Смесь бульдога с носорогом - Маша Стрельцова

— Ты — то чего переживаешь? — злобно посмотрела на меня хозяйка дома, оглядев насторожившихся ведьм. — Твои охранки все равно никто снимать не будет — и удар обратный, и бесполезно. Ты — то без денег на помады не останешься!

Ведьмы дружно посмотрели на меня, не менее злобно. А я ощутила прилив гордости за себя — так вам, книжницам, носы задираете, а лучше моих охранок в городе нет! По нашим законам они не могли отказать Галине, но перспективы, нарисованные мной, были жуткими. И то что я стою особняком — им не понравилось. Как будто я на глазах всего «Титаника» спустила шлюпку, села и поплыла прочь, напевая «Я на солнышке лежу и ушами шевелю».

— Да я все равно приму участие посильное, буду снимать чужие охранки, — успокоила я их.

Шлюпка вернулась на тонущий корабль, и все перевели дух. Мою помощь никто не отверг — работы предстояло много. А мне надо было быть в курсе этой истории по понятным причинам.

— А по-другому никак? Чтобы не снимать охранки? — с перекосившимся лицом спросила Оксана. До денег она была легендарно жадна.

— Я не знаю как по-другому, — пожала я плечами. — А ты, Вера?

— Тоже что — то ничего на ум не приходит, — развела руками она.

Остальные ведьмы тоже ничего не сказали путного.

— А ты, Пелагея, чего молчишь? Самая старшая ты из нас, неужто жизнь ничему не научила? — отчаянно выкрикнула Галина.

— Думаю я, — проскрипела Пелагея. — Бабка моя говорила, был такой же случай, но они его решили по-другому.

— Как? — загорелась Галина надеждой.

— Книга одна им тогда подсказала, как аспида из — под охранок узнать, не пришлось им с невинных чары снимать.

Ведьмы зашумели.

— Что — то я про такую книгу в первый раз слышу, не может быть такого, — поджала губы Оксана.

— Зря не веришь, доченька, — отозвалась Пелагея. — Сильная книга, из сильного колдовского рода, а кличут ее Библией ведьмы. Чудеса по ней хозяева творят.

— Да ты что? — всплеснула Оксана руками. — А заклинания на комариного царя там часом нет?

Заклинание то было легендарным, из разряда много слышали — никто не видел, и давало оно десять лет роскошной жизни. Деньги сыпались чуть ли не из воздуха, удача чуть — ли не нимбом светилась над головой заговоренного. Заманчиво, понятно, да только где б то заклинание взять? К тому же я из курса физики крепко помнила то, про что ведьмы частенько забывали. Великий закон сохранения энергии — она может превращаться во что — то другое, но ее величина при этом всегда постоянна. То есть — из ничего тебе яблочко в руки не упадет. А если упало — значит оно где — то сорвано и хозяин сада его недосчитается. А кто его знает, откуда та удача придет? Ладно если от мерзкой Грицацуихи отнимется, а если не дай бог — от Маруськи или моих родителей?

— Есть, — кивнула Пелагея, — только там и сохранилось.

Оксанины глаза загорелись жарким огнем.

— В общем! — решительно поднялась я, пресекая разговоры о моей, между прочим, книге. — Библии ведьмы у нас все равно нет и не будет, так чего воду в ступе толочь? Галина, я тебе последствия твоей просьбы сказала.

— И все же я прошу вас об этом, — твердо сказала она.

— Хорошо, — кивнула я, отказать мы ей не могли. — Чем ты расплатишься с нами за это?

— Год рабства, стандартная плата, — пожала она плечами.

— Нестандартная ситуация, — отрезала я. — Мы, помогая тебе, здорово пострадаем. Три года рабства — раз. И твои магические книги — каждой из нас по ксерокопии.

— Ты никак ополоумела, Мария, у меня такое горе, а ты торгуешься, как на базаре, — поморщилась ведьма. — К тому же не тебе договариваться — ты — то не рискуешь, чего глотку дерешь?

— Не, ты говори, доча, — кашлянула Пелагея.

Надо полагать, что Галине это не понравилось. Три года еще куда ни шло, они пройдут. А вот книги свои другим в руки дать собственноручно — после этого на ней можно будет как на ведьме ставить крест. Отдавая свою книгу — отдаешь и свою силу тоже. Всю. Вот только не знаю, перейдет сила и к ксерокопиям? Скорее всего нет, однако и описания заклятий — огромное богатство.

— А ты в уме? — отпарировала я. — Ты людей оставляешь без силы, без куска хлеба, и с большими проблемами. Подумай. Мы тебе эту услугу оказать совсем не рвемся, не забывай об этом и с большим удовольствием разойдемся по домам, прямо сейчас.

— А что скажут уважаемые сестры? — посмотрела Галина на собравшихся.

