Хозяин Колодцев (сборник) - Марина и Сергей Дяченко

Это был он, торговец зельями. Только вместо черной клубной шляпы на нем была обыкновенная, элегантная, хоть и видавшая виды.

«Я знаю, что моя дочь погибла… Ее похититель, он же убийца, скрывается сейчас за океаном… Он окружил себя телохранителями, зная, что остаток моей жизни будет посвящен…»

Значит, торговец зельями нашел-таки способ отомстить? И, отмстив, успокоился?

Наверное, я никогда этого не узнаю. Потому что перейти улицу и спросить — не решился.

«…в возрасте восьми месяцев он уверенно сидит и пытается подняться на ноги. В возрасте двенадцати месяцев он уже обычно ходит; малый ребенок способен натворить немало бед, если за ним не присматривать, однако наследственный маг способен натворить стократ больше. Начиная с четырнадцати месяцев не спускайте с сына глаз! Ни его мать, ни нянька, ни кормилица не способны будут удержать его, когда он возьмется за свои первые, неосознанные магические опыты.

Опыт первых магических воздействий ребенок получает между годом и двумя. Поскольку абстрактное мышление у него не развито, то и первые интуитивные заклинания имитируют известные ребенку предметы и служат для достижения сиюминутных конкретных целей: например, если конфеты на столе, а до стола не дотянуться — ребенок удлинит собственную руку. (Известен также пример маленького мага, который, проснувшись в мокрой кроватке, немедленно высушивал и простыни и матрас. Мать хвалила его за чистоплотность и сдержанность — секрет открылся только тогда, когда однажды утром простыни оказались прожженными до бурых пятен: малыш не рассчитал усилия)…»

— Как доложить о вас, господин? — спросил перепуганная дамочка в сером как мышь платье — униформе старых дев.

— Доложите господину префекту — Хорт зи Табор, наследственный маг вне степени, желает поговорить с ним с глазу на глаз.

Глаза у дамочки сделались как стеклянные подвески на люстре. Видимо, имя зи Табора она уже где-то слышала. И, видимо, ей и в страшном сне не мог явиться зи Табор, вот так запросто стоящий посреди приемной…

Впрочем, стоял я недолго. Выбрал кресло поуютнее, уселся, поглаживая глиняного уродца у себя на коленях — со стороны казалось, наверное, что я притащил котенка префекту в подарок.

— Господин зи Табор, — сказала дамочка, вернувшись, причем на щеках у нее имелись неровные красные пятна. — Господин префект готов принять вас… прошу…

Смирный, как черепаха, я проследовал за ней в знакомый уже кабинет.

Префект сидел в кресле, обе его руки лежали на поверх вырезанных на подлокотниках львиных лап. Префект не выглядел даже удивленным — все та же меланхоличная усталость, все те же припухшие веки, все так же поджатые губы. Плечи, ширине которых позавидовал бы любой кузнец, опустились под грузом забот. И только глаза, старательно ускользавшие от меня во время первой нашей встречи, теперь не желали прятаться. Смотрели в упор — две желтые пуговицы на заурядном, в общем-то, лице.

— Приветствую, дорогой зи Табор…

И замолчал, положив неподвижный латунный взгляд мне на переносицу.

— Привет и вам, — сказал я. Огляделся в поисках кресла для гостей; не нашел. Щелкнул пальцами, производя аккуратную козетку. Уселся; префект не проявлял ни нетерпения, ни раздражения, ни злобы, ни радости — просто молчал, разглядывая меня. Молчание висело между нами, как мертвый маятник.

Он мог бы сказать, что был удивлен, когда шпионы принесли ему шокирующую весть о заклинании Кары: оно не использовано на королевском приеме, оно по-прежнему на поясе Хорта зи Табора. Он мог бы напомнить, что власть моя все равно закончится, и самое большее через два месяца. Он мог бы позлорадствовать, он мог бы фальшиво посочувствовать — но он молчал, и по его взгляду совершенно невозможно было понять, чего мне ждать в следующую секунду.

— Давно не виделись, — сказал я мрачно.

Префект медленно кивнул:

— Да-да… У вас неприятности.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.

— …Неприятности, — со вздохом повторил префект. — У вас лопнула банка, пришлось воспользоваться заемными деньгами, и ваш бывший друг барон Ятер предоставил вам необходимую сумму — ссудил без процентов… Очень благородно с его стороны, учитывая поединок, случившийся между вами не так давно, учитывая, что причиной поединка была женщина…

И снова замолчал, наблюдая, а я не выдержал и отвел глаза. Не только сабаяпоставляет людям сведения. Вот же, господин префект преуспел и без сабаи…

Префект вдруг усмехнулся:

— А вы мне даже симпатичны. Такая трогательная самоуверенность… Знаете, заклинание Кары погубило, оказывается, многих. Ощущение власти, вседозволенности — и человек уже не может остановиться, летит по тонкому льду и с разгону попадает в полынью… Вот вы уже в двух шагах от полыньи, хотя, возможно, все еще в это не верите…

— Я рад вашей осведомленности, — сказал я глухо. — И буду счастлив, если вы примете во внимание полнейшее мое равнодушие и к вам, и к вашим угрозам, будь они хоть трижды выполнимыми…

— Тогда зачем же вы пришли? — живо поинтересовался префект.

— За тем, что вы можете мне дать, господин префект — за информацией. Я хотел бы знать, каким образом и от чьей руки погибла госпожа Ора Шанталья, назначенный маг третьей степени.

Он смотрел на меня, все еще улыбаясь; мне хотелось протолкнуть эту улыбку глубоко ему в рот — но злости при этом, как ни странно, не было. Море не злится, захлестывая обломки корабля.

Он перестал улыбаться. Руки его соскользнули с львиных лап; пальцы сплелись перед грудью:

— Префектура не предоставляет сведения частным лицам.

— Знаю, — сказал я. — Мы с вами как-то поссорились по этому поводу, помните?

— Вы снова станете угрожать мне Карой? — спросил он озабоченно. — В самом деле? Я переоценил вас, Табор.

— Угрожать не стану, — сказал я. — Просто покараю… поскольку выхода у меня все равно нет. Если я оставлю вас в живых — спустя два месяца вы напомните мне о нашей ссоре…

Он укоризненно опустил краешки губ. Пожал плечами:

— А если я буду мертв — вам напомнят…

— Знаете, — сказал я, проникновенно глядя в его желтые плошки, — мне ведь совсем не страшно. Ни на волосок. Моя жизнь, даже моя свобода, даже мое доброе имя… как-то сразу упали в цене. Я не дорожу ими. И я ничего не боюсь… в отличие от вас. Вам приходится ежесекундно думать о том, как вы выглядите в глазах подчиненных, и что подумает о вас король, и не обидится ли на вас жена, и достаточно ли уважают ли вас дети. Вы ежедневно, ежечасно должны доказывать ваше право на обладание всеми этими необходимыми вещами: уважением, привязанностями, страхом, который вы внушаете обывателям, верностью, которую вы блюдете по отношению к трону… А не подтвердив своего права, вы начнете терять, и потеря каждой маленькой крупицы будет столь же болезненной, как утрата всего состояния сразу. Вы похожи на крестьянина, с тонким прутиком в руках охраняющего свое поле от воронья. Вы похожи на скупца, трясущегося над сундуком с ветошью. Вы…