Тайное проникновение. Секреты советской разведки - Виталий Павлов

Филби правильно оценил этого главного «борца с КГБ», который уже тогда пользовался неограниченным авторитетом в ЦРУ и ФБР, зарекомендовав себя самым активным из инициаторов и организаторов поисков в ЦРУ «коммунистических агентов».

Дружба Филби и Энглтона, стремление последнего советоваться с нашим разведчиком, в том числе по проблемам безопасности в ЦРУ, были лучшей рекомендацией для всех остальных сотрудников этой службы дружить с представителем британской разведки.

Как пишет Брук-Шеферд: «Некоторые ведущие сотрудники, вроде Джеймса Энглтона, сидели, восхищаясь, у ног Филби… Их доверие к нему было полнейшим, что позволяло сообщать обо всех американских операциях против советского блока» (Брук-Шеферд, Гордон. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990).

В начале 50-х годов Энглтон еще не был главой контрразведывательной службы ЦРУ, но уже успешно шел к этому, по существу, второму по власти и значению посту в этой спецслужбе, который он занял в 1954 году.

Но уже тогда Энглтон, еще в 1944 году повстречавшийся в Англии с Филби, во всем ему подражал.

Когда Филби в 1949 году прибыл в Вашингтон, они стали встречаться регулярно раз в неделю, чтобы «за виски» обсуждать свои проблемы. Лучшей характеристикой искусства Филби овладевать доверием интересующих его людей и оказывать влияние на них могут быть слова Арнульфа Конради:

«Энглтон доверял Филби почти все, что знал сам, не получая от него взамен ничего. Сведения о ЦРУ, которые Филби, без сомнения, передал Советам, были настолько всеобъемлющими, что его биографы на полном серьезе считают, что после его разоблачения ЦРУ следовало бы распустить и создать заново» (Конради А. Жизнь и смерть Джеймса Хесуса Энглтона, который боролся с КГБ. Франкфуртер Алльгемайне Магазин. 1992, март).

О степени откровенности Энглтона перед Филби свидетельствуют другие слова этой же статьи. Автор справедливо отмечает, что вера Энглтона в Филби была настолько сильна, что после бегства в Советский Союз Гая Берджеса и Дональда Маклина и отзыва Филби в Лондон, где началось расследование его причастности к этому событию, Энглтон, бывший уже начальником службы контрразведки ЦРУ и развернувший небывалую охоту за «кротом», то есть агентами КГБ в самом ЦРУ, продолжал по-прежнему верить в невиновность Филби.

«Энглтон твердо верил в невиновность своего друга, — пишет А. Конради, — а когда двенадцать лет спустя, в 1963 году, тот сбежал в Москву и тем самым открыто заявил о себе как советском шпионе, это явилось для Энглтона страшным ударом. Он сжег все записи своих бесед с Филби, чтобы замаскировать масштабы утечки информации».

Читатель может представить себе, каковы могли быть результаты воздействия нашего легендарного разведчика на рядовых сотрудников ЦРУ, а также ФБР, если настоящий зубр американских спецслужб Энглтон, начавший свою разведывательную карьеру еще во время Второй мировой войны в Управлении стратегических служб (УСС), не мог избавиться от навязанного ему Филби влияния в течение целых двенадцати лет, на протяжении которых не только британская, но и американская контрразведки вели безуспешное расследование с целью разоблачения Филби.

Позволю себе небольшое отступление для оценки этого необыкновенного психологического воздействия Филби на своих собеседников, партнеров и коллег из среды разведчиков.

С точки зрения психологии, взаимоотношение сотрудников противостоящих спецслужб относится к области конфликтной деятельности, которая характеризуется противодействием людей друг другу. В ней сталкиваются цели, интересы и стремления людей (Крогиус Н. В. К. психологии конфликтной деятельности. М.: Наука, 1976).

Внутренняя сторона такой деятельности является своеобразным психологическим взаимодействием ее участников, когда им приходится мыслить за другого, угадывать, как соперник рассуждает и принимает решения, и, предвосхищая его действия, определять свое поведение. При этом важную роль играет способность маскировать свои истинные цели и целенаправленно дезинформировать противника.

В разведке такая конфликтная деятельность относится к виду строгого соперничества, при котором ее участники преследуют диаметрально противоположные цели, а победа одного из них означает поражение другого.

