Когда стреляет мишень - Михаил Серегин

— Д-да, — с запинкой проговорил Свиридов.

Он еще не привык к своему новому — быть может, последнему в его жизни — имени.

— Меня зовут Иван Севастьянович. Я только что говорил по телефону с Игорем Анатольевичем. Он сказал, что вы совершенно готовы для работы. Мне необходимо встретиться с вами через час.

— Хорошо, — ответил Свиридов и машинально взглянул на настенные часы: ого, уже четверть седьмого вечера. Что-то он заспался. — Где?

— Пусть будет кафе «Нептун». Это такое довольно безлюдное заведение в двух кварталах от вашей гостиницы. Приходите и садитесь за столик. Я сам к вам подойду.

— Хорошо, — повторил Свиридов и тут же услышал в трубке короткие гудки.

Так. Кажется, игра началась. Игра совсем не по его правилам.

Свиридов подошел к зеркалу и внимательно рассмотрел свое лицо. Влад всегда полагал, что для человека со столь опасным родом занятий у него имеется очень существенный недостаток: чрезмерная яркость внешности. Даже странно, что в разведке не подумали, что не пристало серьезному специалисту иметь внешность звезды эстрады или киноэкрана.

Рассматривая в свое время многочисленные лики Кардинала, Влад обратил внимание на то примечательное обстоятельство, что Шевченко никогда не делал себе оригинального лица — он всякий раз с той или иной степенью приближенности копировал черты какого-нибудь известного человека, тип лица который был близок к его собственному.

Однажды он сделал себе лицо Пирса Броснана, ирландского красавчика, последнего и самого импозантного агента 007 Джеймса Бонда на голливудском киноэкране.

Еще раз он заказал себе лицо суперзвезды мирового и английского футбола Дэвида Бэкхэма. Правда, Бэкхэм из него вышел несколько постаревший и с непривычно пронизывающим для британского идола взглядом глубоких глаз.

Свиридов еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало и вздохнул: так и есть. Киноактер, черт бы побрал эту харю с тонкими, точеными, идеально правильными чертами. Ироничный росчерк породистых бровей и зачесанные назад волнистые темные волосы оттеняли высоту чистого широкого лба.

Какой-то Лео ди Каприо в русском варианте — постаревший на десяток лет, заматеревший и приобретший наконец ту благородную мужественность облика, которой так недостает кумиру малолеток.

Влад глухо засмеялся, в очередной раз поймав себя на забавной мысли, что, не отрывая взгляда от зеркала, он непроизвольно, без участия сознания выбрал выражение лица позначительнее и поскорбнее, а позу погорделивее.

Вы так и не сумели изменить отношение к собственной внешности, Владимир Антонович, подумал Свиридов. Все тот же нарциссизм в предпоследней стадии.

А последняя стадия, как он любил повторять, — это когда начинаешь ощущать эротическое возбуждение от собственного облика...

Глава 3

ШОУ «КОЛИЗЕУМ» В НОЧНОМ КЛУБЕ «ЦЕНТУРИОН»

Свиридов вошел в кафе «Нептун», после вечернего пятнадцатиградусного мороза с наслаждением окунувшись в тепло полуподвального помещения. Надо же, не особо респектабельное кафе, а дизайн и условия отдыха совсем неплохие.

Гардеробщица, миловидная девушка в обтягивающем сером платье, посмотрела на красивого молодого человека с сожалением и затаенным восхищением: в самом деле, здесь редко появлялись такие красивые и одновременно такие замерзшие мужчины.

— Да что же это вы так легко одеты, — проговорила она, принимая у Влада его черный австралийский плащ.

— Честное слово, всю жизнь копил, на другой не хватило, — весело ответил он, время от времени выдавая продолжительную дробь зубами.

Девушка покачала головой и окинула его пристальным взглядом, куда более пристальным, чем хотелось бы, скажем, старающемуся не афишировать свое нахождение в пределах столицы человеку.

Нет, все-таки переборщили они с этой рукотворной хирургической красотой, сказал про себя Свиридов, входя в просторный полупустой зал кафе.

— Что желаете? — подскочил официант и подал меню.

— Мне чашечку кофе с лимоном, да погорячее, — проговорил Влад, подумав, что до прихода таинственного Ивана Севастьяновича неплохо бы и воздержаться от спиртных напитков. — А там посмотрим.

А Иван Севастьянович не задержался. Это был высокий лысеющий мужчина лет около сорока пяти. Он вошел в кафе, приглаживая зализанные на лбу редкие каштановые волосы, и, окинув зал коротким, словно бы рассеянным взглядом, тут же остановил его на Свиридове и, чуть помедлив, направился к нему.

