СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Проверяю звонки на сотовом. Набираю твой номер. Долгие гудки не дают ответа на мой вопрос.

Я надеюсь, что этим вечером ты вернулась домой раньше. И уже ждешь меня, любуясь гирляндами новогодней елки.

— Остановите, толку мало. Пройдусь пешком. Заплачу наличными, мимо кассы. Выуживаю из портмоне деньги. Водитель смотрит на меня в зеркальце.

— Да бери ты, не бойся, не сдам. Открываю дверцу.

— Счастливого нового года!

Выхожу в искрящийся мир. Бегу к тебе по скрипящему снегу. Сквозь веселую толпу, мимо гудящих машин.

Впереди мое будущее. Я больше никогда не буду оглядываться назад. Теперь в моей жизни будешь только ты.

Я стою среди толпы и смотрю, как несколько мужчин, волокут по полу тело четвертого из моего списка особых подозреваемых. Они подтаскивают его к стене, и кладут рядом с обгоревшим трупом пятого. Эти двое работали вместе за стенами базы. У них взорвались кислородные баллоны, тяжелую ношу которых они таскали за спиной. Их скафандры разлетелись вдребезги, не оставив им шансов выжить. Кто-то хотел, чтобы все это выглядело, как несчастный случай.

Оглядываюсь в поисках двух оставшихся из списка. Они здесь. О чем-то перешептываются, испуганно посматривая в сторону изувеченных трупов. Знают, что я слежу за ними. Пытаются казаться взволнованными. Тщетно, я вижу их насквозь. И понимаю, что теперь мне придется быть предельно осторожным. Если я упущу удобный момент, то другого могу попросту не дождаться. Они зайдут ко мне за спину и сломают шею. Я знаю это, убивать они умеют лучше всего.

— Слишком часто тут стали гибнуть люди… Чей-то шепот пробегает ознобом по моей шее. Да. Слишком часто. Но скоро все это закончится.

Ускользаю из толпы невидимой тенью, и поднимаюсь по ступеням, на второй этаж…

…дверь в квартиру не заперта. Толкаю ее, слушая скрип петель. В темной прихожей, приторной дымкой, витает запах спелых мандаринов. А в зале горит свет. Замечаю высокие сапоги, в которых утром Мила уходила на работу. Значит она здесь. Скидываю пальто, бросая его на кривую вешалку.

— Любимая, ты забыла запереть дверь!.. Вхожу в зал. И время в эти мгновенья, навсегда перестает существовать. Мила лежит на полу, в луже темной крови.

Проходит минута, или целая вечность, а я продолжаю стоять в дверях увешанного гирляндами склепа, и не могу заставить себя двинуться с места. В ее глазах я вижу осколки звезд, разбитых ударами сильных кулаков. Вижу красные полосы чьих-то пальцев на ее щеках… И раскрытый рот, забитый вязкой темнотой моего имени.

— Мила… нет…

Вечность рушится и падает в бездну. И я падаю вместе с ней, на самое дно. Туда, откуда так долго выбирался, не жалея ничего ради свободы.

— Боже… Проверяю ее пульс, но не чувствую под пальцами биения крови.

— Господи… Мила…

Приподнимаю ее невесомое тело, и прижимаю к себе. И только сейчас вижу на стене послание, выведенное кровью. Оно предназначено мне. Но становится в моих, залитых слезами глазах, смертным приговором тем, кто его писал. «Неужели ты думал, что все кончится так просто, мент?!» Бешеный рев вытекает пеной из моего рта, сквозь плотно сжатые зубы.

Я прижимаю Милу сильней, и смотрю на свои, вымокшие от крови, руки. И вся вера в Богов и в милосердие захлебывается в этой крови, не оставляя после себя ничего, кроме черных пятен безумия. Я схожу с ума. Я смотрю и смотрю…

…как умирает второй из моего списка. Он захлебывается темно-красными слюнями, пытаясь выдернуть заточенную ложку из своей шеи. Стою над ним, сжимая и разжимая кулаки.

— Хочу, чтобы ты знал, — наступаю ногой на его, мечущуюся в агонии, руку. — Смерть будет долгой…Ты помнишь, как убивал ее? Помнишь, подонок?!

— Ах ты…сукин сын!

Оборачиваюсь на крик, и в следующее мгновение меня сметает на пол грудой каменных мышц. Это первый из моего списка отыскал нас в пустующих коридорах колонии.

Он забирается на меня, стараясь ухватить за грудки комбинезона, а потом со всего маху бьет кулаком в челюсть. Вышибает мне коренные зубы, вместе с кусками десен, и на секунду я теряю сознание. Но потом прихожу в себя и хватаю его за лицо, пытаясь выдавить глаза. Он ревет и скатывается с меня, давая мне несколько секунд форы. Вытаскиваю из-за пояса заточку, но он перехватывает мою руку, и мы заваливаемся на стену, разбрызгивая по полу красную морось. Слышу, как звякает об пол железная ложка.

