Большая проблема - Тимофей Иванов

обратился. Что местные подумали понятно, ликантропия тут присутствует, все сопутствующие радости с покусанными тоже. Только я не шавка, которая не способна себя контролировать и не имеет достаточно мозгов в человеческой ипостаси, чтобы к полнолунью хотя бы заселяться в глубокую яму с отвесными стенками, предупредив какого-нибудь надежного товарища, что через несколько дней надо будет прийти с лестницей.

— Я шаман, то что вы видели, это магия великанов — ответил я, не сказав не слова лжи, а потом пожевал губами и простодушно спросил — Как кстати всё выглядело со стороны?

— Ты не знаешь? — насторожено поднял бровь ма Краман.

— Мой лесной дух боролся с духом медведя, со стороны на такое не взглянешь. Это хотя бы была не лиса?

— Рысь — буркнул рыцарь.

— Хвала Великому духу! А кисточки на ушах были? — продолжил я нагло интересоваться подробностями, стремясь узнать как далеко зашёл оборот.

— Да демон разберет, вроде были — проворчал Блом.

— Точно были! — хмыкнул Вихти, повернувшись к нам в пол оборота — А на жопе хвост.

— Это хорошо. Уши и хвост это вообще самое важное — усмехнулся я.

— Плохо, что ты трындишь, когда над тобой творят чудо исцеления — начал ворчать наш монах, «погасив» руки, а потом обратился к остальным — И расслабьтесь уже, Свет не лечит темных тварей, он их жжёт.

— Спина-то в порядке? — потрогал я рукой названную часть тела.

— Нормально, но в ближайшие дни побереги.

— Это уж извини, но вряд ли. Надо с добычи шкуру снимать, а вы, мелочь, такую тушу особо не поворочаете — хмыкнул я, радуясь, что из воздуха ушло напряжение. Людям трудно воспринимать как угрозу того, кто простодушно радуется всяким глупостям, тем более тяжело считать врагом того, кто их спас. К тому же не в первый раз и не впервые моё миролюбие подкрепляет своими словами и действиями жрец Света. Так что кризис отношений кажется миновал. Зато начался натуральный з@ёб. Пещерный медведь — это считай десять сотен килограммов мяса и костей. И несколько квадратных метров шкуры, на снятие которой я потратил всю ночь не смотря на возражения некоторых особо умных рыцарей. Да, не поспал. Но волчовка пришла в полную негодность из-за когтей, её надо менять. А то раз безрукавки лишился, два ещё чего-то потеряю с такой жизнью, а потом внезапно обнаружу, что и вовсе продолжаю путь с голой жёпой и помахивая на бегу своим великанским болтом. То ли наличие этого аргумента убедило Блома, то ли то, что юная невеста тоже слышала мою тираду, но в общем у меня даже были помощники, которые ускорили дело.

Но весь следующий день я бежал как варёный, с трудом сохраняя бдительность. Вихти и Аст со слипающимися глазами шатались в сёдлах. В норму один великан и два человека пришли лишь на следующее утро. Тогда я и начал думать, как мне шкуру обрабатывать, набегу-то нифига не получится. В итоге вечерами перед сном я сидел и камлал, стараясь воздействовать на тень шкуры в нави, как когда-то воздействовал на костяной нож, копьё и дубину.

Следующая неделя так и прошла. Особо прочной шкура конечно не стала, но хотя бы не портилась и почти не воняла, что уже было очень и очень хорошо. Дорога же проходила спокойно ровно до того момента, как на днёвке во время обеда мой слух не уловил топот копыт целого отряда, но не с северного направления, а с южного.

Глава 13

Когда вдалеке послышался стук копыт, я сидел у небольшого костерка, на котором наш бессменный кашевар и смотрел на реку. Всё таки всё здесь закономерно и по уму, думалось мне, всё не просто так с нашими остановками у воды. Мы двигаемся примерно вдвое быстрее крестьянской телеги или торгового каравана, а дорогу эту наездили именно они. Им, так же как и нам, приходится готовить пищу, поить лошадей и так далее. Для этого нужна вода. Потому дорога и выныривает с вполне предсказуемой закономерностью на берег, а в остальное время в основном идёт по лесу, будучи значительно короче извилистого русла. Не знаю вот только как она начала появляться. С тропинки охотников или со звериной тропы? А может быть ещё с чего? Как самая могучая река имеет в истоке ручеёк, так и дороги с чего-то начинались. Этот просёлок не исключение, как не являются исключением многополосные асфальтные трассы в моём прошлом мире. В начале них всех лежат тропинки из пункта А в пункт Б.

Возможно эти размышления кажутся не совсем уместными в моём положении беглеца от погони, окружённого группой представителей другой расы с сомнительной лояльностью. Но я не только беглец, не только великан или кто-то ещё, я в первую очередь шаман. А путь говорящего с духами — это путь понимания природы вещей и гармонии с ними. И в первую очередь понимания яви, в которой живёт моё физическое тело. Именно осознавая мир вокруг себя, законы по котором он живёт и процессы, что им движут, можно достичь гармонии с ним. А гармония с собственным миром — это прочный фундамент, точка опоры, которая позволяет рычагам разумов шаманов делать что-то в нави. В практическом же приложении понимание материальной составляющей дороги может помочь взаимодействовать с её духом. Так же как понимание самого наличия кристаллических решёток в твёрдых веществах, той же земле и тех же камнях, делает для меня несколько более простым взаимодействие с Петром.

Сейчас правда от моих потуг как-то покамлать с дорогой было мало толку. Но не потому что её дух был как-то против, что могло случится в случае с каким-нибудь королевским трактом, по которому ездят только люди, а великану на нём не рады. Просто дорога была ещё молода, не наезжена, путники на ней были явлением не особенно частым, а потому её дух лишь народился и ещё даже не успел осознать себя. В будущем мне возможно станет иначе. При некотором везении я наверно даже смогу однажды двигаться по дороге спокойным шагом, без труда обгоняя лошадь, что скачет во весь опор. Но ещё не здесь и не сейчас. Так что придётся снова показать, что в марафонских забегах великаны по круче всяких четвероногих. Хотя как говорит практика, лошади тут и обычным людям проигрывают… Ну как обычным, хорошо подготовленным атлетам. Это на первых же олимпиадах выяснилось, когда наблюдающие за забегом на длинную дистанцию всадники стали безнадёжно отставать от соревнующихся. Понятное дело, что какой-нибудь среднестатистический любитель