— Добрый вечер, Алексей, — проговорил он, присаживаясь за столик Свиридова. — Вы разрешите называть вас так?

— Если угодно, Иван Севастьянович, — ответил вежливостью на вежливость Свиридов.

— Что пьете? — осведомился тот. — А-а-а, кофе? Это несерьезно. Какой кофе? Эй, любезный, позвольте, — и он подозвал официанта.

Тот подошел.

— Принесите нам бутылочку «кристалловской» и чего-нибудь закусить.., на ваш вкус и цвет, как говорится, — широко улыбаясь, проговорил Иван Севастьянович и кивнул официанту: действуй. — А то эдак мы и не сработаемся, а, Леша? Водку вообще пьете, или как?

Свиридов с готовностью качнул головой и иронически улыбнулся: ну конечно, добрый дяденька из спецслужб, разумеется, все так. Выпить? Да запросто! Если вы рассчитываете меня напоить и таким образом выдоить из меня что-то особенно пикантное, то это напрасно: в бытность собутыльником Афони Фокина приходилось выпивать столько, что загнулся бы весь центральный аппарат Главного разведуправления.

Впрочем, какой смысл его поить, если переиначенный в какого-то Каледина Влад Свиридов и так у них в кулаке, аки божия букашка: хочу — раздавлю, хочу — отпущу на волю.

— Моя фамилия Бах, — представился его собеседник. — Да, как композитор. Более того, — он широко осклабился, открывая превосходные крупные зубы, — более того, я полный тезка композитора. Естественно, в русском эквиваленте. Его как звали-то?

— Иоганн Себастьян Бах, — непринужденно отозвался Свиридов.

— Вот именно, — одобрительно проговорил однофамилец великого немецкого композитора. — Иоганн Себастьян Бах. А меня — Иван Севастьянович, что, можно считать, одно и то же.

— Прекрасно, — кивнул Свиридов. — А по званию и принадлежности?

— Майор ГРУ. — Бах посмотрел на него острым глубоким взглядом, который совсем не вязался с его простой и естественной манерой держать себя, и после незначительной, но очень насыщенной паузы проговорил:

— Я слышал о вас много интересного, Алексей. Не в моей компетенции копаться в вашем прошлом, мне просто даны указания направлять вас и, если что...

В глазах Ивана Севастьяновича тускло пробежала мгновенная металлическая искорка, она тут же угасла, дав место уже обычной мягкой приязни, но Владу хватило этого мгновения, чтобы понять: да, этот человек сделает все от него зависящее, чтобы выполнить инструкции своего руководства, чтобы сдержать Влада в поставленных ему жестких рамках и в случае какого-либо эксцесса — ликвидировать Свиридова.

Тем временем принесли водку и обильную закуску. Бах налил сначала Свиридову, а потом себе. Они чокнулись и выпили, Иван Севастьянович закусил, а Свиридов нет.

— Вам определено постоянное место жительства, — проговорил Бах. — Вот ключи от квартиры и брелок к ним.

— А адрес?

— Адрес написан у вас в паспорте. Впрочем, если у вас нет его при себе, то вы можете прочитать адрес прямо на брелке.

Свиридов взял протянутые Иваном Севастьяновичем ключи и прочитал адрес.

— М-м-м.., по-моему, это не особенно далеко отсюда, — сказал он. — Хорошо, — оборвал он сам себя. — Что еще?

— Еще?

— Вы же понимаете, многоуважаемый Иван Севастьянович, что для работы мне потребуются не только паспорта на имя Алексея Валентиновича Каледина и ключи от квартиры, где, надеюсь, деньги все-таки лежат, потому что мои кончаются, — Свиридов определенно лукавил, потому что истратить за два дня (один из которых был проведен в самолете) две тысячи долларов — вещь все-таки малореальная.

Свиридов прищурился и продолжал свою в высшей степени содержательную речь:

— Вы понимаете, что мне потребуется оружие и...

— Все ясно, — мягко прервал его Иван Севастьянович, который, пока говорил Влад, медленно, со вкусом дела разливал водку, — давайте выпьем.

После того как это было исполнено, Бах с достоинством закусил отбивной и сказал:

— Ну разумеется.., ну разумеется, вы найдете в вашей новой квартире все необходимое. Некоторая сумма денег — вы сами знаете, как безобразно финансируются российские спецслужбы, — и пистолет.

— Макарова? — довольно холодно спросил Свиридов.

— Я не знаю, какая марка, но он, безусловно, есть.

Они обговорили кое-какие детали, попутно допив бутылочку, и в заключение разговора Бах спросил:

— Вам известно, куда вы направитесь сейчас?