В одном из сказочных измерений (СИ) - "Yukhari Rakhag"

Сняв с себя одежду, я блаженно выдохнул, наконец-то избавившись от трусов, а также от надоедливого бинта, который сдерживал мою кровоточащую рану на животе.

Я стал под тёплые струи воды, прикрыл глаза и начал воссоздавать в памяти недавние события. Мягкость и упругость её тела… Этот дурманящий запах её возбуждения…

Рука сама по себе двинулась вниз к члену и, обхватив его, начала двигаться.

Я представлял Гермиону, я вспоминал её, домешивая это всё похотливыми фантазиями. Рука сжимала плоть, массируя её к телу и обратно. Темп нарастал, дыхание участилось. Когда я представил, как её губы касаются кончика моей возбуждённой плоти, впитывают его в себя, по позвоночнику пробежал разряд удовольствия и я, застонав сквозь зубы, прочувствовал приятную пульсацию мышц живота, которая после принесла облегчение.

Лениво подставившись под струи воды, я, прикрыв глаза, улыбался. Пожалуй, впервые я был почти счастлив, если не сказать, что счастлив.

Комментарий к Глава 9. В окружении Малфоев.

Читающий!

А ты написал свой отзыв?

========== Глава 10. Ледники тают. ==========

Комментарий к Глава 10. Ледники тают.

Кароч, писалось ночью, возможно, немного не отбечено. За возможные исправления - моя благодарность, ибо ухожу в запойные выходные, вернусь хз когда.

Но! Это не значит, что я не жду от вас фидбека. Буду просматривать фикбук на наличие отзывов, сидя за столом в пьяном угаре. Пожалейте автора, чтоб не было повода напиваться больше!

И да, господа дамы) Там внизу НЦшка.

В Малфой-мэноре всегда была одна непоколебимая традиция: каждый, кто находится в особняке, в обязательном порядке присутствует на ужине. Завтрак и обед – на усмотрение, но ужин – это святое. Именно поэтому к нему так спешила Виолетта.

Я был у себя в комнате, когда сестра коротко постучала, оповестила о том, что всё приобрела, и умчалась готовиться к вечерней трапезе.

Грейнджер, очевидно, была у себя в комнате. Когда моё возбуждение достигло своего апогея, мозги немного пришли в порядок после истомной пустоты, у меня в голове завертелись мысли. Правильно ли я поступал? И что будет с Грейнджер, если я таки умру? Но самые важные вопросы касались того, скрывалась под действиями Гермионы жалость, или какие-то другие чувства?

Однозначно, я был счастлив, что всё так обернулось, я был рад, что смог сделать ей приятно, и девушка меня почти не боялась в моём более старом облике.

Но не пожалеет ли она о своём решении теперь? Было ли оно обдумано с её стороны?

Я ходил сначала по комнате, потом решил написать ей на том пергаменте. Уже достал его, но решил, что это как-то несолидно. Потом мне захотелось пойти к ней, спросить, всё ли в порядке. Поймал я себя уже на полпути к комнате гостей, развернулся и направился обратно, резонно раскинув мозгами, что это не то.

В общем, пока я метался, время подошло к ужину, на который я, к слову, опоздал. Уже возле двери в гостиную я понял, какую оплошность допустил, ведь оставлять Грейнджер наедине с Малфоями было опасно. Кажется, Мерлин благоволил ко мне, поскольку возле двери я и столкнулся с Гермионой.

- Привет, - сказал я.

- Привет, - она бросила на меня короткий взгляд, но потом, смутившись, опустила глаза.

По крайней мере, сожаления о том, что произошло, я не увидел.

Когда мы вошли в комнату, семья уже восседала за столом. Во главе традиционно сидел отец, мать занимала место напротив, а сестра была на стороне возле окна.

- Я думал, что попирание норм пунктуальности передаётся с кровью, однако, похоже, ошибся. Оно передаётся, как драконья оспа, - проговорил величественно мой отец.

- Люциус! – одёрнула его мать, но тот даже не посмотрел на неё.

Отец был из тех людей, которые редко покажут плохие манеры, опустившись до ругани или открытой вражды, однако же, он имел другое оружие – едкий сарказм и язвительность.

Я мысленно пожелал себе удачи и выдержки.

