Предатель. Я к тебе не вернусь! (СИ) - Вербицкая Кира

— Чего бодаешься?! Быстро введи препарат, Стёпа! — орёт Елена.

И через секунду я чувствую резкую боль от иглы прямо в своем бедре. Он вгоняет её целиком.

Через вторую в тело моментально впрыскивается всё содержимое.

Нет! Нет! Нет!

Всё моё тело трясёт, я начинаю брыкаться ещё сильнее, бью ему по животу ногами, по лицу кулаками, пытаюсь спихнуть его с себя, но уже через десять секунд моё тело всё больше начинает слабеть.

И последнее, что я вижу, это полное гнева лицо этого Степана.

Теперь его глаза горят точно такой же ненавистью, как у его жены и дочери и со всей силы он бьёт меня по лицу.

Резкая, жгучая боль вспыхивает на всём моём лице. А дальше меня обволакивает абсолютная тьма.

40 глава (Марат)

— Какая разница, кто моя мать! Речь сейчас о другом! Марат, ты…

— Закрой рот!

Больше она не собьёт меня с толку, никогда. Ни словами, ни действиями. Ничем.

Больше никогда я не пойду у неё на поводу. Никогда!

Я снова жалел её, снова. Но теперь нет. Она не понимает по хорошему. Совсем.

Мы молчим. Но по моим глазам она, видимо, всё понимает. Что ей конец, если она продолжит.

Её телефон внезапно звонит в сумке, противная попсовая мелодия действует на меня как красная тряпка на быка, особенно когда она снова пытается сделать шаг назад.

Всего одна секунда и она пытается сорваться на бег, но уже во вторую я хватаю её. Не так жалостливо, всего лишь за ворот, всего лишь встряхивая, в надежде, что этого хватит.

Теперь мои пальцы сжимаются на её горле и сдавливают его так, что она хрипит. Снова мы смотрим друг другу в глаза, близко близко.

Но это не тоже самое, что с Лерой.

Леру я люблю, по настоящему. А эту…

Я её ненавижу.

Я хочу её на куски разорвать, если всему виной её мамаша.

Наши губы практически касаются друг друга, но не в поцелуе, мой голос низкий и злой, когда я рычу на неё:

— Елена Комарова твоя мать, да? Репродуктолог моей жены, который все завтраками кормил, что вот следующий раз точно получится прижиться эмбриону, а этот… ну не получилось. И внезапно ты говоришь, что беременна, моим ребёнком беременна. Вау, какое совпадение.

— Это правда просто совпадение! — верещит она и пытается вырваться, но сейчас у неё и шанса нет.

— Да что ты! Раз это случайность, тогда чего ты сперва соврала, а?! Я ведь и про беременность спросил, ты могла бы и тогда сказать, если это правда!

Паршивый телефон продолжает звонить, ещё и ещё. Бесит!

— Я не была уверена, что беременна, хотела убедиться и…

— Убедиться в том, что чёртов эмбрион прижился, да?! Или что?! Я бы запомнил ночь в кабинете! Это не бумажки перебрать и забыть от паршивого глотка!

— Ты думаешь, я всё это придумала?! Я говорю тебе правду! Клянусь, Марат… — Она хлопает глазами, невинно так, мокрыми ресницами, вот только в них всегда только и была фальш.

В отчаянии, когда было тяжело, грустно и одиноко, я действительно этого не замечал. Даже не узнал её по голосу, ведь особо до этого и важно не было.

Но теперь меня словно грязью пропитывает. Я и так знал, что отмыться от этого будет невозможно, но теперь это словно в тысячный раз умножилось.

Как же не повезло, что её мамаша оказалась нашим репродуктологом. Я ведь и забыл, что была такая странная девка, как Катя Комарова.

Даже совпадением это не посчитал, просто не помнил о ней.

Она ведь теперь Анжела Воронцова. Так ещё и возраст подделала, и с виду и не скажешь, что ей тоже тридцать, лицо то совсем другое, да и остальное.

Она вся переделанная, вся искусственная, от внешности, до мозгов.

— Твои клятвы ничего не стоят. — цежу сквозь зубы концентрированную агрессию, плюю ей в неё, отшвыривая от себя на асфальт так, что она валится на него, бьётся, а её сумка падает рядом.

Она раскрывается и из неё высыпаются разные бумажки. Пробегаю по ним взглядом и понимаю…

Это не документы Леры. Это документы самой Анжелы. Она ведёт беременность у своей матери. Беременность от меня… да?

