7 лучших историй для мальчиков - Вальтер Скотт

– Потомок короля Альфреда в опасности, – сказал Седрик.

– Честь благородной дамы в опасности, – прибавил Чёрный Рыцарь.

– Клянусь образом святого Христофора, что у меня на перевязи, – воскликнул иомен, – если бы дело шло только о спасении верного слуги, бедняги Вамбы, я бы не пожалел своей руки или ноги, лишь бы ни один волос не упал с его головы!

– И я также, – сказал отшельник. – Как можно, сэры! Я уверен, что дурак – такой дурак, который ни в чём не виноват, да ещё мастер своего дела и умеет придать вкус и смак каждой чаше вина, не хуже доброго ломтя ветчины, – такой дурак, братцы, говорю я, всегда может рассчитывать на умного монаха. Тот за него и помолится и подерётся, пока сам не забудет, как читать молитвы и орудовать бердышом! – С этими словами он завертел над головой своей тяжёлой дубиной, словно это был лёгкий пастушеский посох.

– Дело говоришь, святой причетник! – воскликнул Чёрный Рыцарь. – Это так же верно, как если бы это говорил не ты, а сам святой Дунстан. Ну, добрый мой Локсли, не пора ли благородному Седрику принять на себя начальство и вести нас на приступ?

– Нет, я не возьмусь, – возразил Седрик. – Я не обучен ни искусству осады, ни обороны тех твердынь, которые норманские тираны воздвигли в нашей угнетённой стране. Драться я готов в первых рядах. Но мои честные соседи знают, что я не солдат и не обучен воинскому искусству вести штурм крепостей.

– Коли так, благородный Седрик, – сказал Локсли, – я с охотой возьмусь командовать стрелками, и повесьте меня на том дубе, под которым собирался мой отряд, если хоть один из защитников, показавшийся из-за стен, не будет осыпан таким множеством стрел, сколько бывает чесноку в рождественском окороке.

– Хорошо сказано, бравый иомен! – отвечал Чёрный Рыцарь. – Если вы считаете меня подходящим человеком для командования и если среди этих смелых молодцов найдётся достаточное количество желающих идти за настоящим английским рыцарем, каким я смело могу считать себя, я с радостью предлагаю своё искусство и боевой опыт – и поведу атаку на стены замка.

Распределив таким образом роли, вожди пошли на приступ, исход которого уже известен читателю.

Когда передовая башня была завоёвана, Чёрный Рыцарь послал эту радостную весть иомену Локсли; в то же время он просил Локсли как можно внимательнее наблюдать за осаждёнными и помещать им сосредоточить свои силы для внезапной атаки, чтобы снова отбить взятое у них укрепление. Для рыцаря было особенно важно не допустить неприятеля произвести вылазку: он знал, что плохо вооружённые и вовсе не обученные добровольцы, которыми он командовал, не будут в состоянии выдержать натиск опытных воинов, составлявших свиту норманских рыцарей, так как те не только превосходили осаждающих своим вооружением, но и обладали спокойной самоуверенностью, возникающей под влиянием дисциплины и долгих военных упражнений.

Рыцарь воспользовался временем затишья, приказав соорудить плавучий мост или, вернее, длинный плот, с помощью которого он надеялся перебраться через ров. Устройство такого плота задерживало дальнейшее наступление, но предводители не очень жалели об этом промедлении, тем более что оно давало возможность Ульрике оказать осаждающим обещанную помощь.

Когда плот был готов. Чёрный Рыцарь обратился к осаждающим с такой речью:

– Больше ждать нечего, друзья мои. Солнце склоняется к западу, а у меня есть такое дело, которое не дозволит мне провести с вами ещё один день. К тому же будет чудо, если на помощь противнику из Йорка не подоспеет конница. Нам надо торопиться. Один из вас пойдёт к Локсли и скажет ему, чтобы он начинал стрельбу из луков с противоположной стороны замка и подвигался вперёд, как бы на приступ. А вы, стойкие английские молодцы, оставайтесь со мной и приготовьтесь спустить на воду плот, как только откроют ворота башни. Смело следуйте за мной по доскам и помогите мне разбить вон те ворота в главной стене крепости. Те из вас, кто не желает участвовать в этом деле или у кого нет подходящего оружия, пусть займут вершину передовой башни, хорошенько натянут луки и стреляют в каждого, кто покажется на противоположной стене замка. Благородный Седрик, ты возьмёшь на себя труд распоряжаться остающимися?

– О нет! Клянусь душой Херварда, – отвечал Сакс, – распоряжаться я не умею! Но пусть потомство проклинает меня и в могиле, если я не стану биться в первом ряду, куда бы ты ни повёл нас. Ведь это моё кровное дело, и потому мне прилично идти впереди всех.

