Черное пламя Раграна (СИ) - Индиви Марина

— А это моя мама! Афрора Фетроу!

Вайдхэн наконец-то перевел взгляд на меня. Поднялся — и у меня резко поднялось давление. Кажется. Потому что зашумело в ушах, и сердце заколотилось как сумасшедшее о ребра.

Что он сейчас сделает?

Что скажет?

Он же не может при всех ляпнуть, что мы уже знакомы, и что моего сына и всю мою родню он уже заочно знает очень хорошо. Наверное, лучше, чем они сами.

— Приятно познакомиться, Аврора, — после короткой паузы, в течение которой я боролась с желанием проглотить собственный язык или сказать что угодно, только чтобы нарушить давящее молчание, произнес иртхан. — У вас чудесный сын.

— Взаимно, — ответила я. — Благодарю.

Короткий взгляд, от которого давление стало еще выше, а кровь побежала не по венам, а под кожей, превращая меня в живой факел — и он кивнул Лару:

— А у тебя чудесная мама. Береги ее. — После чего вернулся за столик.

Я, выдохнув воздух или собственное сердце, усадила сына, только после этого опустилась на стул, пытаясь глубоко дышать и хоть как-то выровнять не к месту зачастивший пульс.

— Невероятно! — шепнула мне Наррина, хотя с тем же успехом могла сказать громко: иртханы на слух не жалуются.

Насчет «невероятно» я, пожалуй, с ней даже была согласна, открытым только оставался вопрос, почему правящий, обычно ведущий себя, как… Гадхэн, сейчас повел себя так. Но самое главное, что мне с этой «невероятностью», особенно с ее частью про сны и моей реакцией на него, делать.

Глава 17.2

Как бы там ни было, именно сейчас мне оставалось только сидеть, общаться с Нией и Нарриной, наблюдать за с интересом вертящимся Ларом (сын разве что шею не свернул, высматривая, что же там делает «Бездарн Гадхэн»), всей кожей чувствуя присутствие вышеупомянутого Гадхэна. То есть Вайдхэна.

То, что они со спутницей ушли быстрее нас, я поняла по скисшему Лару, по взглядам Наррины и Нии. Еще по слабеющему в груди огню, который вскоре превратился в крохотную искорку, а спустя несколько минут и вовсе потух.

— Какой интересный мужчина! — теперь уже Наррина говорила громче. — И женщина с ним тоже очень красивая. Как думаете, это будущая первая леди Раграна?

Я поперхнулась кофе и чуть не выплюнула пенку взбитых сливок прямо в десерт. Почти нетронутый — под всеми этими перекрестными огнями мне едва ли хотелось есть, я чуть-чуть поковырялась ложечкой в кисло-сладком муссе и попробовала подложку-печенье. Чего не скажешь о Ларе: сын умудрялся не только высматривать, что происходит, но и весьма быстро, с помощью Нии, есть.

— Вряд ли, — улыбнулась няня. — Она больше похожа на пресс-секретаря.

Да. Пресс-секретарь. Пусть лучше будет пресс-секретарь.

Я промокнула губы салфеткой и все-таки вернулась к десерту и кофе.

— В любом случае, очень красивая пара, — вздохнула Наррина и повернулась к Лару: — Понравился десерт, малыш?

— Я не малыш! — Лар нахмурился.

— Да кто же ты еще? Малыш и есть, — Наррина снисходительно улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поправить волосы, но Лар мотнул головой и отодвинулся.

— Лар взрослый, — пояснила я, прежде чем она продолжила в том же духе. — Он все делает сам. Правда?

— Плавда! А еще я нафтоячий муфчина!

Ния едва сдержала улыбку, Наррина же, напротив, поджала губы. Видимо, в ее систему координат не вписывалось мое воспитание. Как бы там ни было, комментировать она не стала, мигом переключилась на рассказы про Лархарру, про ее столицу Айоридж и о том, насколько там чудесно, даже зимой тепло.

