Оно - Стивен Кинг

— Ка-а-ак на-а-астроение?

Все что-то пробурчали в ответ, и он кивнул в темноте. Никакой паники и никаких слез, после того как расплакался Стэн. Хорошо. Он нащупал их руки, и какое-то время они просто постояли, набираясь уверенности и вселяя ее друг в друга. Билла охватило ликование, он чувствовал, что каким-то образом они представляют собой нечто большее, чем простое сложение их семи «я». Единым целым они обретали большую силу.

Он зажег одну из оставшихся спичек, и они увидели узкий тоннель, уходящий вниз под небольшим углом. С потолка этого тоннеля свешивалась паутина, кое-где порванная водой, превращенная в лохмы. От ее вида по спине Билла пробежал холодок. Сухой пол покрывал слой древнего гумуса, образовавшегося, возможно, из листьев, грибов… или какого-то очень уж давнего, перепревшего дерьма. Впереди он увидел груду костей и зеленые лохмотья. Возможно, когда-то раньше они представляли собой материю, которая называлась «полированный хлопок». Из нее шили рабочую одежду. Билл представил себе, как один из рабочих департамента утилизации стоков Дерри заблудился, пришел сюда, и здесь его нашло…

Спичка догорала. Билл наклонил головку вниз, чтобы она посветила чуть дольше.

— Ты з-знаешь, г-где мы? — спросил он Эдди.

Эдди указал в ту сторону, куда полого понижался тоннель.

— Канал там. До него меньше полумили, если только тоннель куда-нибудь не свернет. Сейчас мы, думаю, под холмом Подъем-в-милю. Но, Билл…

Спичка обожгла пальцы Билла, и ему пришлось ее бросить. Они вновь оказались в темноте. Кто-то — Билл подумал, что Беверли, — вздохнул. Но прежде чем спичка погасла, Билл заметил тревогу на лице Эдди.

— Ч-что? Ч-что та-акое?

— Говоря, что мы под холмом Подъем-в-милю, я имел в виду, что мы действительно под холмом. Мы уже долго идем вниз. Никто так глубоко канализационные трубы не прокладывает. Тоннель на такой глубине называется шахтой.

— И как глубоко, по-твоему, мы забрались, Эдди? — спросил Ричи.

— На четверть мили, — ответил Эдди. — Может, больше.

— Господи Иисусе, — вырвалось у Беверли.

— В любом случае это не канализационные трубы, — подал голос Стэн, стоявший сзади. — Это можно определить по запаху. Он мерзкий, но это не канализационный запах.

— Я бы предпочел канализационный, — признался Бен. — А этот похож…

Крик донесся до них из трубы, по которой они недавно ползли. Волосы у Билла на затылке встали дыбом. Все семеро сбились в кучку, ухватившись друг за друга.

— …доберемся до вас, сучьи дети. Мы доберемся до ва-а-а-а-а…

— Генри, — выдохнул Эдди. — Господи, он все еще идет за нами.

— Меня это не удивляет, — ответил Ричи. — Некоторые люди слишком глупы, чтобы вовремя остановиться.

Они слышали доносящееся издалека тяжелое дыхание, скрип сапог, шелест одежды.

— …а-а-а-а-с.

— По-ошли, — скомандовал Билл.

Они двинулись по тоннелю, на этот раз колонной по двое, за исключением Майка, который ее замыкал: Билл и Эдди, Ричи и Бев, Бен и Стэн.

— Ка-ак да-алеко, по-о-твоему, Ге-енри?

— Трудно сказать, Большой Билл, — ответил Эдди. — Из-за эха не определишь. — Он понизил голос. — Ты видел груду костей?

— Да. — И Билл перешел на шепот.

— У него пояс с инструментами. Я думаю, это один из рабочих департамента утилизации стоков.

— Я то-оже та-ак по-одумал.

— И как долго?..

— Я не з-знаю, — ответил Билл, и Эдди здоровой рукой сжал руку Билла.

Минут через пятнадцать они услышали, как в темноте что-то к ним приближается.

Ричи остановился, заледенев от пяток до макушки. Внезапно он вновь стал трехлеткой. Прислушивался к этому хлюпающему, шуршащему движению — все ближе и ближе, ближе — и шелестящим, как от ветра в листве, звукам, он знал, что они увидят еще до того, как Билл зажег спичку.

— Глаз! — закричал он. — Господи, это Ползучий Глаз.

Поначалу остальные не могли точно сказать, что видят перед собой (у Беверли создалось ощущение, что отец таки нашел ее, даже под землей, Эдди вроде бы увидел ожившего Патрика Хокстеттера: каким-то образом Патрик обошел их и очутился впереди), но крик Ричи, безапелляционность Ричи, зафиксировала форму существа, появившегося перед ними. Теперь они видели то, что видел Ричи.

Гигантский Глаз заполнял тоннель, диаметр его остекленевшего черного зрачка, окруженного красновато-коричневой радужкой, составлял два фута. Раздутый, заключенный в роговицу белок, покрывали пульсирующие красные жилки. Этот лишенный век и ресниц желатиновый ужас двигался на подушке щупалец, напрочь лишенных кожи. Щупальца ощупывали крошащуюся поверхность тоннеля, утопали в ней, как пальцы, и в свете мерцающей спички Билла создавалось впечатление, будто Глаз отрастил эти кошмарные пальцы, которые тащили Оно вперед.

Глаз смотрел на них с тупой, лихорадочной алчностью. Спичка погасла.

В темноте Билл почувствовал, как эти похожие на ветки щупальца гладят его щиколотки… но не мог сдвинуться с места. Тело окаменело. Он ощущал приближение Оно, чувствовал идущий от него жар, слышал, как пульсирует кровь, смачивающая мембраны Оно. Билл представил себе липкость, которую ощутит, когда тело Оно прикоснется к нему, но все равно не мог кричать. Даже когда новые щупальца добрались до талии Билла, ухватились за петли для ремня и потащили его к Глазу, он не мог кричать или сопротивляться. Словно все тело охватила убийственная сонливость.

Беверли почувствовала, как одно щупальце обвилось вокруг ее уха и внезапно затянулось петлей. Вспыхнула боль, и Беверли, дергающуюся и стонущую, тоже потащило вперед, будто старуха-учительница вышла из себя и тащит в глубину класса, где ей предстояло сидеть на табуретке в дурацком колпаке.[333] Стэн и Ричи попытались податься назад, но лес невидимых щупалец уже колыхался и что-то шептал вокруг них. Бен обнял одной рукой Беверли и попытался оттащить ее от Оно. В панике она вцепилась в его руки мертвой хваткой.

— Бен… Бен, Оно схватило меня…

— Нет, не схватило… Подожди… Я сейчас дерну…

Он дернул, и Беверли закричала от боли. Ухо надорвалось, потекла кровь. Щупальце, сухое и жесткое, потерлось о рубашку Бена, замерло. Потом завязалось узлом на его плече.

Билл вытянул руку перед собой, и она вдавилась в желатинную поддающуюся мягкость. «Глаз! — кричал его разум. — Господи, моя рука в Глазу! Господи! Дорогой Боже! Глаз! Моя рука в Глазу!»

Тут он начал вырываться, но щупальца неумолимо тащили его к Оно. Его кисть исчезла во влажном алчном жару. Потом предплечье. Его рука уже по локоть погрузилась в Глаз. В любой момент его тело могло прижаться к этой липкой поверхности, и Билл чувствовал, что сейчас сойдет с ума. Но боролся отчаянно, колотя по щупальцам другой рукой.