– Подумай, однако, благородный Сакс, – возразил рыцарь, – на тебе ни панциря, ни кольчуги, ты в одном лёгком шлеме, а вместо ратных доспехов у тебя только шит да меч.

– Тем лучше, – отвечал Седрик. – Тем легче мне будет лезть на эту стену. И – не сочти за похвальбу, сэр рыцарь, – я тебе покажу сегодня, что саксонец с обнажённой грудью так же смело идёт в бой, как норманн в стальном панцире.

– Ну, так с богом! – сказал Чёрный Рыцарь. – Растворяйте ворота и спускайте на воду плавучий мост.

Ворота, которые вели из передовой башни ко рву и приходились напротив ворот для вылазок в главной стене замка, внезапно распахнулись. Плот столкнули на воду. Он образовал поперёк рва скользкий и опасный переход, на котором умещалось не больше двух человек в ряд. Вполне сознавая, как важно захватить неприятеля врасплох, Чёрный Рыцарь, а за ним и Седрик спрыгнули на плавучий мост и быстро перебрались на другой берег. Тут рыцарь принялся наносить громовые удары топором по воротам замка. От сыпавшихся сверху стрел и камней он был несколько защищён остатками подъёмного моста, уничтоженного храмовником во время отступления из передовой башни. Часть настила этого моста вместе с подъёмными блоками так и осталась прикреплённой к верхнему выступу портала, образуя нечто вроде навеса над Седриком и рыцарем. Люди, перешедшие по плавучему мосту вслед за рыцарем, были лишены этого прикрытия. Двое, пронзённые стрелами, были убиты наповал, двое других упали в ров, остальные поспешно скрылись в башне.

Положение Седрика и Чёрного Рыцаря было поистине опасно. Оно было бы ещё опаснее, если бы не дружная помощь стрелков, засевших в передовой башне: они не переставали осыпать стрелами бойницы на стенах, отвлекая внимание защитников замка и мешая им обрушивать на обоих вождей метательные снаряды, которые угрожали уничтожить навес над их головами. Тем не менее грозившая Чёрному Рыцарю опасность увеличивалась с каждой минутой.

– Не стыдно ли вам! – кричал де Браси своим солдатам. – Какие же вы стрелки, если эти два пса хозяйничают под самыми стенами замка! Сворачивайте зубцы с вершины стены и валите их вниз! Доставьте ломы, рычаги и своротите вот этот зубец! – Он указал на тяжёлый каменный выступ, украшенный резьбой и выдававшийся над парапетом.

В эту минуту осаждающие увидели красный флаг, выставленный из окна угловой башни, о которой Ульрика говорила Седрику. Отважный иомен Локсли, пробираясь в передовое укрепление, чтобы узнать, как идёт осада, первый заметил этот сигнал.

– Георгий Победоносец! – крикнул он. – Святой Георгий за Англию! Вперёд, смелые иомены! Что же вы оставили рыцаря и благородного Седрика? Вдвоём, что ли, они будут штурмовать крепость? Эй, монах, шальная голова, покажи, как ты умеешь драться за свои чётки! Вперёд, отважные иомены! Замок наш, у нас есть союзники внутри крепости. Видите красный флаг? Это условный сигнал. Замок Торкилстон наш! Подумайте о чести, о добыче! Ещё одно усилие – и мы возьмём крепость!

С этими словами он натянул лук и пронзил стрелой грудь одного из воинов, который, по приказу де Браси, принялся сдвигать огромный камень со стены, собираясь обрушить его на головы Седрика и Чёрного Рыцаря. Другой воин выхватил из рук умирающего железный лом, которым тот орудовал, подсунул его под каменный зубец, но меткая стрела вонзилась в его шлем, и он мёртвый упал через парапет в ров, полный воды. Остальные бойцы растерялись, видя, что никакие доспехи не могут устоять против страшного стрелка.

– Струсили, подлецы? – крикнул де Браси. – Mount joye Saint Denis![281] Подайте мне лом!

Он схватил лом и начал подсовывать под камень, который был так велик и тяжёл, что если бы упал вниз, то, наверно, сломал бы упоры подъёмного моста, служившие прикрытием для осаждающих, и, кроме того, потопил бы плот, по которому они переправились через ров. Все увидели опасность, и даже храбрейшие (в том числе и отважный отшельник) не решались ступить на плот. Локсли трижды стрелял в де Браси, и всякий раз стрела отскакивала от его непроницаемой брони.

– Чёрт бы побрал твои испанские доспехи! – ворчал Локсли. – Будь они сработаны английским кузнецом, мои стрелы давно бы прокололи их насквозь, как шёлк или холстину. – И он закричал во весь голос: – Эй, товарищи! Друзья! Благородный Седрик! Идите назад! Дайте свалить глыбу!