Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 (СИ) - Шульман Нелли

– Все проходит отлично. Больше вы никуда не полетите…  – он сам тоже воздерживался от курения в столовой, – проведете время счастливого ожидания…  – Надя незаметно передернулась, – здесь, под нашим присмотром…

Налив себе кофе, он расхаживал по дубовым половицам:

– Вы будете звонить семье раз в неделю…  – тварь, как о нем думала Надя, остановилась, – объясните, что вас перевели в Пермское хореографическое училище…  – Надя не сомневалась, что комитетчик читал ее досье:

– Девочкой я занималась именно там, – вздохнула она, – потом в интернат привезли своего преподавателя хореографии…  – товарищ Матвеев добавил:

– У вас появится подруга, вы встретитесь за десертом…  – на десерт подали марокканские апельсины и узбекский виноград. С отвращением потягивая зеленый чай, Надя заметила:

– На западе есть кофе без кофеина. Я уверена, что врачи мне его позволят, но советская промышленность пока такого не выпускает…  – товарищ Матвеев поджал губы:

– Вам привезут напиток из цикория…  – Наде хотелось утопить мерзавца в этом напитке:

– Осторожность превыше всего, – напомнил она себе, – сначала надо усыпить подозрения змеюки…  – никак иначе девушку она назвать не могла. Комитетская сука, как о ней думала Надя, оказалась даже хорошенькой:

– Она похожа на еврейку…  – Надя незаметно разглядывала черные волосы, нос с горбинкой, – но она не из СССР, у нее акцент. Она из Польши или из Венгрии…  – девушку, говорившую на хорошем русском языке, товарищ Матвеев представил, как Дору:

– У вас одинаковые имена, – тонко улыбнулся он, – это знак, что вы подружитесь…  – фальшивая Дора была ниже Нади:

– И она не такая тренированная, как я…  – девушка оценила фигуру змеюки, – она не стояла десять лет у балетного станка, не занималась гимнастикой и акробатикой…  – Надя прищурилась:

– Через ограду бы я перебралась, но туда еще надо добежать…  – с террасы виллы ограда была не видна, – а у меня нет никакого оружия. Тварь даже отобрала у меня сапоги на шпильке…  – товарищ Матвеев наставительно сказал:

– Доктора считают, что в вашем положении каблуки опасны. Подходящую обувь вы найдете в личной гардеробной…  – в гардеробной Надя обнаружила западные вещи:

– Шубы советские, а остальное импортное…  – поняла она, – на меня не жалеют денег. Моя просьба покажется скромной, ее выполнят, а остальное в моих руках…  – Надя в себе не сомневалась:

– Никакого ребенка не будет, – твердо сказала она, – не знаю, зачем нужна моя беременность, то есть младенец, но я не собираюсь им потакать…  – девушка, впрочем, понимала, что послужила приманкой для маэстро Авербаха:

– Вряд ли доктора Эйриксена, – вспоминая ученого, она еще краснела, – он не такой человек, чтобы поддаться на шантаж. Мои таблетки не сработали…  – Надя задумалась, – потому, что тварь меня заставила принимать еще какое-то лекарство…  – сейчас змеюка тоже выдавала ей таблетки:

– Это витамины, – объяснил товарищ Матвеев, оставшись с ней наедине, – я должен уехать, у меня дела, но я буду вас навещать, Надежда Наумовна…  – застегиваясь, он потрепал девушку по голове:

– Такое во время беременности не запрещено…  – он невозмутимо прошел к телефону, – и я знаю, что вам это нравится…  – Надя подавила тошноту:

– Молчи, не прекословь ему…  – стоя у параллельного аппарата, комитетчик слушал ее разговор с сестрой. Положив трубку, Надя заметила:

– Связь прервалась. Впрочем, такое случается…  – она заставила себя безмятежно улыбаться

– Другие работы этого скульптора…  – сердце забилось, – Аня отыскала какие-то сведения о маме…  – Саша не знал, почему Куколок разъединили:

– Вряд ли это наша инициатива, ничего подозрительного они не говорили, болтали об искусстве. Техническая заминка, ничего страшного…  – он предполагал заняться Анной Наумовной позже:

– Пока у меня есть ее сестра и пани Данута…  – он весело улыбнулся, – жаль, что не удастся провести время втроем…  – он оценил хладнокровие польской девушки:

