Возвращение Варяга - Глеб Дойников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—А почему только бронедивизиону? У нас тут почти полк...
—Да этот полк де факто под вашим командованием уже три недели, как командира у них убило, они и сами себя иначе никак не называют, и даже гимн выучили...
—Какой гимн? — поинтересовался Брусилов.
—Как в атаку пойдем — узнаете. А пока — через пол часа бочки должны быть сгружены, и желательно начать их переноску к той самой высотке. Сразу как ее возьмем, надо дать дым и начинать наступление, теми силами что к тому моменту высадятся. С остальных транспортов пойдут в уже готовый прорыв. Кого вы нам вообще привезли, Алексей Алексеевич?
—На «Петербурге», что сейчас разгружается, три батальон пластунов и тот самый хлорпикрин. На остальных трех судах лейб-гвардейские Измайловский, командир Порецкий Александр Николаевич, и Преображенский, генерал Озеров нас правда покинул в Суэце, здоровье подвело, полки. Но боюсь с полной высадкой будет задержка — «Урал» налетел на мину, затоплено машинное отделение, теперь его буксируют. Так что наверное треть личного состава гвардии сегодня на берег не попадет. Еще есть по дивизиону Крупповских гаубиц, и наших шестидюймовых мортир.
—Если «Урал» мой братик буксирует на «Силаче», то я думаю попадут. Он точно чего-нибудь эдакое выкинет... — задумчиво проговорил Балк, — хотя лично я даже предположить не могу что именно.
В последние пол часа перед началом атаки Балк успел связаться с Рудневым, и организовал на выбранную сопку огневой налет с «Варяга», «Трех Святителей» и «Сисоя». За 10 минут, в довольно небольшой скалистый холм, флотские артиллеристы успели всадили довольно стали, чтобы отправить на дно хорошо забронированный крейсер (типа «Идзумо"). Или плохо бронированный броненосец (типа «Осляби"). Достаточно крупная и совершенно не способная маневрировать сопка, с дистанции менее двадцати кабельтовых, стала для морских артиллеристов отличным полигоном. После трех десятков двенадцати- и сотни шестидюймовых взрывов, на сопке казалось ничего не могло выжить. Да и сама она несколько уменьшилась в размерах. Казалось, что тонны стали и взрывчатки, с каждым новым взрывом, все больше втаптывали некстати оказавшийся на пути русской армии скалистый холм обратно в землю.
Отстрелявшись, «Варяг» выпустил в небо серию красных ракет. По этому сигналу из русских окопов выплеснулись штурмовые группки, понесшиеся вверх по еще дымящемуся склону. Вернее должны были выплеснуться. С переходом в атаку возникла небольшая заминка — солдаты были настолько впечатлены эффективность РУССКОГО же огня, что боялись вылезать из окопов. Когда всего в паре сотен шагов от тебя взрывается снарядик, весом в четыре центнера, очень трудно заставить себя встать, выскочить из уютной ямы окопа, и, самое страшное, побежать ТУДА, где земля только что смешивалась с небом... Даже верный Бурнос, и лихой Ржевский сидели на дне окопа, совершенно не реагируя на команду «Вперед!». Балку, решившему лично руководить как атакой, так и применением «черемухи», пришлось делать то, что сам он всегда считал верхом командирского не профессионализма. С криком, —
—Ребята, запевай! — он выскочил на бруствер, и прогулочным шагом, горланя песню и сбивая палкой колосья травы, пошел в направлении японских позиций, —
Броня крепка, и паровозы быстры,
И наши люди мужеством полны,
Этого выносить Ржевский уже не мог. Он в два прыжка догнал командира и его срывающийся на фальцет голос слился с Балковским. Ему подтягивал совершенно не музыкальный бас Бурноса. Он еще вчера клялся всеми святыми, что «ни один челАвек не потащит этАт пулемет, как бы вы его ни Аблегчали, таварищ Балк, а стрелять с рук с Максима это ж вААбще, где виданА?». Сейчас же он шел, перевесив через плечо перевязь с максимом, с которого Балк снял кожух с водой и остатки станка, превратив его в жутко тяжелое подобие ручного пулемета. Искоса глянув на его громадную фигуру, Балк поразился, насколько он походил на Шварценнегера из «Хищника». Рядом с ним, согнувшись под тяжестью короба с патронной лентой, семенил второй номер.
Стоят в строю, России машинисты,
Своей могучей Родины сыны!
