Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

— Он там, — сообщил Чакор, проводив Регера к двери. Видимо, он считал, что тот уже знает, о ком идет речь, ибо они оба действовали внутри замысла богини.

— Кто это? — спросил Регер.

— Последний из приглашенных на мою свадьбу.

— А зачем ты его запер? Он что, не в себе?

— Возможно, сейчас это уже так. Поэтому я и привел тебя сюда, Клинок. Разберись с ним.

Чакор отпер дверь и пропустил Регера к проходу. Помедлив, тот вошел в комнату. Чакор тут же закрыл дверь за его спиной и запер ее. Мгновение он прислушивался, пытаясь различить шум борьбы, но внутри было тихо, и он увел своих сообщников прочь.

Йеннеф пил вино и ел ароматные хлебцы.

— Полагаю, объяснений ждать бесполезно, — заметил он, взглянув на вошедшего. — Помимо всего прочего, это же свадебный пир.

Вошедший был темным Висом, возможно, даже чуть выше самого Йеннефа. Сильный, уверенный в себе, манеры почти дорфарианские. Но когда он заговорил, его выдало произношение Свободного Элисаара.

— Возможно, почтенный, ты согласишься принять как объяснение и извинение тот факт, что ты — мой отец.

Йеннеф сощурился и посмотрел на него более внимательно, затем отпил вина из чаши.

— Что ж, я то и дело сталкиваюсь с подобными обвинениями. Правда, обычно они исходят от женщин.

— Моя мать живет в Иске. Или уже умерла. Но это не обвинение. Это факт, как я уже сказал.

— А откуда известно, что я бывал в Иске? — ланнец окинул его холодным и сдержанным взглядом.

— Бывал. Это случилось зимой. Она говорила, что тебя ограбили.

— О нет, дорогой мой, — возразил Йеннеф. — Это случилось прошлым летом в здешних краях. Разбойники у Драконьих врат.

— Тогда у тебя есть склонность попадаться грабителям, почтеннейший. Она нашла тебя неподалеку от фермы, истощенного, с ножевой раной на руке, и уговорила мужчин дать тебе убежище в собачьем загоне, — в этом месте Йеннеф зло выругался. — Когда ты восстановил силы, то ушел с фермы своим путем, но прежде взял мою мать. Ее звали Тхиу.

— Взял? Ты хочешь сказать, что я изнасиловал ее?

— Она пришла к тебе. Она предложила себя, и ты принял.

— В самом деле? Похоже, в искайских горах человек оказывается в отчаянном положении. Если я там был.

— Ты оставил ей знак.

— Что ж, человек находит то, что ему нужно. Без сомнения, ты нашел его.

— Элисаарский дрэк из золота, крепленого медью.

— О, должно быть, она оказалась пылкой любовницей. В те дни у меня редко водились деньги.

— Так ты вспомнил это время?

— Нет, — отрезал Йеннеф. — Но судя по твоему виду, это произошло около двадцати пяти лет назад.

— Немного больше.

— Ах, немного больше, — Йеннеф сделал еще глоток вина. — Ты из Элисаара. Не пытайся врать.

— Мужчины с фермы продали меня в рабство, и меня увезли в Элисаар.

— Ты совсем не похож на раба.

— Я был Клинком Саардсинмеи.

— А вот в это я верю, — под нарочитым безразличием Йеннефа мелькнула завороженность. — Я насмотрелся на бои и гонки. Саардсинмея всегда оказывалась лучше всех — и проиграла лучше всех. Должно быть, сама Анак держала тебя в руках, если ты пережил свой город.

— Здесь считают, что Анакир держит в своих руках все, что только есть.

— Ее рук на это хватит, — легкомысленно заметил Йеннеф. Его разум норовил ускользнуть. Всякий раз, когда ланнцу случалось выпить желтого вина, ему казалось, что он провалился в иные годы и места. Конечно же, он бывал в Иске, в Корле и в Вар-Закорисе. Тогда он был безумным путешественником, злым, молодым и немного наивным, верящим в истории о сокровищах. Он мало что мог вспомнить — бесплодная авантюра, долгие странствия… Бессчетные смелые вылазки и почти столь же бессчетные женщины — темные и смуглые, с гладкой кожей и волной ночных волос…

— Так ты попросил своих друзей схватить меня на улице, поскольку претендуешь на то, что я твой отец?

— Нет, — ответил молодой человек. — Я был столь же поражен, увидев тебя здесь. Но не сомневаюсь, что они узнали тебя.

— Понятно. Все потому, что мы похожи. Это должно наводить на какие-то догадки.

— Разве у тебя нет шрама от ножа на левой руке? — спокойно спросил молодой человек. Он оставался вежливым, несмотря на все попытки Йеннефа задеть его.

— Два или три, — с этими словами Йеннеф допил вино. — Хочешь, подниму рукав? А ты сам выберешь тот, который получен в Иске.

— Как видишь, у нас нет никаких дел друг с другом, — сказал молодой человек. — Кроме нескольких вопросов, которые мне хотелось бы задать.

— Я не богат. В любом случае в Дорфаре у меня есть законная жена и три законных сына.

— Мои вопросы не относятся к твоему имуществу, почтеннейший.

— Йеннеф. Зови меня по имени. У меня же нет древней седой бороды, — вино уже ударило ланнцу в голову. — Предпочитаю быть твоим ровесником, а не столетним старцем. У моих сыновей гораздо меньше уважения ко мне, уверяю тебя. А моя жена — жадная сварливая крыса.

— Тогда я не стану простить тебя поднять рукав, — настойчиво и спокойно продолжил молодой человек. — Я подниму свой.

Положив руку на плетеный кожаный браслет — знак Гильдии художников Мойи, знакомый Йеннефу, — он развязал и снял его. Приблизившись, молодой человек в свете лампы показал худую тренированную руку и мускулистое предплечье профессионального бойца, которое обвивал единственный шрам, заканчивающийся на запястье. И там, где он кончался, на месте, обычно скрытом браслетом, прямо из кожи росло кольцо тусклых серебряных чешуек.

— Непохоже на шрамы от ножей? — спросил он. — Ответь мне, Йеннеф, есть ли у тебя такая отметина?

У Йеннефа закружилась голова. Наконец пелена лет спала. Внезапно он вспомнил горную долину, бело-голубой смертельно острый снег и теплую красавицу, тонкую, как кость, которая нашла его среди скал в обнимку с собакой.

— У меня — нет, — ответил он. — Но у моего отца был такой же нарост. Как и у тебя, на левой руке. Только он был шире и спускался ниже, до основания большого пальца. И он никогда не прятал его. Он им гордился, даже носил одежду с чуть укороченным левым рукавом, чтобы его было видно. Ты знаешь, что это?

— Знак змеи, мета рода Амрека, Повелителя Гроз.

Йеннеф встряхнулся, пытаясь выбраться из одного измерения в другое, из прошлого в настоящее.

— Кто тебе рассказал об этом? Твоя мать?

— Нет, не она. Ведьма с Равнин.

— О да, — Йеннеф посмотрел на сына и увидел себя в далеком прошлом, словно в золотом зеркале. Ни один из его дорфарианских отпрысков, которых он знал едва ли лучше, чем этого, не стал так похож на него. Они были подобием породившей их самки, унаследовав ее тупую склонность к пустому блеску.