Для достижения такой победы необходимо обладать способностью к максимально достоверному анализу ситуации и учету данных о противнике и собственном состоянии в каждый конкретный момент. Психологи отмечают, что в условиях ситуаций многих неопределенностей, когда чистый анализ их не может дать однозначного ответа, решающее значение в принятии решений приобретает человеческий фактор.

Вот такой фактор и присутствовал всегда у Филби. Он проявился необыкновенным образом в его скрытом противостоянии Энглтону и обеспечил поразительную для всех победу и полное поражение такого сильного в профессиональном плане соперника.

Не меньшую аналитическую проницательность и настоящие бойцовские качества Филби проявил в наиболее трудный и сложный период его отношений с СИС после бегства Маклина и Берджеса в Москву. Начались допросы Филби с целью вынудить его признаться в сотрудничестве с советской внешней разведкой. Дополнительные трудности для него создали показания изменника Петрова, перебежавшего на Запад в Австралии в 1954 г. и сообщившего о «кембриджской пятерке» советских агентов в Англии.

Огромная выдержка Филби и категорический отказ хоть в чем-то подтвердить свою причастность к бегству указанных двух советских агентов и к их деятельности заставили СИС оставить его в покое, уволив из спецслужбы. Вследствие правильного поведения Филби в создавшихся условиях и влияния его друзей в СИС его официально реабилитировали в 1955 году и даже использовали на разведывательной работе в Ливане.

Не располагая ни конкретными данными, ни желанием раскрывать что-либо по делу Филби, оставшееся неизвестным, могу лишь высказать свое мнение: не мог такой опытный разведчик не оставить надежное наследие своей двухлетней упорной оперативной разработки ЦРУ и ФБР. Тем более что многие из молодых сотрудников ЦРУ не могли не видеть в Филби образец сильного человека и, будучи привлечены заманчивыми посулами от имени СИС, верно служить ему, не догадываясь, кому на самом деле они служили. Вот в чем состояла реальная возможность агентурного проникновения в ЦРУ. Она нашла подтверждение и в деле Эймса, вербовка которого произошла уже после того, как Энглтон в 1974 году покинул ЦРУ, расписавшись в неспособности найти агентов КГБ, якобы внедренных в эту американскую спецслужбу.

Так что лично остаюсь убежденным в том, что потеря Эймса еще не означает потерю других наших агентурных возможностей в ЦРУ. Пусть новые энглтоны пытаются их искать. Если их усилия приведут к тому же гибельному для ЦРУ результату, что и действия Энглтона, то буду только удовлетворен.

Коль скоро речь у меня шла о ТФП Филби в ЦРУ, несколько слов о его агентурном проникновении в британские спецслужбы, как о примере уникальной и успешной операции проникновения во все области практической работы всех британских специальных служб. Действительно, не только сам Филби достиг высоких позиций в британской разведке МИ-6, став, как я уже отмечал, фактически первым кандидатом на пост начальника разведки, но и члены его группы проникли в сверхсекретные службы: в криптографическую, Штаб правительственной связи — Кернкросс, в СИС — Блант и Берджес, на дипломатическую — Маклин.

Перед этим исключительным успехом советской внешней разведки бледнеют все другие достижения разведывательных служб как наших, так и западных. Исключительного успеха добился Зорге, но и его ТФП в японские руководящие центры было лишь частичным, а в немецкую спецслужбу — только периферийным.

Западные специалисты от разведки пытаются ставить рядом с Филби своих агентов, изменников Пеньковского и Гордиевского, но тщетно, даже сами они вынуждены признать, что такой результативности, как у Филби, не имела ни одна разведка в мире.

Отдельные разведчики и агенты внешней разведки добивались исключительных успехов. Такие, как X. Фельфе в Германии, агентурная группа Уокеров в США, агент Прайм в Англии, но их деятельность ограничивалась какой-либо одной областью, не нашла такого масштабного и комплексного характера, как у Филби.

В моем понимании только еще один советский разведчик — Ахмеров И. А. (условно «Билл»), нелегально работавший в США девять лет, приближается по размаху и многообразию своей деятельности к Филби. О нем пойдет речь далее.

Как раз, когда я писал эти строки о Филби, в ноябре 1994 года, по телевизору показали передачу об этом выдающемся разведчике, подготовленную писателем Боровиком. В целом было видно, что автор много поработал над темой, ему посчастливилось встречаться с Кимом, который даже немного приоткрыл перед ним свой внутренний мир, правда, совсем чуть-чуть, будучи очень сдержанным человеком.