Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1 - Дмитрий Галантэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За нашкодившего домового, действительно, уже спешил вступиться один из упомянутых свидетелей, естественно, не кто иной, как мастер Дорокорн:
– Угомонись ты, дружище Юриник! Он вовсе не из пепельницы и не из табакерки. Он из трубки. Пожалей ты его, бедненького! Погляди, какой он маленький да щупленький. Зато у него широкая и чистая душа, и она тебя очень любит! Ну просто очень!
Юриник сначала обомлел от таких обезоруживающих своей несуразностью выражений, а затем начал возмущаться с новой силой:
– О-ох, я его сейчас и пожалею! Ну, только попадись он мне в руки! О-ох, и полюблю же я тогда и его, и его чистую, светлую душу, и его прелестные уши!
Дорокорн не сдавался:
– Пойми ты, наконец, Мокся не может без своих каверзных шуток, он же домовик! Иначе он загрустит и даже может заболеть или ещё чего похлеще. Ну неужели ради нашего мохнатого друга ты не можешь немного потерпеть? А потом, может, и привыкнешь.
Поражённый Юриник робко поинтересовался:
– Ты хочешь сказать, что сейчас-то он совершенно здоров? И только мо-ожет заболеть? И не из-за кого-нибудь, а из-за меня?
– Вот именно, ты всё правильно понял.
– Ничего себе «немного потерпеть»! Да я лучше дюжину таких, как ты, переростков буду всю жизнь терпеть, чем одного этого ночного шептуна, этого тайного шептунишку, этого закатушного шептунчика! И вовсе я не хочу ко всему этому привыкать! Нет уж, увольте! А если б меня кондратий со страху хватил, а?
Дорокорн веско аргументировал:
– Но ведь не хватил! И не хватит, ты крепкий.
Никак не отреагировав на замечание друга, Юриник продолжал:
– И потом, почему это я вечно должен терпеть и привыкать, жалеть и понимать? С какой это стати? На что ты меня подбиваешь? Давно уже пора кому-нибудь подумать и обо мне, между прочим, – Юриник теперь ворчал хоть и недовольно, но уже не так яростно.
Тут из-за вещевого мешка робко вылез взъерошенный Мокся и как ни в чём не бывало пожелал всем доброго утра, с искренней нежностью заглядывая при этом в глаза Юринику. Он поинтересовался вкрадчивым тихим голосом:
– А чего это вы какие-то сегодня невесёлые, уж не случилось ли чего? Кого это Юриник должен пожалеть, кому так повезло?
Мы в который раз рты пораскрывали от неслыханной наглости. А Юриник проговорил, цедя сквозь сжатые зубы, как должен бы был говорить удав кролику:
– Иди-и же скорей ко мне, домовичок. Иди-и сюда, добрячок. Уж я-то тебя сейчас пожале-ею. Иди, любезный, я тебя приголу-ублю…
– За что же это, так вдруг, мне столько милости привалило? – наивно поинтересовался домовой и добавил, гримасничая и кривляясь, будто у него сильно закрутило живот: – прими мой добрый совет: нельзя быть таким злопамятным и мстительным, дружище Юриник, нехорошо, не по-человечески это.
– Ага, а пугать, значит, хорошо?
– Ну я же не до смерти, а так, слегка, чтобы не забыть.
– Не забыть, значит?
– Да, не забыть!
– И это у тебя, заморыш, называется «слегка»? Да что б тогда со мной сделалось, если бы ты развернулся на полную?
Домовой состроил прискорбную гримасу, но ничего не ответил. Юриник продолжал:
– Тогда мне действительно ещё повезло, спасибо и на том, что слегка!
– Пожалуйста, всегда рад стараться.
– Да ты, как я посмотрю, редкой души существо! Ведь мог и по голове чем-нибудь тяжёлым приложить, вон хоть поленом, так, ради шутки!
– Не-а, поленом не мог! Что я, совсем, что ли? Я вас, надо думать, не просто так разбудил, ради баловства! – важно проговорил домовой, но на полено всё же посмотрел как-то излишне заинтересованно. – Сегодня ночью, около полуночи, прилетел ворон. Он был настолько уставший, что даже не клюнул Корнезара и совсем не ругал его. Только напился воды и завалился на боковую, то есть лёг спать, вернее, отошёл ко сну, ну, решил соснуть.
– Да хватит тебе уже, продолжай!
– Перед сном ворон приказал разбудить своё величество в три часа ночи и сказал: «Чтоб всё было готово для контакта». В три ночи они начали разговаривать со своим походным котелком. Что им котелок отвечал – я не слышал, но, судя по их репликам, им было приказано зайти по дороге в какое-то селение, где обитает племя амекари, чтобы взять там несколько десятков человек для охраны чего-то, а чего именно, я так и не понял, но чего-то очень важного. А на рассвете вы все вместе должны отправиться в дорогу. Потому я и разбудил вас, а заодно и взбодрил. Я ведь о вас забочусь, обещал всё-таки, как-никак.
– А зачем ты Юриника напугал до полусмерти? – спросил я.
– Да говорю же, чтобы вы взбодрились! Я ведь теперь о вас забочусь, понимаешь? – с укором объяснил домовой усталым голосом. Все понимающе закивали головами.
