Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012) - Сергей Черняховский

Как этот человек весной 1990 года стал выдвиженцем «Демократической России» и одним из разрушителей страны — сказать сложно. Чем он был недоволен, кому мстил… Может быть, обиделся, что больше не посылали на работу за рубеж. Может быть — чувствовал ущемленность от того, что при таком неплохом старте так и не поднялся выше завотделом. Хотя и занимал эту должность — с наукой явно не клеилось: кандидатскую диссертацию защитил лишь в 1984 году, почти в пятьдесят лет. Те, кто имел способности и навыки исследовательской работы, особенно по техническим наукам, к этому возрасту уже защищали докторские. Тем более — сама должность была профессорская.

Правда, уже в годы перестройки, в 1988 году он получит Государственную премию. За разработку и внедрение ресурсосберегающего совмещённого процесса непрерывного литья и прокатки сталей и сплавов. Хотя — получит ее «в коллективе». Бригадой — за кампанию. Может быть, обиделся на то, что премия оказалась меньше, чем хотелось получить. Но через два года бывший рабочий, бывший комсомольский вожак, бывший парторг и лауреат Государственной премии СССР станет депутатом Съезда народных депутатов РСФСР и членом фракции «Демократическая Россия». То есть, будет выступать за разрушение СССР, за предоставление республикам столько суверенитета, сколько они пожелают.

Учитывая, что он был инженером и как будто бы металлургом, можно было ожидать, что окажется в составе какого-нибудь Комитета по промышленности. Учитывая, что считался научным работником — окажется в Комитете по науке, учитывая, что был когда-то рабочим — будет в Комитете по труду. Но он записался в два других — Комитет Верховного Совета по собственности и в Комитет по свободе совести. Люди этой политической тенденции — тогда они называли себя «демократами», сегодня они называют себя «либералами» — очень любили именно эти комитеты и именно эти вопросы. От имени Комитета по собственности можно было участвовать в разделе и распределении собственности, от имени Комитета по свободе совести — протестовать против нарушения свободы.

Хотя рожденный в эпоху Просвещения принцип свободы совести, означавший когда-то право выбора убеждений и веры — для них и применительно к ним скорее означал другое — право и свободу обходится без совести и не считать себя ею ограниченным.

Свобода совести, так свобода совести — и в июле 1990 года он вместе с 54 депутатами российского парламента подпишет коллективное письмо о выходе из КПСС. Совесть их больше ограничивать не будет. Но выйти в индивидуальном порядке они даже тогда, когда это станет модным не решатся: совесть совестью, но ведь нужна еще и смелость. И потом — если выйти одному, это ведь будет лишь актом твоего самоопределения в соответствии с твоей совестью или ее отсутствием, но ведь политических дивидендов не даст: никто кроме собственного партбюро не обратит внимания. Если выйти коллективно, при публичном оглашении публичного письма — напишут газеты. И в стране, и за рубежом. Тем более что КПСС слабела и влияние в обществе утрачивала. И понятно было, что наказать не сможет: выходить было уже и безопасно, и для карьеры полезно.

Антикоммунисты — оценят. И с января 1991 года он станет уже не просто депутатом и «членом Комитетов» — а Секретарем Президиума Верховного Совета РСФСР. В Советском Союзе по прежним временам — это уровень кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС — ранг самого Ельцина в 1986 году.

В августе 1991 года он даже возглавит штаб сторонников Ельцина по противодействию попытке стабилизации положения в стране, осуществленной руководством СССР — и после захвата власти его повысят до ранга первого заместителя Председателя Верховного Совета еще РСФСР. Где он два года будет играть роль марионетки Геннадия Бурбулиса — хотя уже через год, формально еще сохраняя должность, окажется подвергнут депутатскому бойкоту: его лишат всех реальных направлений работы, всех реальных полномочий, откажутся общаться и иметь с ним дело. Пост первого зампреда он покинет молчаливо изгнанный коллегами — и получит вместо него должность главы Администрации Президента.

Но пока он будет заместителем Председателя — он будет работать. Вопрос в том, на кого и для чего. И что у него будет получаться — и что не получится. Не получится — организовать празднование годовщины августовского переворота 1991 года, приведшего Ельцина к власти: он возглавит оргкомитет проведения годовщины, но все окажется жалким — стоявшие вокруг Белого дома во время мятежа больше не придут: зимой-весной 1992 года они увидят, к чему привел их порыв.

Не получится обеспечить в декабре 1992 года первый переворот, направленный против российского парламента: он попытается после выступления Ельцина, заявившего о недоверии съезду и отказе работать с ним, прервать работу высшего органа власти чтобы больше ее не возобновлять, но Хасбулатов ему этого не позволит. Съезд продолжит работу, силовые министры подчиняться в тот раз парламенту и Ельцин уступит — Гайдар больше не станет премьером и правительство возглавит Виктор Черномырдин.

Но будет и то, что ему, как первому заместителю Председателя Верховного Совета удастся осуществить.

Именно он сумеет создать видимость законодательной основы проведения приватизации. Дело в том, что в декабре 1991 года, Съезд народных депутатов России, предоставив Ельцину чрезвычайные полномочия и право издавать Указы, противоречащие действующему законодательству, оговорил, что эти Указы будут вступать в силу, если Верховный Совет в течении двух недель после подписания не наложит на них вето. Ельцин подписывал Указы и они направлялись в Верховный Совет. Первоначально ВС их не блокировал. Но после того, как политика Гайдара обернулась экономической катастрофой для страны и нищетой народа, ВС начал пристально рассматривать и отклонять наиболее авантюристические из них.

Указ о приватизации тоже предполагался к отклонению, но человек, о котором идет речь, будучи заместителем Председателя, получив текст Указа, скрыл его поступление и от Хасбулатова, и от парламента — в результате он не попал на реальное рассмотрение Верховного Совета, хотя формально числился поступившим и через две недели вступил в силу. Все последовавшее ограбление страны было результатом, по сути дела, служебной махинации первого зампреда. И именно после этого Хасбулатов, после выступлений и реплик своего заместителя, после любой оглашенной им информации, публично бросал ему в лицо обвинения во лжи.

В награду за поддержку в парламенте и во время попытки его роспуска в декабре 1992 года Ельцин назначит его главой своей Администрации. О чем позже явно и сам пожалеет. Новый глава разгонит почти весь профессионально-управленческий состав этой структуры, наводнит ее перешедшими на сторону Ельцина бывшими депутатами, коллегами по «Демократической России» и уже самому президенту придется дать уничижительную оценку своему стороннику: «Он превратил администрацию в своеобразный научно-исследовательский институт по проблемам демократии в России. Писались горы справок, докладов, концепций. Но к реальной жизни они отношения почти никогда не имели…»[9], — окажется, что тот не способен быть ни сильным администратором, ни сильным аналитиком. Может быть, здесь и кроется ответ на вопрос, почему после удачно начатой в конце 60-х гг. карьеры тот двадцать лет так и не имел серьезных научных или административных успехов…