— Я была бы очень рада видеть вас в гостях. Скажем, на Перемену года… приезжайте, я вам все покажу. Сводим Лара в самый большой детский парк континента…

— Не думаю, что у меня получится, — перебила я, глядя, как у сына загорелись глаза. В Айоридже действительно располагался самый большой детский парк «Вандер Лэнд», о котором писали, рассказывали, восхищались, да я сама неоднократно любовалась его фотками в соцсетях, представляя, как бы там понравилось моему сыну, но… Но. Ехать в Лархарру, к матери Карида на Перемену года — это слишком. Особенно учитывая, что там еще и Карид будет, с наибольшей вероятностью. Что может привести к попыткам нас сблизить, и вот чего я совершенно точно не хочу — так это изображать из себя вежливость и учтивость. После того, что он сделал в суде, обратного пути уже нет. Хотя по большому счету, его не было уже тогда, когда он отказался от нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что ж, очень жаль. Но если вдруг соберетесь в Лархарру, мой номер у вас есть, Аврора.

— Да, разумеется.

После этого мы как-то очень быстро завершили обед. Ния с Ларом пошли вызывать флайс, а я осталась, чтобы окончательно попрощаться с Нарриной.

— Спасибо за то, что согласились провести со мной время и познакомить с внуком, — из-за стола я поднялась первой, и женщина последовала моему примеру. — Для меня это очень важно.

— Благодарю за чудесный обед, — я кивнула. — Желаю вам хорошо добраться домой.

Так мы и разошлись, на этой допустимой для всех дистанции, которую Наррина всеми силами пыталась сократить, но не получилось.

Что касается меня, у меня теперь не получалось выкинуть из головы Вайдхэна. После снов-то не получалось, а после встречи в ресторане — тем более. Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с чувствами. Во-первых, что значит «не получилось»? Значит, не очень старалась. Мы с ним не подходим друг другу, как бы ни хотелось пнуть ближайшую стену при таких мыслях, ему действительно больше подходит та женщина, с которой он пришел. Во-вторых, с чего бы мне вообще пинать эту стену? Никаких отношений между нами не было: кроме того, что он собирался сделать меня своей любовницей.

Девочкой на одну ночь, Аврора!

То, что он умеет общаться с детьми, это еще ничего не значит. Он привык общаться на публику, а трогательное общение с маленьким ребенком в ресторане — что может быть лучше для политических рейтингов?

В таких мыслях я пребывала, пока мне помогали одеться в ресторане: здесь не просто подавали верхнюю одежду, очень приятный молодой человек помог мне надеть плащ, и, когда я застегнулась и поправила волосы перед зеркалом в полный рост, подал мне оставленную на высокой стойке сумку.  

Эти же мысли крутились у меня в голове, пока мы летели домой, да и последующие несколько дней спонтанно всплывали то там, то здесь. Потому что сны не прекратились, и из-за этого я ходила рассеянная, постоянно возбужденная, не имеющая ни малейшей возможности как-то это выключить.

Снотворное я не пила по причине того, что у меня маленький ребенок, но сильно сомневаюсь, что оно могло мне помочь. Похоже, помочь мне мог только Бенгарн Вайдхэн, и, судя по содержанию моих сновидений, вполне определенным образом. Когда я думала об этом, у меня начинали полыхать не только щеки, но и все внутри. Причем в том самом внутри, где по-хорошему, полыхать не должно было! Низ живота превращался в огненный цветок желания, а пульсация напоминала о том, о чем я не вспоминала до встречи с Вайдхэном уже очень и очень долго.

Между тем как его свидетельств о присутствии в моей жизни вообще не осталось. На работе на меня не косились, никто не задавал никаких вопросов — будто того визита и не было вообще никогда, будто ради меня не перекрывали целый коридор. Или даже крыло. Танцуя, я взлетала над сценой, но не испытывала и сотой доли тех огненных чувств, которыми полыхала в тот вечер.

Оставалось только надеяться на то, что это пройдет так же, как и началось — само собой. Большие надежды я возлагала на праздник в честь повышения Дага, собраться с друзьями для меня сейчас будет самое то. Возможно, меня просто переклинило из-за сильных эмоций, и теперь все, что мне нужно — переключиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поэтому к друзьям я летела как на крыльях, с подарочным тортиком из темного шоколада с кофейно-ореховой прослойкой — любимое лакомство Дага, и бутылкой веоланского. Ния сказала, чтобы я не задумывалась о времени, что она уложит Лара спать, а потом откроет мне дверь, чтобы мы его не будили, и я решила, что сегодня оторвусь по полной.