Все и побыстрее - Жаклин Брискин

Они перенесли кухонный стол и стулья в гостиную, и теперь Гонора спала в кухне на перекочевавшей туда софе, что было крайне неудобно. Каждый день она готовила для отца что-нибудь вкусненькое. В воскресенье, на третий день после его приезда, Гонора приготовила праздничный обед в английском духе: баранина с жареной картошкой, йоркширский пудинг с фруктами и взбитыми сливками.

Выпив кофе, Ленглей развалился на стуле и погладил себя по животу.

— Ничего вкуснее не ел с тех пор, как мы уехали из Англии. Как бы мне хотелось туда вернуться!

— О каком возвращении ты говоришь, когда твой внук станет здесь президентом!

— Да, он будет стопроцентным американцем, как ты и твой сестры. Речь идет обо мне. Приехав сюда, я потерял все.

— Папа, это неправда, просто Гидеон не сумел тебя по-настоящему оценить, но я верю, что этот твой издатель раскроет твой талант.

На верхней губе Ленглея выступил пот.

— Гонора, пора сказать тебе правду. Между нами никогда не было секретов. Никакого издательства не существует.

Гонора тяжело вздохнула, хотя с самого начала подозревала, что рассказы отца о его новой работе просто выдумка.

Ленглея как прорвало, он говорил почти скороговоркой.

— Ты понимаешь, этот парень нанял меня в качестве литературного обработчика его книги. Он заплатил мне пятьдесят процентов аванса. Его роман напоминал школьное сочинение. Он описывал мужество солдат во время бурской войны. Я просто вычеркнул наиболее идиотские места.

— Естественно, — заметила Гонора, — ты первоклассный редактор.

— Издательство «Литтл Браун» отвергло его книгу, и он во всем обвинил меня. Он сказал, что мои поправки сделали его роман бессмысленным, и отказался выплатить мне вторую часть гонорара. Ленглей залпом осушил стакан.

— Боже, какая несправедливость!

— Я с самого начала знал, что он жулик, но пока я работал над его романом, я был уверен, что смогу заново начать карьеру и помочь моим бедным девочкам. Сейчас у меня совсем не осталось надежд. Никаких! — Ленглей всхлипнул.

Гонора крепко сжала руку отца. Его ладони — хрупкие, с длинными пальцами — напоминали ее собственные.

Ленглей отвернулся. Его взгляд рассеянно скользил по апельсиновым деревьям за окном.

— Я написал Мортимеру Франклину Смиту, ты должна его помнить. Он владеет издательством «Брайтон-хаус». У них сейчас есть вакансия как раз для человека моей квалификации.

— Ты хочешь уехать в Лондон? — Гонора зябко передернула плечами, вспомнив их холодную, как погреб, квартиру.

Ленглей заходил по комнате.

— Вот так обстоят дела, моя португалочка. Я вынужден вернуться. У меня нет денег, чтобы жить здесь.

— Это не проблема. Курт оставил мне достаточно денег.

— Я не могу жить на твои деньги.

— Папа, ты говоришь глупости. По крайней мере ты должен остаться здесь до следующего месяца, а там, глядишь, Курт вернется.

— Мне бы очень хотелось быть с тобой, когда мой первый внук появится на свет, — лицо Ленглея приняло страдальческое выражение, — но такой случай бывает раз в жизни. Я не могу упустить этот шанс.

Гонора молча кивнула.

— Гонора, — продолжал Ленглей, — между нами не должно быть никаких недоразумений. Я не возьму у тебя ни пенни, пока мы не договоримся о процентах. Между нами должно быть деловое соглашение. Это мой долг чести.

Как часто Гонора слышала от отца эти слова там, в Лондоне. Ведя деловые переговоры по телефону, Ленглей всегда ссылался на долг чести.

— Но ведь я твоя дочь, — сказала она тихо.

— Я просто хочу занять у тебя деньги под проценты. — В голосе Ленглея чувствовалось раздражение, его взгляд блуждал, избегая взгляда дочери. — Меня бы устроила тысяча. Не фунтов, конечно, — добавил он поспешно, — долларов.

— Тысяча? — едва слышно переспросила Гонора.

— Ну да. Если ты можешь одолжить мне больше, я не буду возражать. Тогда бы я смог купить билет второго класса вместо третьего, да и вообще…

Самая большая сумма, которую Гонора видела за последнее время, была проставлена на чеке доктора Кепвелла — триста долларов. Сколько же денег осталось на ее счете? Гонора не была сильна в арифметике и сейчас силилась подсчитать в уме, сколько у нее денег в банке. Кажется, около тысячи двухсот долларов. С видом побитой собаки Ленглей наблюдал за дочерью. Гонора продолжала размышлять. Курт должен вернуться через две недели. Она вполне проживет на оставшиеся двести долларов.

— Тысяча долларов — это все, что я могу тебе дать, — сказала она наконец, не смея поднять глаза на отца. Гонора боялась уязвить его самолюбие.

Спустя два дня Гонора проводила отца на вокзал. Расставаясь, оба горько плакали.

На следующей неделе вдруг появились непредвиденные расходы: доктор Кепвелл заставил ее сделать рентген и направил к дантисту, который поставил ей пломбу; на станции техобслуживания ей сказали, что она еще жива только чудом, так как в машине неисправны тормоза. Кроме того, Ленглей записал купленные подарки на ее счет. Подсчитав все расходы, Гонора успокоилась: на счете должно было остаться сто тридцать пять долларов и семьдесят три цента.

На улице шел сильный дождь, когда ей принесли извещение из Американского банка. Остаток составлял тридцать пять долларов и семьдесят три цента.

«Они, вероятно, ошиблись», — подумала Гонора и принялась снова подсчитывать в уме расходы последних дней. Ничего не сходилось. Она оторвала кусок от бумажной хозяйственной сумки и стала складывать цифры, пытаясь найти ошибку, и скоро нашла ее, но не в свою пользу. Банк был прав — у нее оставалось тридцать пять долларов с мелочью. Гонора зарыдала, но скоро взяла себя в руки и стала думать, что делать дальше.

Накинув плащ, она побежала на почту и отправила Курту телеграмму. Последующие два дня она сидела дома и ждала ответа от Курта. Холодильник был пуст, и Гонора пила только чай.

Каждый раз, когда ребенок начинал шевелиться, Гонора покрывалась испариной. Она во что бы то ни стало должна уберечь это маленькое, беззащитное существо, жившее в ней, — ребенка Курта. Как она могла отдать тысячу долларов отцу? Как он посмел просить ее об этом? Кристал бы никогда не отдала ему свои последние деньги!

Когда на третий день ответ от Курта не пришел, Гонора отправилась в западное почтовое отделение, чтобы узнать, есть ли на ее имя денежный перевод. Погода была неприятной — дул горячий ветер Санта-Ана. Почтовый служащий объяснил Гоноре, что денежные переводы поступают в банки, и посоветовал ей обратиться в одно из его отделений. В банке ей сказали, что из Лалархейна не было никаких поступлений на ее имя.