Через несколько минут к нам зашёл совершенно не выспавшийся Корнезар и заявил, что времени на завтрак нет и мы должны прямо сейчас отправляться дальше. А ворон, дескать, уже вылетел на разведку.
– Вылетел, даже не позавтракав? – недоверчиво осведомился Юриник.
– Ну конечно, скажешь тоже, тогда бы, наверное, медведь в лесу сдох, да не один! Ворон-то, конечно, позавтракал! Ещё как позавтракал! Ему-то это проще! Позавтракал так, как нам и не снилось, от пуза! Желторотыми птенчиками с чердака! Живьём, между прочим, заглатывал! Я очень хорошо слышал, как они верещали. Штук восемь умял, никак не меньше, живоглот носатый! Если хочешь, тоже пойди на чердак, позавтракай на скорую руку.
Юриник встрепенулся и произнёс с ехидной усмешкой:
– Дяденька шутить изволит? Смешно! А я ещё тебя пожалел, когда Коршан тебя накормил… ну, ты понял чем! – настал черёд Корнезара встрепенуться, а Юриник продолжал как ни в чём не бывало: – так что теперь ты можешь быть спокоен. Коршану будет, чем повторить свой вчерашний подвиг, ты знай лишь готовь мишень. Нежные птенчики, они же очень быстро перевариваются!
Корнезар сначала горестно рассмеялся, оценив шутку, а потом сказал:
– Да-а, я вижу, тебе палец в рот не клади! Кстати, о мишени… Ты прав, Юриник, от этого стервятника можно ожидать чего угодно и даже повторения… подобного выстрела в спину. Сегодня я опять, к сожалению, совершенно не выспался. Хочу вас всех убедительно попросить, если я вдруг задремлю на плоту, предупредите меня, когда этот летающий змей появится на горизонте, ладно?
Мы, конечно, с радостью согласились, ибо нам самим ворон не очень-то нравился и раньше, а уж теперь, когда мы узнали о его кулинарных пристрастиях, и подавно! Но Юриник не удержался и дал Корнезару добрый совет:
– Ты, на всякий случай, прежде чем засыпать, накрой лицо чем-нибудь, ну хотя бы носовым платком, что ли!
Корнезар на мгновенье призадумался, а потом поблагодарил Юриника, видимо, узрев в его совете рациональное зерно.
Нам пора было идти. Мы скоренько собрали свои скудные пожитки и уже через несколько минут с удобством разместились на плоту на тех же местах, что и прежде. Капитан Юриник деловито отдал концы, и мы медленно и печально отчалили от пристани. А вскоре и вовсе потеряли из вида тот пустынный недоброжелательный берег.
Над тёмной гладью реки клубился густой холодный туман, как часто бывает ранним летним утром. Но едва только солнышко поднялось немного выше, вмиг всё переменилось. Сделалось гораздо теплее, и мы наконец-то перестали дрожать, будто школьники перед первым в жизни экзаменом. Молочно-белый туман начал таять на глазах, словно сливочное мороженое в духовке, и вскоре от него остались лишь небольшие рваные островки, которые немного погодя тоже испарились. Мы плыли вниз по течению, а вокруг стояла звеняще-мёртвая тишина, которую нарушали лишь вечно беспокойные волны. Они ритмично и монотонно чавкали где-то внизу под разбухшими брёвнами плота. Подчас, как ошпаренная, выпрыгивала из воды рыба, сверкая серебристой чешуёй, понапрасну пробуждая в нас никчёмные сейчас рыболовные инстинкты. Кстати, рыбка иногда выпрыгивала довольно откормленная. Она с любопытством нагло осматривалась и с шумным всплеском плюхалась обратно, будто издеваясь: «А всё равно не поймаете!»
Все сонно помалкивали, думая каждый о своём. Я – о том, стоит мне или нет залезать сейчас в мой вредный карман. Взвесив все за и против, решил лезть. Будь что будет, всё равно делать нечего, а раз так, то непременно нужно взбодриться самому или хотя бы взбодрить кого-нибудь из моих грустных спутников, это уж смотря что я там подцеплю. Решившись, я осторожно засунул руку в карман, пытаясь нащупать хоть что-нибудь. И что вы думаете? Оказалось, что на дне преспокойненько лежит себе какой-то непонятный предмет и ждёт меня. Со всеми возможными предосторожностями я извлёк его на белый свет – что-то похожее на игральную карту или фотографию небольших размеров из очень плотной эластичной бумаги. Если это вообще была бумага, её даже зубы не брали, сколько я ни старался. Облик на фотографии был настолько расплывчатым и размытым, что разобрать его не представлялось никакой возможности. Я покрутил её и так, и эдак… попробовал ещё раз на зуб… ничего не взрывалось, не шипело и даже не воняло… Что это и зачем? В раздумье я случайно остановил взгляд на Корнезаре. Он отвратительно зевал в тот момент: перекошенное лицо, бездонный рот, хруст в скулах, характерный протяжный стон с подвывом. «Ну и ротяка! Раззевался тут! Чтоб тебя перекосило!» – подумалось мне. А затем я посмотрел снова на эту штуковину. Ничего не понимаю! Попробовал погнуть её в разные стороны и даже надорвать.
