Кот, который проходил сквозь стены (сборник) - Лилиан Браун

В какой-то момент чтение было прервано стуком в дверь, и подтянутый молодой человек в белой рубашке и галстуке-бабочке представился сыном Айрис.

– Мать говорит, что вам нужен письменный стол, – промолвил он. – Мы можем перенести тот, что в ее комнате.

– Аптекарский? Я не хочу лишать ее…

– Она говорит, что он ей не нужен.

– Как она себя чувствует?

– Ужасно! Выпила таблетку и уже спит.

Они перенесли стол и подходящий стул – виндзорский, с мягким плоским сиденьем и изящной спинкой. Квиллер попросил Денниса помочь поднять на камин герб Макинтошей и наконец снял портрет кислолицей старухи, которая вечно портила ему настроение.

Потом журналист снова погрузился в чтение. Он встречал и худшие книги, но мало. У Энди не было чутья к диалогу и сопереживания героям. Что заинтересовало журналиста, так это продажа наркотиков. Один антиквар в романе сбывал марихуану так же, как шкафы красного дерева и мейсенские блюда. Если к нему в магазин заходил покупатель и спрашивал резной дверной косяк, значит, ему нужен был «косячок».

От четырехсот страниц с прыгающими «О» веки Квиллера отяжелели, глаза разболелись. Он откинул голову и зажмурился. Резные дверные косяки! Такое ему в голову не приходило, но до Хламтауна он не думал и о многом другом: о суссексских свиньях… пиггинах, ноггинах и феркинах… о бляшках для лошадиной сбруи…

Бляшки для сбруи! Усы Квиллера затрепетали, и он пригладил их костяшками пальцев. Никто больше не покупает бляшки для сбруи, говорила Мэри. И тем не менее дважды за свое краткое пребывание в Хламтауне он слышал, как справлялись об этом бесполезном украшении.

Сначала спрашивали в магазине «Немного старины», и Бен был склонен вежливо отделаться от покупателя. Вчера то же самое искали в «Древностях». А здания, между прочим, стоят рядом и внешне похожи.

Квиллер расчесал усы, стараясь немного успокоиться, и стал продумывать план действий. Двадцать четвертое декабря будет трудным днем: вечером праздник, днем еще одна встреча с главным редактором, обед с Арчи Райкером в пресс-клубе, а утром – тактический маневр, который поможет решить очередную загадку Хламтауна.

Утром журналиста разбудили вспышки света. На кровати стоял Коко и с видимым удовольствием чистил зубы о выключатель на стене.

Квиллер встал, открыл для котов банку гранулированного мяса, побрился и оделся. Сообразив, что курьерская контора в редакции уже открыта, позвонил и заказал курьера на одиннадцать тридцать, не раньше и не позже.

– Пошлите мне самого худого и замученного из всех, – велел он диспетчеру. – Желательно с сильной простудой или насморком.

В ожидании Квиллер перенес свои карандаши и бумагу, скрепки и клей в аптекарский стол. В одном из ящичков он нашел магнитофон Айрис и отнес его хозяйке.

– Мне он больше не нужен, – вздохнула миссис Кобб, болезненно пытаясь улыбнуться. – Я даже смотреть на него не могу. Может быть, вам он пригодится для работы.

Прибывший юноша оказался неопрятным, истощенным и страдающим конъюнктивитом. Большинство курьеров «Прибоя» соответствовали подобному описанию, но этот и впрямь превосходил всех.

– Ну и берлога! – сказал курьер, осмотрев комнату журналиста. – Вы платите хозяевам или газета – вам за то, что тут живете?

– Не умничай, – ответил Квиллер, доставая бумажник. – Просто делай, что я говорю. Вот десять баксов. Иди в соседний дом…

– Елки, ну и коты! А они кусаются?

– Только курьеров «Прибоя»… Теперь слушай внимательно. Иди в антикварный магазин под названием «Немного старины» и спроси, есть ли бляшки для лошадиной сбруи.

– Чего?

– Продавец сумасшедший, так что не обращай внимания на то, что он скажет или сделает. И не дай ему понять, что знаешь меня – или что работаешь в «Прибое». Просто спроси, есть ли бляшки, и покажи деньги. И принеси мне то, что он тебе даст.

– Бляшки для лошадиной сбруи! Вы, наверное, спятили!

– Только не иди туда сразу. Поброди пару минут за углом и лишь потом отправляйся в «Немного старины»… И постарайся выглядеть не слишком умным! – крикнул Квиллер вслед уходящему курьеру, хотя в предупреждении не было необходимости.

В томительном ожидании журналист мерил комнату шагами. Один из котов прыгнул на стол и подставил выгнутую спину, Квиллер рассеянно погладил ее.

Через пятнадцать минут посланец вернулся.