Его кулак скользит по моей скуле, а я бью своим точно в цель. Чувствую, как ломается нос, и как горячая кровь заливает мне руку. Он кричит, отшатываясь, но потом бросается на меня, и ударяет коленом под дых. Стараюсь устоять на ногах, но он бьет еще раз, и меня скручивает пополам. Падаю на колени, и он обхватывает мою разбитую голову локтем, стараясь свернуть мне шею. Слышу, как хрустят позвонки, готовые вот-вот сломаться. Как кости стонут, желая раскроить мою плоть. Слепо шарю по полу, и почти сразу зажимаю в руке холод заточенного металла. Бью наугад. Поверх собственной головы. Но по дикому крику понимаю, что заточка угодила ему прямо в глаз. Стальные тиски отпускают меня, и я поднимаюсь с колен, стараясь унять дрожь в ногах. Окровавленное чудовище мечется между стен, закрыв лицо руками.

Выдыхаю, и с разбегу, плечом, сшибаю раненого зверя с ног. Он что-то кричит, но мне безразличен его вой. Я просто стою и смотрю на затухающее пламя предсмертной агонии. И только когда оно гаснет до углей, я разворачиваюсь, чтобы уйти…

…В комнатке свиданий темно, и связист не видит моего разбитого лица. Его больше заботит то, почему на этот раз я пришел к нему сам. Ведь у нас существовала договоренность – за чертову пачку печенья в неделю… он должен был разыскивать меня в коридорах жилого блока, и подкармливать запыхавшейся ложью, горечь моего безумия. Уводить, словно пса на поводке, в «комнатку свиданий» и прокручивать последнее сообщение Милы, записанное ею два года назад, 31 декабря 61-го.

— Поставь мне ее в последний раз. Боится меня. Но я не виню его. Ведь он многого не знает. Я обещал ей смотреть эту запись, пока она не будет отомщена.

— Ты, правда, был милиционером на Земле? — он загружает диск в привод.

— Да, был.

— А что забыл здесь, на этой планете?

— Ты уже спрашивал.

— Но ты мне так и не ответил…

Ее лицо вспыхивает передо мной, как искры бенгальского огня. И все вокруг снова перестает существовать.

— Здравствуй, Антон. Есть только ты… Она улыбается. И по щекам моим текут горячие слезы.

— Я нашел их, любимая. Я нашел их…Теперь я смогу вернуться к тебе…Смогу вернуться домой.

— Я люблю тебя, Антон Мезенцев. Ты знаешь это?

— Я знаю…

— Сегодня, 13 сентября 2061 года, объявлен новый набор в команду добровольцев летящих на Марс. Союз Советских Социалистических республик одним из первых реализует мечты прошлого. Мечты всего человечества о переселении на другие планеты и ваши детские мечты о полете в космос. Приходите к нам. Становитесь частью истории. Записывайтесь в команду добровольцев. Полет не обещает быть легким, но для тех, у кого ничего не осталось на Земле, он обещает стать вторым шансом…

Горбатенко Павел

060: Покорение Красной Планеты

Граница северного участка имела каменистую поверхность. Так что пилотам тяжеловозов можо было не сверяться с маршрутником. Нагруженная машина развернулась и пошла было на выезд, как Кирилл, пилот тягача, сквозь толстые лобовые стекла, увидел где то в полукилометре две человеческие фигурки в скафандрах. Иностранные разработчики, сразу понял он. Они стояли около своей техники аналогичной тяжеловозу Кирила на фоне небольшой базы. Над которой не было климатического купола. Пилот моргнул им маячком, те махнули руками в ответ. Кирилл двинул манипулятор в сторону, тяжелая машина послушно подчинилась. На маршрутнике сияла карта местности. Он стянул шапочку с головы протерев ею липкое от пота лицо.

— Вам еще нужно много много попотеть, — сказал Кирилл обращаясь к иностранцам.

В соседнем кресле натянув солнцезащитные очки на глаза дремал его напарник, штурман-механик. Из его нагрудного кармана выглядывала маленькая старая старая, еще бумажная книжечка. Кирилл всегда недоумевал, зачем ему эта непрактичная вещица. Напарник недождался возвращения на базу после смены, отключился прямо в кресле. До конца последней смены на этой вахте оставалось всего ничего.

Механик парка тяжеловозов ходил по кубрикам и лично знакомился с каждым вновь прибывшим пилотом. Подолгу разговаривал. Он был учтив, но в тоже время очень похож на боцмана с морского корабля. Держал всех в кулаке и не давал расслабляться.

Платон с Алексеем заносили в свой кубрик ящик с нехитрым скарбом. На плечах у них болтались внушительные рюкзаки. Внутри кубрик выглядел просто, две койки, круглое окно, сквозь которое лился золотисто-красноватый свет и потертые никелированные шкафчики по стенам. Около окна висела картина с Земным пейзажем. Видимо кто то из предыдущих смен оставил её на радость другим. Ребята бухнули ящик у стены, Платон расстегнул сумку лежащую на нём и из неё ловко выскочил рыжевато-песочный кот.