- Интересно, как передаются узколобые стереотипы? – парировал я, когда мы подошли к столу. Я отодвинул стул перед Гермионой, а на лице отца заиграли желваки.

Мы с Грейнджер сели рядом, но аппетита у нас не было. Да и вообще, судя по тарелкам, похоже, голодна была только Виолетта, которой я даже немного завидовал.

Появился Добби (право-дело, какая у этого глупого создания была праведная миссия разбавлять напряжение), принёс горячее и быстро расставил его при помощи магии перед всеми представителями Малфоев. Гермионе же он поставил тарелку лично, видимо, эльфу не терпелось зарисоваться перед девушкой, которая столько сил потратила на улучшение положения этих существ.

Когда домовик исчез, мы принялись вяло перебирать ложками.

- Всем приятного аппетита, - пожелала мама, и все, кроме отца, сказали «взаимно».

- Так вы говорите, мисс, - начал отец, особенно презрительно сказав последнее слово, - что приехали сюда, чтоб спасти своих сородичей в Хогвартсе.

Я почувствовал, как внутри поднимается гнев и обида за прошлые слова.

- Ваших сородичей, как вы упомянули, тоже, - парировала Грейнджер, и уголки моих губ слегка поднялись.

- Подумаешь, - Люциус отклонил голову назад, - как самонадеянно думать, что чистокровный мир нуждается в помощи кого-то с вашей… кровью.

- Мир не делится на чистокровный и нечистокровный! – Бросил я, чувствуя пульсацию раздражения в голове. Отец не будет нападать на Грейнджер при мне снова, я уже вырос, я могу дать ему отпор. – А те, кто пытается делить его – пережитки прошлых эпох.

Отец цокнул губами.

- Какие громкие слова для тех, кто ещё не смог стать этой самой эпохой.

Тут решила вмешаться мама, видимо, поняв, что градус моего терпения опасно поднялся.

- Скажите, мисс Грейнджер, - тон был холодным, но не выражал презрения, - ваши родители ведь оба магглы?

- Верно, - моя соседка была напряжена, но, тем не менее, спокойна, словно это не она попала, как она раньше сказала, в гнездо змеев.

- А как так получилось, что ваши отметки держатся на наивысшем уровне среди вашего курса. Насколько я знаю, за всю историю Хогвартса таких учеников было не так уж и много?

Моя мать, к слову, хотела стать одной из них, но у неё не получилось. Я почувствовал лёгкое облегчение. Разговор был высосан из пальца, это да, но он был хотя бы более походящим на обыденный.

- Я много читаю, - коротко ответила девушка.

- И где же вы, позвольте уточнить, берёте книги? – едко осведомился отец, а я начал стучать пальцами по колену, на котором лежала моя правая рука. – Ведь они сейчас – дорогое удовольствие.

- О, поверьте, - в тон ему ответила единственная представительница нечистокровных в этом доме, - нахожу способы.

Люциус хмыкнул.

- Надеюсь, легальные, а то не хотелось бы не досчитаться в библиотеке парочки раритетных изданий, - он сузил глаза.

Я почувствовал, как гнев накрывает меня красной пеленой. Сдержанность с возрастом и опытом истёрлась, и я готов был прямо сейчас начать скандал со своим же родителем. Однако сквозь это наваждение я вдруг отчётливо почувствовал тепло, исходящее от моей правой руки.

Это была приятная тяжесть ладони Гермионы. Благо, стол закрывал всем обзор.

Она положила на меня свою ладонь, но даже не смотрела на меня.

- О, не переживайте, мистер Малфой, судя по тому, что половина вашей библиотеки вообще нелегальные фолианты, думаю, в случае их пропажи, авроры будут очень заинтересованы в их поиске, - девушка победоносно улыбнулась, а отец презрительно скривил свои губы, но промолчал.

И только потом гриффиндорка бросила короткий взгляд на меня, всё ещё не отводя свою ладонь. Я посмотрел на место сплетения наших рук и едва заметно ей улыбнулся. Пелена ушла, остался только покой.

«Что же ты со мной делаешь, девочка?»

Я поднял глаза и встретился взглядом с мамой. Кажется, Нарцисса заметила то, что не должна была, однако за её маской величественности я так и не прочитал, что она думала по этому поводу.