Время перемен - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Детально допросить Рискина возможности не было, потому что я не стал выбивать персональный вагон, а возвращались мы в Москву «на перекладных», но я об этом не переживал. Куда спешить? На Лубянке, в рабочей обстановке, антиквар нам расскажет все. Однако, на всякий случай, по дороге телефонировал в Череповец, чтобы губчека попридержало всех тех, кого «замели» вместе с Рискиным. Вдруг пригодятся?
Покамест я понял две вещи. Первая – осенью двадцатого года в Петрограде планировал побывать (или побывал?) Сидней Рейли. Вторая – у английского шпиона имеется хобби. Что это нам даст, я пока не знаю, но что-нибудь даст, потому что разведчику нельзя иметь увлечения. Пример тому – мой бывший директор библиотеки. Третье – торопиться нам уже некуда. Ежели, Рейли и побывал в Петрограде, то уже скрылся, но высока вероятность, что появится вновь. Но Рейли на территории Советской России – это функционал Артура Артузова, а вот за ее пределами – мой. Ничего, Сидней Георгиевич, отловим мы тебя, никуда не денешься.
А мне надо двигать в Кремль, к товарищу Ленину, но до встречи еще два часа, так что можно зайти куда-нибудь перекусить. Вон, хвалят ресторации на Кузнецком мосту, зайду куда-нибудь, самолично проверю. Еще надо поменять одежду. Хотел пойти к Владимиру Ильичу во френче, с орденами, но если заходить в ресторан, то лучше всего переодеться в костюм, чтобы не привлекать внимание.
Кузнецкий мост выглядел похуже, нежели в мое время, но гораздо опрятнее, нежели полгода назад, когда я здесь был в последний раз, – снег собран в аккуратные, хотя и грязные сугробы, и нет надобности протаптывать тропки. Нэп-то еще только-только вошел в силу, а тут уже открылись и магазинчики, и ресторанчики. Оперативно, однако. Вот в этом доме, на первом этаже, в будущем расположится «Букинист», в который я иногда заглядывал, а нынче тут висит вывеска, зазывающая в ресторан «Европейский». Что ж, глянем.
Забавно, что персонал обряжен в русские косоворотки и жилетки, а в меню наличествовал суп Харчо. Да-да, названия яств обозначались с большой буквы. Посему, я выбрал Харчо, Антре-кот и Оливье, а запивать полагалось Морсом. Что ж, Грузия расположена на перепутье Европы и Азии, равно как и родина морса.
В ожидании заказа я, как мой коллега из анекдотов «раскинул мозгами», прикидывая – а что Владимиру Аксенову положено знать о деятельности Сиднея Георгиевича Рейли, одесского еврея Георгия Розенблюма, ставшего английским шпионом? И, вообще, с каких-таких рыжиков Владимир Иванович заинтересовался Рейли и почему он так уверенно опознал его в Бергмане? И впрямь, об англичанине «одесского» разлива мне ни Артузов, ни другие товарищи не говорили. Или все-таки говорили? Вполне возможно, что это имя звучало в сцепке с именем Савинкова, его приятеля. Нет, не упомню. И фамилия Бергман, под которой Рейли удирал из России, не упоминалась. Стало быть, что мне могло быть известно? Допустим, «заговор послов», о котором писали и в «Правде», и в «Известиях», упирая на главенствующую роль английского посланника Локкарта, а также на активное участие господина Рейли. В газетах же писали, что Локкарт был выслан из страны, а Рейли заочно приговорен к высшей мере наказания. Пожалуй, этого мне достаточно, чтобы. увидев книгу с экслибрисом, «сделать стойку».
Раздумывая, я умял салат оливье, даже не почувствовав вкуса, а официант немедленно принес суп-харчо. Нет, надо отвлечься и есть не торопясь, вдумчиво. Кстати, суп неплох, хотя каких-то специй в нем и недоставало.
Зал ресторана потихонечку заполнялся, и за мой столик подсадили мужчину и женщину, лет тридцати. Мне показалось, что это супружеская пара с изрядным стажем семейной жизни, потому что мужчина даже не озаботился отодвинуть стул и помочь женщине сесть, а она приняла это как должное. Напротив, сама заботливо осмотрела стул своего партнера, провела рукой в перчатке по сиденью – не испачкано ли? Супруг (если это действительно супруг?) даже не помог жене снять шубку, но она, привычно стряхнула свои меха на соседний стул, заботливо уложив сверху зимнее пальто супруга и его шапку.
Женщина – вполне себе симпатичная, с круглым лицом, пухлыми губами, одетая по последнему писку моды – в узкое платье, на голове шляпка. Очень интересные серьги – в виде крупных золотых мух. Мужчина – усатый, в круглых очках, чисто выбрит, в хорошем, хотя и не новом костюме в полоску. Муж, судя по внешним признакам, относился к семитскому типу. Кажется, женщина тоже.
Я, тем временем, доел харчо и принялся за антрекот.
Мужчина принялся изучать меню, а женщина, усевшись рядом со мной, развлекалась тем, что рассматривала не то меня, не то мой костюм, и, как мне показалось, даже принюхивалась. Чего это она? Интересно, чем здесь может пахнуть, кроме запахов кухни? От меня? Невольно я тоже начал принюхиваться.
Но неожиданно, женщина пригнулась ко мне и понюхала рукав моего пиджака, а потом закатила глаза к небу.
– Ces parfums viennent de France? – услышал я вопрос и чуть было не ляпнул в ответ: «Oui, Madame», что выдало бы, что я и на самом-то деле приехал из Франции. А ведь интересная постановка вопроса. Интересуется – не из Франции ли духи? Нет бы спросить: «Это французские духи?»
Я старательно похлопал глазами, делая вид, что я и слов-то таких не знаю, прикидывая, откуда на моем костюме взялся запах духов? Не иначе, Наталья Андреевна решила слегка «надушить», а больше некому.
– Молодой человек, ваши духи определенно из Франции, – с убеждением сказала женщина.
– Кися, возможно, молодому человеку неприятны твои вопросы? – хмыкнул мужчина, отрывая взгляд от меню, в котором он что-то искал, хотя перечень блюд умещался на одной странице.
– Ося, а что неприятного в моем вопросе? – пожала плечами женщина. – Элегантный молодой человек, мужественный, в красивом французском костюме.
От этих обращений так и повеяло незабвенным Остапом Сулейманом. «Киса и Ося здесь были!»
– А почему костюм французский, а не английский? – небрежно поинтересовался я.
– Мне доводилось бывать в Париже. Люди со вкусом, вроде вас, покупают одежду именно там. В Берлине, или Лондоне – я там тоже бывала, шьют другую одежду. Она неплохая, не спорю, но в ней меньше вкуса
