Разбег Пандоры - Павел Дмитриев

Результат того стоил. Уже к концу года в среде контрабандистов слово «Георгий» стало нарицательным, в США за него давали не менее $20. А Юрий Карнаух получил орден Трудового Красного Знамени.[223]

Между тем экономический кризис даже не думал стихать. СССР вполне обеспечивал выплату кредитов и свои оперативные потребности в валюте «Георгиями», и продавать слитки, как бывало ранее, не собирался. Южноафриканские конкуренты полностью прекратить реализацию золота не смогли, однако подобно СССР перевели сбыт в Швейцарию и до предела сократили его объем[224]. Для покрытия платежного дефицита сторонники политики апартеида воспользовались примером своих непримиримых врагов[225]. А именно, наладили выпуск своих золотых монет «Крюгеррандов».

К середине 1967 года в хранилище Федерального банка США все еще оставалось более десяти тысяч тонн золота. Ни одна страна не стояла даже близко по этому показателю. Но… Идти против тренда не может даже первая экономика мира.

17 июля 1967 года «Золотой пул» рухнул, попытки стабилизации курса доллара при помощи продажи драгоценного металла из запасов были прекращены. Рынок разделился. Банки США, Великобритании, ФРГ, Бельгии и Нидерландов, сохранившие привязку к доллару, обязались не продавать и не покупать золото у прочих государств, в том числе непосредственно у стран-производителей. За это они сохраняли формальное право получать золото по прежней цене 35 долларов за унцию у США. Остальные страны начали определять цену на желтый металл в соответствии со спросом и предложением.[226]

Еще несколько лет назад предпринятая мера оказалась бы эффективным способом «игры на понижение», а то и «воспитания» строптивых. Главные производители золота, ЮАР и СССР, были бы просто вынуждены пойти на реализацию своих немалых объемов в лучшем случае по «твердому курсу», а то и ниже, с бонусом посреднику. И попробуй еще найди оптового покупателя, обладающего нужными суммами. Однако паника частных тезавраторов[227] и отлаженная столетиями логистика швейцарских банков сделали свое дело. Более того, несмотря на разницу идеологий социализма и апартеида, банкиры легко нашли общий язык, и начали координировать свои действия[228]. Цена «желтого металла» на свободном рынке уверенно пошла вверх. Уже в начале 1968 года тройская унция «пробила» критический уровень в 40 долларов и останавливаться на достигнутом не собиралась[229].

Осенью 1968 года не выдержали нервы у финансистов ФРГ. Западная Германия неожиданно для всего мира проявила тевтонскую напористость и вышла из «официального» круга поддержки США[230]. Причем устанавливать твердый курс марки по отношению к доллару там не стали, отдав этот процесс стихии рынка. К удивлению многих, это дало блестящий результат – курс немецкой валюты заметно вырос.

Спекуляции набирали обороты, золотой запас США таял как снег под мартовским солнцем. Весь банковский мир, не исключая крайне заинтересованный Президиум ЦК КПСС, начал считать дни до окончательного краха остатков Бреттон-Вудских договоренностей. Действительно, при такой колоссальной разнице сдержать фиксированную планку в $35 за унцию было невозможно. Более того, перекошенная финансовая система с переоцененным долларом начала давить на реальное производство и торговлю.

Особенно обижались арабы. Шейхов мало интересовали зеленые бумажки, да и вообще, любая европейская валюта. Им был нужен исключительно драгоценный металл, и цена нефти начала быстро догонять «свободный» рынок, бросив еще несколько соломин на хребет верблюда американской и британской экономики.[231]

Собственно, за океаном и без того хватало проблем. В апреле 1968 года был застрелен Мартин Лютер Кинг. Беспорядки охватили не только негритянские кварталы, в Вашингтоне дома горели в шести кварталах от Белого дома, а на балконах Капитолия и лужайках вокруг Белого дома разместились пулемётчики. По всей стране 46 человек были убиты, 2,5 тысячи ранены, а на подавление беспорядков было брошено 70 тысяч солдат[232]. К лету основной накал борьбы был сбит, но о полном восстановлении правопорядка говорить не приходилось.