Из окопа вылетали все новые и новые люди, и припев грянул уже хор из нескольких сотен пристыженных глоток. Со стороны японских позиций неуверенно хлопнул первый винтовочный выстрел. Пуля, выпущенная дрожащими руками контуженного до полусмерти солдата, скосила несколько травинок не долетев до густеющей на глазах русской цепи. Ответом стал нестройный залп из полусотни винтовок.
Гремя огнем! Сверкая блеском стали,
Пойдет броньпоезд в яростный поход!
Японский артиллерийский наблюдатель довольно быстро разобрался в ситуации, и над русской цепью вспухли два облака от шрапнельных разрывов. Ну, почти над русской цепью — с первого залпа подобрать правильную установку трубки практически не возможно.
Куда бы нас, приказом не послали,
И Михаил нас лично поведет!
Генерал Брусилов, расслышав слова, с удивлением посмотрел на стоящего рядом Великого князя, и удивился еще больше — тот подпевал, не отрывая от глаз бинокля.
Заводов труд, и труд российских пашен,
Мы защитим, страну свою храня,
Ударной силой орудийных башен,
И быстроходной яростью огня!
«Илья Муромец» расталкивая с колеи мусор дошел места где рельсы были подорваны японскими саперами, и его артиллерия стала пытаться нащупать позиции японских коллег. До Шталькенберга уже дошли новости, что где — то в трюмах пароходов, вместе с гаубицами прибыли еще два боекомплекта к орудиям его бронепоезда, и сейчас он торопился расстрелять остатки снарядов с максимальной пользой. Под колесами первого броневагона уже суетилась ремонтная бригада, восстанавливая путь для будущего броска вперед.
Гремя огнем! Сверкая блеском стали,
Пойдет броньпоезд в яростный поход!
Куда бы нас, приказом не послали,
И Михаил нас лично поведет!
По «Муромцу» практически в упор, с пятисот метров, ударила, замаскированная как раз на такой случай, семидесятипятимиллиметровая пушка, стандартное противоминное орудие, пожертвованное японским флотом с одного из крейсеров. Первый броневагон прошило навылет двумя снарядами. Японцы предвосхитили появление противотанковой артиллерии примерно на два десятка лет. А корабельное трехдюймовое орудие Армстронга вполне солидно смотрелось бы и против танков начала Второй мировой.
Пусть помнит враг, таящийся в засаде,
Мы на чеку, мы за врагом следим!
Чужой земли мы не хотим не пяди,
Но и своей, вершка не отдадим!
Но сегодня у русского бронепоезда было надежное фланговое прикрытие. С моря по позициям морского орудия ударили шестидюймовки «Варяга». До полного подавления японцы успели только продырявить первый бронепаровоз «Муромца», но ни добить поврежденного противника, ни окончательно лишить его подвижности они уже не смогли. «Сисой Великий» и «Три святителя» спокойно, со старческой неторопливостью обкладывали шести- и двенадцатидюймовыми снарядами район вероятного расположения зловредной японской полевой батареи.
Но если враг полезет к нам на сопки,
Он будет бит, повсюду и везде,
Забросят уголь кочегары в топки,
И по полям, по сопкам по воде!
Перейдя на бег русские солдаты ворвались на сопку, и вскоре добежали до японских траншей. Вернее до того места, где эти траншеи когда то имели место быть. Немногие уцелевшие и не потерявшие после обстрела способность соображать японцы, отстреливались до последнего патрона, после чего с криком «банзай» бросались в штыковую. По ожившему было японскому «гочкису», снесшему первой очередью дюжину солдат, отработал Бурнос. Широко расставив ноги и наклонившись для компенсации отдачи вперед, он с рычанием выпустил с рук очередь на пол ленты, навсегда заткнувшую японский пулемет вместе с пулеметчиком.
Гремя огнем! Сверкая блеском стали,
Броневагоны ринутся поход!
Куда бы нас, приказом не послали,
И Михаил нас лично поведет!
Над сопкой взвился русский флаг, первый флаг над первым отбитым у японцев куске русской земли. По этому сигналу команды пластунов потащили к сопке двухсотлитровые бочки с сюрпризами. Не прошло и десяти минут, как первая развороченная бочка покатилась по склону в сторону японцев, оставляя за собой едкий, зловонный дым. Свежий морской ветерок медленно сносил белесую завесу на японские окопы. Попеременно со слезоточивым газом бросали и бочки с обычной дымовой завесой. Через полчаса пелена дыма и газа обещала стать достаточно плотной, чтобы прикрыть выход в атаку гвардейских полков.
