будем возражать против реализации его радикальных планов. «Эх, как мы не догадались сделать это раньше! Я собственными руками должен был задушить Амина, когда он приходил к Тараки». (От автора: при его атлетизме и свирепости он был действительно на это способен.)

Итак, если читать между строк, Богданов не удержался от более чем откровенных признаний — ну должна же страна знать своих героев! Напомню, что еще утром он звонил В. Крючкову по поводу необходимости «немедленной нейтрализации Амина». Завтра утром они с Ивановым выступят свидетелями того, как преданный Тарун будет предупреждать Амина об опасности на обеде…

Накануне в ночь на 14 сентября Б. Иванов участвовал в спектакле, когда советский квартет попытался сделать «ход конем» — создать у Амина видимость попыток руководства СССР к примирению сторон. Обоим — Амину и Тараки было зачитано обращение к ним «лично Леонида Ильича Брежнева», составленное наспех, а потому не до конца продуманное — его содержание фактически означало вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Но уже было не до тонкостей… Решался вопрос «кто — кого».

Однако утром Иванов вместо того, чтобы предупредить Амина о грозящей опасности, не моргнув глазом и лишь «переглянувшись» с Богдановым, «посоветовал» Амину на обед к Тараки все же отправляться. Уж кто-кто, а он-то знал предстоящий сценарий и действовал только согласно личным указаниям Андропова, но в отличие от Богданова до сих пор хранит молчание…

Похоже, теперь понятно, кто на самом деле выдал Таруна, который вновь, теперь уже 14.09, предостерегал Амина от отправки в резиденцию Тараки и который через несколько часов погибнет сам.

Амин «клюнул», так как не подозревал вовлеченности советской стороны в попытки его ликвидации. Более того, присутствие у Тараки посла А. Пузанова, всей «четверки» вроде как гарантировало ему безопасность. Не возникнет у него подозрений вплоть до штурма его дворца вечером 27 декабря…

Перед этим Амин вновь перехватит инициативу, объявив о раскрытии заговора 11 сентября и снятии «банды четырех» с министерских постов.

По версии же Пузанова и других, получив днем 14.09 информацию о приказе Амина об аресте злополучной «четверки», наши представители расценили это как объявление им войны Тараки и якобы «решили спешно отправиться в резиденцию Тараки, чтобы вновь пригласить туда Амина и там опять попытаться убедить его» пойти на мировую.

Прокол рассказчика в том, что отправились-то они не в резиденцию Амина (где еще утром побывали два главных чекиста), чтобы там же и «убеждать» его, а именно к Тараки, куда Сарвари планировал заманить Хафизуллу и о чем ведали, но не сообщили предполагавшейся жертве Иванов с Богдановым.

Там они находились какое-то время в ожидании Амина. Что еще обсуждалось в кабинете Тараки — мы вряд ли узнаем, так как рассчитывать на откровенность и искренность оставшихся в живых участников не приходится. Слишком неблаговидна их роль.

Известно лишь, что два старших лейтенанта, адъютант Тараки — Касым и порученец Бабрак (не путать с Кармалем!) получили задачу допустить Амина. Причем, как подчеркивалось, без оружия и без охраны, что само по себе могло оказаться унизительным и спровоцировать того на взрыв эмоций.