Непонятная и не слишком успешная война во Вьетнаме каждый день забирала жизни Джи-Ай. Легкодоступные наркотики подрывали здоровье. Многие чернокожие солдаты и матросы были на грани бунта, дошло до того, что в некоторые отсеки авианосцев офицеры боялись заходить без вооруженной охраны. Активные боевые операции были свернуты, но даже так контроль над ситуацией буквально висел на волоске привычки и дисциплины.

На этом негативном фоне Америка оказалась практически беззащитной перед европейской долларовой атакой. Золотой запас страны упал до пяти тысяч тонн. Правительство было вынуждено публично признать, что в США имеется 52 миллиарда долларов, а в остальном мире – аж 132 миллиарда. И физически поменять на золото невозможно даже десятую часть этой колоссальной суммы.

Каждый день уносил из хранилищ Форт Нокса все новые и новые тонны желтого металла через «золотое окно» курсовой разницы. Необычайная острота момента даже не позволяла спокойно дождаться инагурации недавно избранного 37-го президента США. В конце 1968 года, перед самым Рождеством, уходящий президент Линдон Джонсон был вынужден изменить традиции – не принимать важных шагов после избрания преемника.

Свое прощальное телеобращение к нации он начал с хороших новостей. Пообещал 10-процентный кредит на станки и оборудование для создания новых рабочих мест, аннулировал 7-процентный налог на автомобили. Не обошлось и без привычных посулов вроде снижения безработицы, и сокращения федеральных расходов почти на пять миллиардов долларов. А затем призвал к «решительным действиям, которые разорвут порочную спираль инфляции».

Потом посетовал на кризисы, призвал народ США добровольно заморозить на 90 дней зарплаты и дивиденды, затем после красочной похвальбы силой американской экономики и здравым смыслом народа продолжил:

«Кому были на руку эти кризисы? Не рабочему человеку; не инвестору; не реальному производителю капитала. Победителями оказались международные валютные спекулянты. Так как они наживаются на кризисах, они помогают их создавать.

В последние недели спекулянты вели тотальную войну против американского доллара. Стабильность государственной валюты основана на стабильности экономики этой страны, а американская экономика на данный момент – самая сильная в мире.

В соответствии с этим я поручил министру финансов Барру временно приостановить конвертируемость американского доллара, за исключением сумм и обстоятельств, обусловленных интересами финансовой стабильности и с максимальным учетом интересов Соединенных Штатов».[233]

Бреттон-Вудские соглашения были разорваны в клочья. Но к удивлению многих, их «отец» Марринер Экклс[234] воспринял происходящее относительно спокойно. Лишь пожимал плечами, говорил что-то вроде «The economy is fueled by debt» – экономика подпитывается долгом. И кивал в сторону Международного Валютного Фонда, который как раз в сентябре на ежегодном собрании управляющих в Рио-де-Жанейро принял специальный финансовый инструмент SDR, который может стать новыми деньгами, или активом международного валютного резерва[235].

Однако, первое время глобальные идеи Экклса оставались непонятыми. Ведь жители США при отказе от золотого эквивалента пострадали меньше всех, инфляция до них добралась далеко не сразу. Зато зарубежные обладатели тех самых 132 миллиардов долларов потеряли минимум двадцать процентов, более того, в новом, 1969 году золотые слитки начали стоить $50 за унцию. Вот только свободного металла на рынке почти не было, а «Георгии» и «Крюгерранды» прекрасно расходились из учета $80 за унцию[236].

Над мировой экономикой нависла тень кризиса. Психологическая ступенька, которую нужно было одолеть для сохранения доверия к доллару, оказалась слишком высокой, переход в новое состояние – оглушающе внезапным. Но особого выбора у участников глобального рынка не было, по сути все они оказались в заложниках необеспеченной валюты США, и были крайне заинтересованы в ее стабильности.

Против были золотодобывающие страны, прежде всего ЮАР. Кроме того, за процессом наблюдали в Австралии и Канаде, заброшенные золотые прииски которых внезапно стали высокорентабельными предприятиями. Отдельно стояла Франция де Голля, у которой практически не осталось долларовых запасов в отличие от соседей-конкурентов. И лишь в СССР к коммерческим интересам добавилась идеология. С подачи ЦК КПСС в странах третьего мира развернулась широкая информационная программа под простым лозунгом – «не верьте доллару, он дешевеет, требуйте оплату за свои ресурсы в золоте». И надо сказать, это предложение не прошло незамеченным.