Её мать сделала ей ЭКО, верно? Они хотели провернуть все так, чтобы я переспал с ней, и вот она уже беременная, они не знали, что несмотря на всё их махинации, Лера тоже смогла забеременеть.

Они думали, что я брошу Леру, узнав, что от связи с Анжелой у меня ребёнок, а от Леры до сих пор нет. Но…

Да, я ступил на скользкую дорожку. Но даже если бы Лера не была беременна, я б остался с ней. Даже если бы она нас не прервала и это зашло бы дальше.

Я уверен. Я выбрал бы её. Я сам бы признался и попытался восстановить наш брак. Лера не идёт ни в какое сравнение с этой… Анжелой.

Я выбрал Леру. Сделал ошибку, оступился, но вернулся на свою дорогу.

Только Лера. И никто больше.

И сейчас… мне плевать, если Анжела действительно беременна с помощью моего материала.

И плевать, если Лера беременна вообще без моего участия, если они только для вида делали ей подсадки, используя другой материал, а себе воруя мой.

Мне не важно это, люблю я всё равно Леру.

Важно лишь то, чтобы она была здорова после всего, что с ней творили, пока мы не понимали…

И важно то, чтобы та, кто делала всё это с моим ангелочком, с моей любимой женой, ответила за всё.

Анжела снова ноет, что-то пищит противно о любви, о том, что она лучше.

Не слушаю, тороплюсь в клинику.

Просто влетаю в неё, как сумасшедший, игнорируя то, что Анжела пыталась меня за ногу по пути схватить.

— Мужчина, бахилы… — только и успевает промямлить девушка администратор, как я уже её перебиваю.

Злость меня съедает. Бью кулаком по столу. Так, что девчонка вздрагивает. Она совсем молодая и неопытная.

Испуганно хлопает глазами. В прошлый раз здесь был другой администратор.

— Комарова Елена Ильинична здесь?! Она в клинике?! — меня трясёт от злости.

— Эм, я не… — тихо бормочет девушка с именем "Анастасия" на бейджике.

— Отвечай быстрее! — рявкаю ещё громче, не выдерживаю и срываюсь с места дальше по коридору.

— Мужчина, стойте!

Кричит она мне вслед, но мне плевать.

Спешу к кабинету дряни, которая тратила мою жену. Отталкиваю по пути всех, даже не знаю точно, кого.

А затем влетаю в заветную дверь, дёргаю за ручку ещё и ещё.

— Мужчина, прекратите! — какой-то другой голос кричит мне.

Но я не обращаю внимание, так стараюсь открыть дверь, что ломаю ручку и только затем понимаю.

Елены там нет. Дверь заперта. Чёрт…

Эмоции застилают весь мозг.

— Вы должны уйти. — слышу твёрдый мужской голос сзади, а затем то, как чужая ладонь хватает меня за плечо и разворачивает нагло.

Какой-то мужик в халате. Один из врачей? Не знаю. Я отталкиваю его ладонь.

— Где Елена Комарова?

— Вы должны уйти. — настаивает он.

В любой другой ситуации я бы решил мирно, но сейчас…

Я не успеваю заметить, как уже дёргаю его к себе за ворот.

— Я тебе сейчас морду разобью, если не ответишь. Где Елена Комарова?!

— Вы с ума сошли?! — он тут же теряет весь свой напор.

— Где она?!

Я схожу с ума. Действительно хочу ударить человека ни за что. И спасает его только звонок телефона в моём кармане.

Это Лера?! Это её мама?!

Я отталкиваю врача от себя, вытягиваю телефон из брюк, смотрю с надеждой на экран.

Но вместо Леры вижу номер телефона Игнатовой. Она подписана как "Поганка".

Чёрт…

Я беру трубку и спешу к выходу.

— Что такое?!

— В квартире ничего нет, кроме твоих документов! Но я нашла светлый волос на полу! — голос Игнатовой очень взволнованный, — А что в клинике?

Чёртова Анжела и её мамаша…

Оказавшись на улице я ищу её взглядом, но никого не нахожу. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Нельзя было её бросать тут одной. Надо было схватить и за собой потянуть.

— Ничего. Быстро садись в машину и жди, я сейчас быстро скину тебе адрес и сразу поедем.

— Куда?

— К Лере. Ей может грозить опасность из-за двух сумасшедших баб. — я сбрасываю вызов и спешу к машине.