Наступила тишина, после чего Пелагея твердо прошамкала:

— Права Мария. Мне внуков поднимать надо.

— И я с ней согласна. Это более чем справедливо, мы все очень рискуем, — согласилась Оксана.

Одна за другой собравшиеся ведьмы согласились с моими чудовищными условиями.

— Ладно, сестры. Галина, мы свое слово тебе сказали, подумай хорошенько, — обратилась я к ней.

— Я согласна, нечего думать, — помертвелыми губами прошептала она.

Ах черт… Хоть мои охранки и были железобетонными, но черт его знает что они тут накопают. А с Вороном, моей половинкой и убийцей, я буду разбираться сама.

Больше я ничего не могла сделать. Осталось только сделать хорошую мину при плохой игре.

— Тогда завтра в девять утра, всех устраивает? — посмотрела я на ведьм. Все согласно кивнули.

— Хорошо, тогда я поехала, дела, — поспешила я откланяться. А то знаю я — сейчас начнутся нескончаемые посиделки за чаем, перемыванием косточек и слезными сожалениями об убитой Настеньке. Нет, косточки — то помыть и я люблю, но если учесть что самая молодая ведьма из собравшихся, Оксана, старше меня на девять лет — понятно было, что общих тем мы не найдем. А что касается погибшей Насти, которой досталось тело Ворона, в котором мне было отказано — простите, но с чего мне по ней убиваться? А скорбеть напоказ словно она тебе любимая родная сестра только потому что так положено — извините, но это маразм.

Я уже успокоилась.

С чего я так огульно обвинила Ворона на основании того что он с Настей переспал — в том что он ее и убил? Это еще неизвестно!

Усевшись в машину, я набрала номер Корабельникова.

— Это Потёмкина, привет, — сказала я.

— Привет — привет! Что на этот раз?

— Ох, ты меня насквозь видишь, я по делу.

— Так понятно что не на свидание пригласить, — хохотнул он.

— Вить, сегодня девушку убили, Настю Солодовникову, можешь сказать чего говорят?

— Настя, Настя… Ну знаю я, и что именно тебя интересует?

— Наверно то, какие версии.

— Пока еще рано про версии говорить, — уклончиво отозвался он и пошелестел бумагами. — А ! Вот нашел протокол. Обнаружили в карьере, на ней платье синего цвета, сумочка из кожзама, в ней косметика и бумажник с общей суммой 648 рублей, черные туфельки на ногах и браслет желтого металла с тремя зелеными камнями на левой руке.

— Что за зеленые камни? — не поняла я.

— Да это мы так пишем, но понятно что это дорогущий браслет с изумрудами, — отозвался он.

Он ей купил браслет! Если бы мерзавка была жива, я бы ее укокошила сама сейчас по второму разу. Кое — как справилась и спросила:

— А что по маньяку, который 22 девушки убил?

— А ты откуда знаешь? — удивился он.

— Знаю, — уклончиво ответила я.

— А спрашиваешь почему? — не отставал Корабельников.

— Потому что Солодовникова — двадцать третья! — рявкнула я.

— Батюшки — светы, — опешил он. — С чего ты взяла?

— Так сама она сказала.

— Кто сказала? — не понял он.

— Солодовникова! — разозлилась я.

— Маня, ты чего? Рехнулась? Ее ж убили, — осторожно сказал он.

— А ты чего? — рявкнула я. — Забыл, кем я работаю? Говорю, она двадцать третья, ее тетка сегодня ее дух вызывала!

— Дух — это конечно серьезно! — хмыкнул он.

— Ты по маньяку дашь мне инфу или нет?

— Маньяк этот убивает девушек до семнадцати лет уже шесть лет. Довольна?

— А двадцативосьмилетних что, не убивает? — с затаенной надеждой спросила я.

— Никогда! — Отрезал он. — Строго от пятнадцати до семнадцати! Все они подвергались насилию, все блондинки, все не девственницы.

— Корабельников, я тебя люблю! — обрадовалась я. — Ты чего хочешь?

— Ящик пива я хочу! — Мгновенно сориентировался он. — «Сибирской короны», классической!

— Сейчас привезу!

— Сейчас не могу, уезжаю, — поскучнел он.

— Так я на проходной оставлю, а то потом забуду.

Корабельников помолчал, а потом сказал:

— Тогда скажи что это вещдоки по отравлению на Мурманской, ладно? А то выжрут, гады, как пить дать выжрут! Не забудешь?

— Конечно! — поклялась я.

Мне явственно похорошело. Я маньяку не подходила.

«Быстро же ты забыла как тебя Грицацуева чуть не прихлопнула по его наущению, — хмыкнул внутренний голос».

Я молчала. Сказать было нечего.

«Будь настороже. Он тебя убьет».

«Пошел к черту!» — рявкнула я. Надо еще доказать, что это Ворон убивал девушек.

«Это он. И мы оба это знаем».