Роман Молодой - Сычев К. В.

Наутро брянский князь Роман с боярином Кручиной и воинами, сопровождавшими телегу с серебром и подарками, прибыл к ханскому дворцу. Стражники, стоявшие у входа, уже знали о предстоявшем визите брянцев и пропустили князя с боярином.

Войдя в приемную залу дворца, князь Роман и боярин Кручина пали на колени и медленно поползли к ханскому трону, на котором, вопреки словам Тютчи, восседал хан Кульпа. Брянский князь поцеловал золотую ступень и застыл в позе покорности, не поднимая головы. За ним «лежал в прахе» боярин Кручина.

– Салям тебе, Ромэнэ! – раздался вдруг скрипучий, как бы старческий, голос хана. – Подними же башку!

– Вагаляйкюм ассалям! – пробормотал, волнуясь, князь Роман, который впервые заговорил в Сарае по-татарски не просто с татарином, а с самим ханом!

Он поднял голову и встретился взглядом с ордынским повелителем. Хан выглядел очень молодо – немногим старше двадцати лет. Он был смуглый, худощавый, с довольно приятным лицом, изящными черными усиками над правильными чувственными губами и темными же пышными бровями над красивыми карими глазами. Молодость и красоту хана подчеркивала богатая шелковая одежда, в которую он был облачен – блестящий головной колпак желтого цвета, желтый же халат, расшитый драконами, и плотные темно-синие штаны, прикрывавшие ноги до самих желтых китайских туфель, сверкавших драгоценными камнями.

– Это хорошо, что ты знаешь наш благородный язык! – улыбнулся Кульпа-хан. – Значит, ты нас уважаешь! Я слышал о тебе, Ромэнэ, от моего знатного человека, – он кивнул головой в сторону стоявшего слева от трона тайного советника Тютчи, – и знаю также, что ты привез сюда весь свой «выход», не правда ли?

– Да, это правда, государь, – ответил, все еще волнуясь, брянский князь. – Я также привез тебе мои скромные подарки…

– Подарки? – пробурчал своим неприятным голосом хан. – А где же они? Эй, Ахмат! – Он хлопнул в ладоши. Из темного угла вышел рослый бритоголовый слуга. – Поди же, Ахмат, – повелел хан, – и принеси мне подарки этого коназа!

Дело не заняло много времени, благо, воины брянского князя стояли у входа во дворец. Вскоре упомянутый Ахмат вошел в приемную залу с большим серебряным подносом в руке. На подносе грудами лежали всевозможные драгоценные украшения и безделушки: ожерелья из жемчуга и серебра, янтаря и золота, серебряные и золотые миниатюрные новгородские шкатулки с дорогими перстнями, несколько серебряных чаш и золотая пластина с большим индийским рубином.

– Какой красивый лал! – весело сказал хан, прицокивая языком и рассматривая драгоценную пластину. – Я доволен твоими подарками, коназ Ромэнэ! Эй, Тютчи! – он поднял руку. – Выдай сегодня же этому доброму коназу ярлык на его улус! Кроме того, я хочу отблагодарить его! Эй, Ахмат! – Все тот же бритоголовый слуга предстал перед ханом. – Беги же, Ахмат, и приведи сюда ту женку-уруску, которая показала себя строптивой! – приказал хан. – Нам надо избавляться от злобных женок!

– Слушаюсь, повелитель!

Пока хан любовался брянскими подарками, князь Роман размышлял. – Наконец-то я сумел выпутаться из царского долга! – радовался он про себя. – Да еще и грамотку на Брянск получил! Что еще нужно для полного счастья?

Вдруг за спиной князя раздался пронзительный крик. – Я не дамся поганому татарину! – вопила по-русски женщина, втаскиваемая в приемную залу двумя здоровенными татарами. – Лучше смерть! Или дрын оторву!

– Тащите же, тащите эту строптивицу, мои верные люди! – весело сказал хан Кульпа, не обращая внимания на крики молодой женщины.

Князь Роман, стоявший на коленях, не выдержал и полуобернулся, стараясь не показать хану спину. Также поступил и боярин Кручина. Они с изумлением смотрели на рыжеволосую девушку, яростно отбивавшуюся от цепко державших ее татар. Ее волосы были всклокочены, простой дешевый татарский халат разорван и красивое молодое тело с белоснежной кожей проглядывало сквозь дыры.

– Ишь, какая злая! – сказал себе князь Роман, отворачиваясь от неприятного зрелища.

– Это – мой подарок, коназ-урус! – рассмеялся хан Кульпа. – Бери ее себе, и сегодня же познай! Но если не познаешь, не получишь ярлык на свой Брэнэ! А может, сделаешь это прямо здесь, на моих глазах?!

Неприятный резкий голос хана вызвал у князя Романа сильное раздражение. Не помня себя, он поднял голову и, глядя прямо в глаза Кульпы-хана, сказал: – Благодарю тебя, славный государь! Однако же мы, русские князья, верой и правдой служим тебе, как и прежним государям! Нам не положено недостойно вести себя и обнажать срамные места прилюдно! Это – не только позор самому князю, но неуважение к государю! Поэтому прости меня, повелитель, но я не могу очернить твое славное имя! Пусть предаются позору только рабы и дураки! Лучше накажи меня, государь, но не делай такого подарка!

Хан с интересом выслушал речь русского князя и, как ни странно, нисколько не рассердился. Рыжеволосая же девица успокоилась и, казалось, внимательно слушала.

– Ладно, Ромэнэ, – молвил хан уже серьезно. – Не надо познавать эту злобную девицу передо мной. Веди ее в свою юрту! Но мой подарок нельзя отвергать! Это – жестокая обида! Ступай же!

Пришлось брянскому князю подчиниться. Кланяясь и пятясь спиной к двери, он вместе с Кручиной Мирковичем вышел из дворца и, оказавшись на улице, с гневом сказал: – Эта девка не нужна мне! Пусть мои люди отведут ее на базар и продадут, как рабыню!

В этот момент татары вывели из дворца строптивую невольницу. На сей раз она не сопротивлялась, не дралась и не кричала.

Услышав слова князя, она тряхнула головой и, блеснув своими большими голубыми глазами, сказала: – Почему ты гонишь меня от себя, княже? Неужели ты не хочешь исполнить приказ того противного хана и познать меня?

– Не хочу! – возмутился князь, не глядя на девушку. – Мне не нужна крамольница, пусть даже русская!

– Я не крамольница, – пробормотала девушка таким голосом, что князь вздрогнул и глянул в ее сторону, – но и не татарская рабыня!

Как только глаза брянского князя встретились с глазами рыжеволосой девушки, он вдруг почувствовал сильное стеснение в груди и тяжесть внизу живота: на него смотрела невероятно притягательная, волшебно красивая, прелестница. – Как же я сразу не заметил такую красоту? – подумал князь, ощущая, что просто тонет в голубизне девичьих глаз. – Назови свое имя? – прохрипел он, едва сохраняя спокойствие.

– Томила, – тихо ответила девушка, чувствуя силу своих чар. – Я не хочу, чтобы ты отверг меня без жалости, как жалкую рабыню, княже…

– Не отвергну, Томилушка, – пробормотал Роман Михайлович, дрожа от волнения. – А теперь садись на эту телегу!