Охоться на меня, дорогая - Мари Роуз

наблюдаю за языком тела тех, у кого мы берем интервью, в надежде уловить проблеск правды или обмана.

По ходу дня я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Паранойя шепчет в уголках моего сознания, предполагая, что за каждым разговором, каждым движением следят. Я напоминаю себе оставаться сосредоточенной, не позволять страху затуманивать мои суждения. Но осознание того, что кто-то в Бюро может быть вовлечен в опасное сокрытие, продолжает подтачивать мою решимость.

К тому времени, как опускается вечер, мы завершаем наш последний опрос на этот день. Усталость наваливается на меня, как физическая, так и умственная. Стресс, связанный с расследованием, и растущие сомнения взяли свое. Я понимаю, что больше не могу так жить, слепо доверяя окружающим без конкретных доказательств их лояльности.

Возвращаясь в свой арендованный дом, я нахожу утешение в тишине. Темнота снаружи отражает смятение внутри меня. Я знаю, что мне нужно еще больше углубиться в файлы, но после событий дня мне нужно некоторое время расслабиться.

Я направляюсь в ванную и включаю душ, позволяя звуку бегущей воды заглушить мои скачущие мысли. Ступив под теплую струю, я позволяю напряжению рассеяться, по крайней мере временно. Ощущение воды, каскадом льющейся по моему телу, успокаивает, это кратковременная передышка от хаоса, который меня окружает.

Пока я стою там, позволяя воде смыть физическое и эмоциональное истощение, я позволяю своим мыслям плыть по течению. Ритмичный звук воды, бьющейся о кафель, создает фон белого шума, заглушающий мелодию сомнений и подозрений, которые мучили меня в течение всего дня.

Я сосредотачиваюсь на ощущении воды на моей коже, мягком давлении, снимающем напряжение в моих мышцах. Тепло воды окутывает меня, создавая кокон комфорта.

С каждым мгновением вода очищает мой разум, смывая хаос и замешательство, которые затуманили мои мысли. Я позволяю себе полностью присутствовать, наслаждаясь простотой этого уединенного момента.

Выйдя из душа, я оборачиваю вокруг себя мягкое полотенце и иду к стойке. Открывая зеркальный шкафчик, я перебираю ограниченный запас средств, которые положила туда в первую ночь своего приезда. Выбирая ароматизированный увлажняющий крем, чтобы позволить себе роскошь ухода за собой, я закрываю шкафчик.

Тюбик издает громкий звук в небольшом пространстве, когда я роняю его в раковину, мои глаза расширяются при виде отражения передо мной в зеркале. Все мысли, которые все еще терзают мой разум о жертвах и коррупции, исчезают.

Я чувствую холодное прикосновение лезвия к своей шее, вызывающее дрожь, пробегающую по мне. Я встречаюсь с пристальным взглядом черных глаз фигуры, стоящей позади меня, капюшон частично скрывает его черты.

— Мне действительно нужны замки получше, — язвлю я.

Он хихикает, и близость его тела позади меня заставляет меня чувствовать это на своей коже. То, как модулируется его голос, придает звуку зловещий оттенок.

— Прелестная Малышка. Ты думаешь, нас остановит замок?

Я слегка наклоняю голову, на самом деле не обращая внимания на то, что делаю это, я прижимаю свою шею ближе к лезвию в его руке.

— Я действительно не чувствую, что все это так уж справедливо. Кажется, ты все время видишь меня обнаженной, но все же не отвечаешь мне взаимностью.

Его смешок снова грохочет у меня за спиной, посылая мурашки по моему позвоночнику.

— Ах, Малышка, где же веселье в справедливости?

Я пытаюсь охватить как можно больше комнаты своим отражением в зеркале, прежде чем снова сузить глаза и посмотреть на него.

— Где твоя вторая половина?

Лезвие царапает кожу вдоль моего горла, и его внимание на мгновение фиксируется на этом. Я вынуждена поднять подбородок, когда лезвие поднимается выше.

— Рядом. Ты увидишь его достаточно скоро, — в конце концов отвечает он. Его другая рука движется вокруг моего тела, его рука в перчатке обхватывает мое горло, хватка крепкая, но не перекрывает дыхательные пути. — Что бы ты сделала, чтобы узнать, кто мы на самом деле, Малышка?

Его глаза впиваются в меня, когда он проводит ножом вниз по моему телу. Он использует кончик ножа, чтобы развязать полотенце, обернутое вокруг меня. Оно падает на пол к нашим ногам, и теперь я полностью беззащитна перед ним, у меня перехватывает дыхание.

Я слышу его стон, когда он проводит кончиком лезвия по моей коже, ведя им вниз по одной из моих грудей, чтобы затем прижать плоскую часть лезвия к соску. Холод заставляет меня вздрагивать. Это не должно меня так сильно заводить, но это так.

Я тяжело сглатываю, борясь с возбуждением, затопляющим мое тело.

— Что заставляет тебя думать, что я просто не устану от твоих игр и не сообщу об этом?

Он снова хихикает, его тело теперь достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его твердый член напротив своей задницы.

— Ты еще не сделала этого, потому что ты такая хорошая девочка для нас. Ты же не хочешь, чтобы мы исчезли, как призраки. Кроме того, ты сейчас слишком любопытна, слишком увлечена. Я вижу это по твоим глазам, ты уже слишком далеко зашла в этой кроличьей норе.

По мере того, как его слова доходят до меня, страх, желание и любопытство борются за доминирование, создавая хаотическую бурю в моем сознании. Их присутствие оказывает на меня неоспоримый эффект, даже в этой опасной ситуации.

Его рука в перчатке сжимается вокруг моего горла, его хватка одновременно командирская и собственническая. Холод лезвия на моей коже и давление его тела на мое пробуждают ощущения, которые я никогда не ожидала испытать при таких обстоятельствах. Это извращенный танец силы и уязвимости, опасное очарование, которое я не могу полностью постичь.

Его маска касается моей щеки, когда его модулированный голос грохочет у меня в ухе.

— Как далеко ты готова зайти ради своих ответов? Насколько ты голодна, Малышка? Ты позволишь мне вскрыть твою кожу моим лезвием? Ты позволишь мне трахнуть твою прелестную киску своим членом?

Глава 17

Алекс

Я тихо охаю, мое тело дрожит от грубой интенсивности его слов. Смесь страха и желания внутри меня усиливается, мой разум пытается переварить ошеломляющие ощущения, бегущие по моим венам. Мрачность