Ревущая Тьма - Руоккио Кристофер

Понимала ли она, что я прощаюсь?

– Спасибо за эти слова, лорд Марло, – ответил он голосом человека куда более старшего, чем я, – впрочем, таковым он и был. – Я сдержу обещание и сделаю все, чтобы вы не вернулись на Эмеш к… ах, – он покосился на Джинан и, клянусь всей памятью Земли, покраснел до кончиков ушей, – к этой девице Матаро. Впрочем, прошло уже несколько десятков лет. Вы уверены, что она все еще вас дожидается?

– Лучше не рисковать, – зажмурившись от смущения, пробурчал я. – Поступайте, как до́лжно. Спасибо.

Я открыл глаза. Джинан смотрела на меня с непонятным выражением. Губы были вытянуты и сжаты, как будто она одновременно удивлялась и тревожилась из-за нашего внезапного согласия.

– Поговорим на Коритани? – сказал я ей, построив фразу как вопрос, чтобы не лгать.

– Да, – кивнула она.

Слово сорвалось с губ почти беззвучно. Она сжала мои пальцы. Я поцеловал ее и в этот миг предал, ведь мой поцелуй дарил ей надежду на новые поцелуи, но на самом деле оказался последним. Мы отстранились друг от друга.

– Я люблю тебя, mia qal, – шепнула она.

– Да, это так, – произнес я в ответ.

Я не смог сказать, что тоже ее люблю. После предательского поцелуя это прозвучало бы лживо. Со всем своим актерским мастерством я отступил.

– Смотри обо мне сны, мой капитан, – добавил я.

Она скорчила гримасу и улыбнулась:

– Я никогда не вижу тебя во сне.

Не помню, говорили мы друг другу еще что-нибудь или нет. Кажется, я просто развернулся и вошел в кубикулу. Не помню, как пересекал зал и проверял, не следят ли за мной. Разум самым непостижимым образом отбрасывает отдельные воспоминания и сохраняет другие. Еще более непостижимо то, как он изобретает воспоминания. Создает легенды. Я уверен, что не оглядывался на Джинан и капитана. Помню, что боялся это сделать, опасался, что малейшая тень на моем лице предаст меня, как я предал их. Но я отчетливо помню, как мой капитан стояла в коридоре, высокая и горделивая, словно бронзовая статуя Капеллы, в своей – нашей – красной форме. Когда я вспоминаю Джинан, то удивительным образом начинаю с этого мгновения и отматываю назад наши счастливые и трудные моменты… или вперед, к нескончаемой душевной тоске.

Глава 16

Склеп

Холод пробрал меня до костей. Тонкие пальцы тумана протянулись в коридор, словно призрачные руки. Бандит с Хлыстом моментально нацелили на меня оружие и убрали его, поняв, что это я. Сиран с норманским солдатом сторожили противоположный вход, пока доктор Окойо возилась с огромными грузовыми яслями, где содержался сьельсин.

– Этот, правильно? – спросила она, набирая на боковой панели комбинацию клавиш.

Кутаясь в шинель, я присмотрелся к написанному красной краской имени:

– Да.

Я отложил тяжелую мантию и подошел к шкафу напротив яслей. В полный рост сьельсины были от семи до девяти футов и в стандартные фуги не помещались. В одиннадцати склепах, стоявших на расстоянии друг от друга по периметру округлого помещения, когда-то, должно быть, перевозили быков для новой колонии. Найдя нужный ящик, я вытащил его и положил на пол. Внутри было подобие черного скафандра из какого-то резинистого материала и свободный черный балахон.

– Одежда Танарана, – ответил я на удивленный взгляд Сиран.

– Кровь смешивается, – сказала доктор с норманским акцентом. – Вы уверены, что мы правильно поступаем?

– Абсолютно.

Однако уверен я не был. Реакцию Танарана трудно было предугадать. Оно не было солдатом, как Уванари или его спящие рядом спутники. Но на мгновение мне передалась тревога Бассандера. Его защитный рефлекс против этих чуждых нам созданий.

– Доктор, тем не менее я бы попросил вас отойти, когда капсула откроется. Хлыст, держи сьельсина на прицеле. Кто знает, как оно отреагирует на разморозку.

