Меч космонавта, или Сказ об украденном времени - Александр Тюрин

С тех пор меня никто не пытался обидеть, однако все попытки дать деру с помощью трансквазера заканчивались ничем. Тюрьма представляла из себя катакомбы и каждый раз хрональный канал заводил меня в один из углов этого заколдованного подземелья. Я еще раз убедился, что на Земле хрональные каналы не пролегают так как нам надо. Можно было назвать это магией, можно — бесовщиной, можно — истощением энергии трансквазера. Его интерфейс вскоре перестал реагировать на просьбы и только вежливо намекал, что, дескать, поищите другой более простой и экономичный выход из положения. Простым выходом из положения являлась порка, после чего на свободу с битой задницей. Один зек-колодник с раскосыми глазами, сказывал, что это еще ничего — в Вынь Шэне за любую ерунду преступника скармливают рыжим муравьям или бросают в яму с черными скорпионами. А вот в Орде беглым рабам ломают позвоночник или снимают кусками кожу. В Туркии любят варить «неверных собак» в больших котлах. А вот в Верхней Германии специализируются на медленном поджаривании «ведьм» и «еретиков». Это мне поведал немец-контрабандист по имени Ахмет, человек с большими смоляными усами и в кепке-самолете.

В общем, обошлось без генеральной порки, потому что понадобились гребцы для морского похода вдоль западного побережья Теменского моря. Так я попал на скамью только не подсудимых, а галеры-кадорги. Вместе с другими штрафниками я работал веслом (слава Космическому Ветру к той поре моя мускулатура достаточно окрепла), или же тянул суденышко батрачьим образом. Река Тура довольно быстро закончилась Теменским морем, и после недельного перехода мы вышли в Обский Пролив. Там состоялось решительное сражение с шэньским флотом, во время которого линия теменских кораблей была проломлена громоздкими джонками, наша галера оказалась пробита ядрами с ближней дистанции и оперативно отправилась на дно. Всех кто плыл со мной, проглотил морской змей, который на мой взгляд был все-таки очень длинной и зубастой рыбиной типа мурены.

По счастью я не ознакомился с этими зубами, каждый из которых напоминал кривой меч, меня направлял парящий над водами ворон Саша. А затем подобрали катаи-шэньцы, которые хотели вдоль правого берега Обского Пролива выйти в Северный Океан.

У них после битвы был большой недостаток матросов, поэтому пришлось мне полазать по вантам и походить по гафелям на высоте полста метров от бушующего моря, причем еще в кандалах и при тутошней силе тяжести. Ободряли меня только бодрые лозунги Саши, который устроил себе гнездо в «вороньем гнезде» на топе грот-мачты.

Тем временем, навигационный прибор, вмонтированный в мой зуб мудрости, показал, что я не так уж далеко от места назначения. Ночью я ручным образом всадил шприц-ампулу гипноделика в катайского надсмотрщика и он немного посопротивлявшись, покорился мне. Помог мне украсть и спустить на воду ялик, на котором я проплыл милю, отделяющую джонку от вытянутого в море мыса. Причем я ежесекундно ожидал, что меня волна опрокинет или появится один из белых медведей, которые здесь тянули на размер касатки и охотились на синих китов, а то и кашалотов. (Я однажды видал их битву с борта джонки — это не для слабонервных. Кит взмывает, падает обратно в воду, а в его спину впился и кромсает ее мишка. Кит ныряет и выныривает уже без медведя, но зато его оплел гигантский морской спрут.) Но ничего, обошлось без встречи с крупными зверями, хотя видел я в глубине вод огромные тени, благополучно, хотя и передрейфив, добрался до берега.

Потом был еще стокилометровый марш-бросок по болотистой лесотундре, где все кишело пресноводными коркодилами, гигантскими медузами, живоедками и было полно клейковины — даже более незаметной, чем на Ганимеде. Один раз я таки — вляпался в нее, но Саша вовремя закаркал. Она не успела пустить свои щупалы-волоски в мои нервные центры, поскольку я прижег ее факелом, заодно обжарив полноги.

Когда добрался до нашей базы, меня долго признавать не хотели, особенно группа безопасности в лице ее начальницы К911. Все считали меня за варвара — впрочем и говорок, и запашок, и внешний вид у меня были соответствующие. Они считали, что хоть у меня Анима имеется, все равно я из каких-то резервных нелегалов. Только ментально развитый Саша убедил коллег в обратном. Он, в отличие от меня, еще помнил словосочетания: «пренебрежение человеческим фактором» и «преступная халатность», а также владел приемами пиара. Благодаря ему начальница группы безопасности Мара К911 все же сменила гнев на милость.

БЛОК 8. КАЖДЫЙ — ЛИШНИЙ

Четкий прием. Дуплекс

Сверхсекретная база службы «Алеф» располагалась под поверхностью болота в торфяных слоях. И структуру имела типа звездочка-радиолярия, вернее ее составляли несколько таких радиолярий, нанизанных на общий осевой ствол. В центре одной из «звездочек» находился испытательный блок. Я догадывался, что там испытывают X-структуру, но старался давить эмоции. В горизонтальных и идущих под уклон тоннелях-лучах «звезд» располагались все системы жизнеобеспечения, мониторинга, связи, безопасности и так далее. Здесь же находились жилые отсеки. Концентрически расположенные коридоры соединяли «лучи» по диаметру. Работенка у меня была мелкая техническая, опять по части канализации и вентиляции. Генераторы белковой жрачки тоже лежали на мне, так что приходилось вставать пораньше во имя обеспечения завтракающего персоналами псевдокашами, сотворенными с помощью механохимии из какашек.

Долго капал я начальнице группы безопасности, что выпивать надо не под белково-какашечный пластилин, а под дичь. Наконец, добил коллегу. Разрешено мне было выходить наружу раз в неделю в варварской одежке — которую правда пропитали квазиживым защитным веществом — и охотиться. Коркодилье мясо было ничего на вкус, а особенно народу нравились коркодильи яички — я имею ввиду то, что лежало в кладках на болотных кочках. Но самое главное объедение заключалось в олешках. В выслеживании рогатых животных мне изрядно Саша помогал. Кстати, больших трудов стоило сохранить его при себе. Ворон мужественно выдержал все дезинфекции и все анализы, и наконец получил справку о своей идеальной чистоте.

Спустя пару месяцев мне поручили кое-какую работу в испытательном блоке, где содержалась эта самая X-структура. Довольно странную работенку пришлось выполнять. Я вносил в демонстрационную камеру разные предметы, устанавливал их на штативах или фиксировал в точках зависания гравитационного поля. Переборки помещения имели тьму мелких отверстий, каждое из которых снабжено было сверхпроводящим регистратором магнитных и электрических возмущений, а в пол и подволоку были вмонтированы датчики квантов и частиц. Но доступны мне были только мелкие частности, а общего я понять не мог, хотя вместе с руководителем эксперимента наблюдал за происходящим в камере визуально и с помощью гвизор-мониторов. Причем, меня, как и прочих наблюдателей, отделял от самой рабочей зоны сверхмощный антихрононовый барьер. Надзирающая кибероболочка сообщала на экранах о каких-то трансформациях и конвертациях, но ее кодированный язык был для меня птичьим языком.