– Она меня знала, только как освобожденного секретаря с «Мосфильма», но и глазом не моргнула, когда я ей позвонил в Ленинград. Из нее выйдет хороший агент в Ватикане…  – Саша предполагал, что еще увидится с пани Данутой:

– Но сначала меня ждет Невеста, то есть Пиявка…  – безопасную квартирку рядом с «Мосфильмом» за время его отсутствия привели в порядок. Сашина «Волга», прилетевшая из Новосибирска грузовым рейсом, отправилась в гараж Комитета. Он сверился с часами:

– Товарищ Матвеев скромный человек, он ездит на метро. Надо оставлять Куколку на попечение пани Дануты и отправляться к товарищу Котову, – наставник, пребывающий на другой даче, ждал Сашу для планирования будущей операции с леди Кроу.

Куколка накрутила на палец темный локон:

– Вы говорили, что мне привезут все необходимое для приданого…  – Саша кивнул:

– Но шить или вязать вам разрешается только в присутствии вашей тезки, то есть товарища Доры…  – Надя не собиралась спорить:

– С товарищем Дорой, комитетской сукой, я справлюсь…  – она повернула к дому, – главное, что у меня в руках окажутся спицы…  – сопровождающая сухо заметила:

– Время вечерней прогулки тридцать минут, товарищ. Надо соблюдать расписание…  – Надя бросила через плечо:

– Здесь ветер. Вокруг дома не так зябко…  – режущий глаза луч прожектора следовал за ними по пятам. Надя сжала руку в кулак, в кармане шубки:

– Я бы хотела завтра заняться шитьем и вязанием, – невинно сказала девушка, – это разрешено…  – ее спутница отозвалась:

– По инструкции, я буду присутствовать рядом…  – Надя смерила сопровождающую надменным взглядом:

– Здесь хорошая библиотека. Можете читать мне вслух классику…  – она издевательски добавила:

– Вам нужна практика, милочка. У вас запинки с грамматикой и произношением, в русском языке…  – Надя пошла к гранитным ступеням террасы.

Стылый ветер ударил по ногам Ани, заиграл подолом шелкового платья цвета глубокого граната. Каблуки девушки застучали по дорожке. Павел подхватил ее под руку:

– Это совсем не Дворец Съездов, – шепотом сообщил брат, – куда нас привезли…  – Аня оценила классические колонны здания светлого камня. В высоких окнах первого этажа переливались огоньки хрустальных люстр:

– Понятия не имею, – тихо отозвалась она, – какая-то закрытая дача…  – машина пошла с Патриарших Прудов на север, по Ленинградскому проспекту. Стекла затемнили, но Аня хорошо помнила дорогу:

– Словно нас везли в новый аэропорт, Шереметьево, – в газетах писали о воздушных воротах Москвы, – но автомобиль поехал дальше, за Химки…  – по дороге к особняку молчаливый шофер миновал пропускной пункт в мощной ограде. Аня подумала, что на вилле могут жить иностранные гости съезда:

– Мы с Павлом знаем языки, но у Комитета хватает профессиональных переводчиков, – девушка хмыкнула, – или нас привезли сюда для развлечения гостей? Мы будем изображать простых советских комсомольцев, а сами внимательно слушать застольные разговоры…  – остановив «Волгу», шофер повел рукой:

– Прошу вас, товарищ Левина, товарищ Левин. Вас встретит мой коллега…  – коллегой оказался неприметный человек с бесстрастным лицом. Аня даже не успела понять, как их с Павлом ловко повернули в сторону боковой двери:

– Сначала нам необходимо с вами поговорить, – заявил незнакомец, – прошу сюда…  – если вилла и была роскошной, то служебные помещения здания об этом никак не свидетельствовали. Аня оглядела ободранный канцелярский стол с привинченным жестяным номерком:

– Дома у нас тоже вся мебель с номерами, – зло подумала она, – словно в тюрьме или на зоне…  – под потолком кабинета болталась запыленная лампочка в жестяном абажуре:

– Присаживайтесь, товарищи…  – скрипуче сказал комитетчик, – инструктаж не займет много времени…  – Павел попытался подтащить стул ближе к столу:

– Привинчено, – громким шепотом сказала Аня, – чтобы зэка им головы не разбили на допросе…  – комитетчик даже бровью не повел.