– Десять баксов за эту фитюльку? Вы точно рехнулись!

– Наверное, ты прав, – вздохнул Квиллер, рассматривая медный кружок.

Это была неудача, но щекочущее ощущение в усах говорило журналисту, что он на правильном пути, и он не позволил себе упасть духом.

Днем он встретился в пресс-клубе с Арчи Райкером и подарил ему табачную жестянку, завернутую в страницу «Харперс уикли» 1864 года.

– Это просто прелесть! – сказал редактор. – Но ты не должен был так тратиться, Квилл. Черт побери, я ничего тебе не купил! Но я плачу за обед.

После полудня Квиллер провел целый час с главным редактором, причем остался доволен встречей; потом отпраздновал Рождество розовым лимонадом и печеньем в машбюро, появился на импровизированном фуршете в фотолаборатории, где был единственным трезвым участником, и наконец отправился домой.

До свидания с Мэри оставалось три часа. Квиллер перечитал главу о торговце наркотиками. В пять вышел из дома и забрал два своих лучших костюма из хламтаунской химчистки. На них был приколот красный ярлычок.

– Вы, наверное, что-то оставили в кармане, – сказала работница и, порывшись в ящике, нашла конверт с его именем. Квиллер посмотрел внутрь:

– Спасибо! Огромное спасибо! Выпейте что-нибудь на Рождество, – и оставил доллар на чай.

В конверте была рулетка. Серебряная рулетка Мэри и сложенный лист бумаги.

Ощупывая гладкую серебристую коробочку, журналист вернулся к себе и выглянул из окна. Ранние зимние сумерки изо всех сил старались, чтобы хлам на заднем дворе выглядел еще более неопрятным, чем когда-либо. Среди прочего там стояли два микроавтобуса – серый и коричневый.

Во двор можно было попасть через магазин Коббов, но Квиллер предпочитал не сталкиваться с Айрис, поэтому вышел через парадную дверь, завернул за угол и прошел к цели по небольшой улочке. Бросив взгляд на окна соседних домов, он обмерил серый микроавтобус. Так он и предполагал: результаты совпадали с записанными на клочке бумаги. А когда Квиллер обошел старую машину, то нашел еще одно доказательство: у автомобиля Бена отсутствовало левое переднее крыло.

Теперь журналист точно знал, что делать. Купив у Ломбардо пол-литра лучшего бренди, он взбежал по ступенькам магазина «Немного старины». Парадная дверь была открыта, но сам магазин заперт.

Он зашел в «Древности».

– Вы случайно не знаете, где Бен? – спросил он у Айрис. – Я бы хотел с ним отпраздновать Рождество.

– Наверное, в детской больнице, – ответила миссис Кобб. – Он там каждый год изображает Санта-Клауса.

Наверху журналиста ждали коты. Оба сидели посреди комнаты с напряженным выражением мордочек, которое означало: «Мы хотим кое-что тебе сказать». Оба смотрели пристально: Юм-Юм – прямо перед собой, напрягая чуть раскосые глаза, Коко – на лоб Квиллера.

Речь шла не об ужине, понял журналист. Здесь было что-то поважнее.

– В чем дело? – спросил он. – Что вы желаете сообщить?

Коко повернул голову и посмотрел на маленький блестящий предмет, лежавший на полу рядом со шкафом.

– Что это? – выдохнул Квиллер, хотя в ответе не нуждался. Он знал, что это такое.

Газетчик поднял кусочек серебристой бумаги и поднес к лампе. С первого взгляда фольга казалась оберткой от жевательной резинки, но он знал, что в действительности это не так. Аккуратный прямоугольничек фольги шириной с карандаш и толщиной с лезвие бритвы.

Когда Квиллер начал открывать пакетик, Коко вспрыгнул на стол. Изящными коричневыми лапками кот переступил через карандаши, скрепки, пепельницу, пачку табака, рулетку и аккуратно нажал на зеленую кнопку портативного магнитофона Айрис.

– Хррр… сссс… хррр… сссс…

Квиллер ударил по красной кнопке, выключив храп покойного. И услышал за дверью тяжелые шаги.

По лестнице, хватаясь за перила, с трудом поднимался Санта-Клаус.

– Заходите, отпразднуем, – пригласил Квиллер. – У меня бутылка отличного бренди.

– Достойный джентльмен, я готов! – отвечал Бен.

Он двинулся в комнату, шаркая огромными черными сапогами, отороченными искусственным мехом. Глаза Бена остекленели, от него разило перегаром: он явно не спешил домой из детской больницы.

– Хо-хо-хо! – заметил и добродушно поприветствовал Николас котов.

Юм-Юм взлетела на книжный шкаф, а Коко не сдвинулся с места и вперил в гостя злобный взгляд.