Состоящие в основном из воды органические ткани не слишком охотно замораживались. Кристаллизация воды в крови грозила повреждениями деликатных органов и тканей, разрывом сосудов и артерий. Но путешествовать через космос долгие годы, бодрствуя, могут разве что самые высокопоставленные палатины. Остальным на это попросту не хватит жизни. Поэтому кровь откачивали, заменяя суспензией ТХ-9, которая не замерзала при охлаждении. В основном капсулы проводили процедуру автоматически, осушали тело и емкость, в которой оно находилось, от раствора и закачивали кровь обратно, одновременно согревая тело. Присутствие медика было необходимо только высокопоставленным лицам вроде меня, позволяя существенно снизить опасность криоожога.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Откачиваю раствор из капсулы, – сообщила Окойо, щелкая переключателем сбоку яслей.

Вокруг одного из шлангов, соединяющих капсулу с резервуаром для стерилизации, возникло кольцо синего цвета. Суспензия. Я встал за спиной у доктора, сложив руки, и принялся наблюдать за ее манипуляциями, ожидая своей очереди выйти на сцену.

– Долго еще? – спросила Сиран.

– Не знаю, – закусила губу Окойо. – С такими большими резервуарами обычно не работаю. Мне привычнее с людьми. – Она переключила еще что-то. – Температура растет. Начинаю откачку ТХ-9.

Прежде чем нажать последнюю кнопку, она повернулась ко мне:

– Вы уверены, что это сработает? Их организм устроен иначе и вовсе не так, как у коровы.

Я покосился в сторону выхода, подсознательно опасаясь, что Бассандер с инквизиторами в любой момент может ворваться сюда.

– Не знаю, – помотал я головой, поеживаясь от холода. – Не уверен. Они не боялись процедуры, это означает, что у них применяют подобные технологии, но…

Я не договорил. Оставалось только надеяться, что технологии работают на ксенобитах так же, как на животных. В Империи были цирки, схоласты и прочие чудаки, перевозившие внеземных существ на кораблях. На Эмеше вилик князя рассказывал, что планировалось отправить тысячи коренных умандхов на другие планеты, и я также слышал, что представителей некоторых колониальных рас привозили на людские планеты на потеху местным богачам. Как-то же нужно было транспортировать их между звездными системами.

– Не сомневаюсь, что имперские медтехники сделали все возможное, чтобы Бледные не погибли, – сказал я.

– Оно живо, – ответила Окойо, указывая на небольшие индикаторные панели. – Но не уверена, что смогу сохранить его живым.

Момент для такого замечания был не самым подходящим: из капсулы уже откачали суспензию и началась откачка ТХ-9. Мне понадобилось немного времени, чтобы переварить информацию.

– Доктор, я не сомневаюсь в ваших способностях, хотя прежде вы этим и не занимались.

Под ногами хрустел лед. Я шагнул к Окойо и сам нажал кнопку, начав переливание крови.

С несколькими тихими звонками красные огоньки сменились синими. Я помог Окойо встать, продумывая, что сказать сьельсину. Мне предстояло говорить на чужом языке, и я не знал, как прозвучат мои слова.

«Ты говоришь как ребенок» – так сказал мне первый встреченный мной сьельсин. «Nietolo ti-coie luda». Как ребенок. Ребенком я себя не чувствовал. Скорее, стариком. Постаревшим так, как может только предатель. Мой разум вознесся за пределы этой холодной комнаты, к остальной нашей флотилии. К Валке, где бы та ни была и откуда бы ни помогала нашей авантюре. К Бассандеру, который, я надеялся, ничего не пронюхал. К Джинан, которую я предал. К Отавии, Айлекс и всем, кто дожидался нас на «Мистрале». К Паллино, Эларе и тем, кого я собирался бросить. Я чувствовал себя некромантом из древних легенд, склонившимся над гробом ожившего мертвеца. На память вновь пришли слова, что я цитировал Крашеному из Шелли: «У Сатаны были собратья-демоны; в их глазах он был прекрасен. А ты одинок и всем ненавистен».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ксенобиту придется нелегко одному среди людей. Чужак в стране чужой.

Раздалось шипение пневмопривода, и огромная крышка яслей поднялась и съехала назад. В холодный воздух вырвались едкие пары, по запаху напоминавшие смесь антисептика с машинным маслом. В привычной ситуации врач должен был подойти и проверить пульс и реакцию зрачков пациента. Но Окойо отошла как можно дальше.