Выбор варианта - Полина Ром

До начала зимы я съездила в город еще несколько раз. Проезд, как и обещал рава Нув, в этом году для меня был бесплатный и я пользовалась без зазрения совести.

Часть денег за инструменты мне вернули. Пила перешла в собственность самуса, за это мне были обеспечены дрова на всю жизнь. Как пояснил рава Нув:

-- Ты, рава Лейна, пойми. Не за железо платим, оно, хоть и хорошее, и дорогое, но рано или поздно сломается. Не вечное оно… За науку платим. Теперь мы и сами такое заказать сможем, пользоваться сейчас будут по очереди, попробуют, кому как к рукам инструмент придется. А там, глядишь, кто-то и для себя закажет. Ежели твоя затея с гончаром оправдается – ведь жизнь-то в поселке изменится. Парень-то глины смотрел, доволен остался. Сейчас печь ему выроют, начнем стропила и балки укреплять и печи класть. Ведь в тепле зиму-то проведем! А то некоторые домой только ночевать ходят, что там в холоде и темноте сидеть? Так и живут всю зиму в общинном доме. И к весне все слабые да квелые, болеют много. Детишки, случается часто и не доживают.

А ежели в домах, как в городе тепло станет – это ведь очень большое дело! Я ведь тебя слушаю, как ты в доме собираешься делать и что менять – много интересного. Так-то – я. Кто никогда из поселка дальше торгов не уезжал – им изменения странными кажутся. Непривычными. А как ты дом свой закончишь – так люди и пойдут смотреть. Оценят, привыкнут, глядишь – и себе такое захотят.

Слушая его неторопливые размышления я понимала, почему появилась приставка «рава» перед его именем. В других странах не он один был, а вот тянулся к лучшему, да не с дуру, а неторопливо, сперва опробовав как лучше – только он один. Сам тянулся, и людей за собой вел.

К первым заморозкам мне уже делали новую крышу. Печь, как и обещал рава Нув мне сложили первой и до зимы успели еще больше десятка сделать. Даже выделилась бригада самых умелых печников. Трубы теперь было класть легче. Отвес, который я сделала с помощью нитки и «куриного бога» – отвесом, а главное-то, чтобы внутри труба глаже была, чтобы сажа не оседала на выступы, да не загорелась потом. И кто-то из мужчин догадался делать трубу вокруг короткого гладкого бревна. Две трети обкладывали камнем, выдергивали и давали просохнуть. И уже по этим стенкам равнялись, подсвечивая периодически с низу горящей веткой. Класть печь было хлопотно, но мысль о том, что зимой в доме будет тепло очень грела.

Переехали несколько семей солдат, окончивших службу. У меня появились близкие соседи.

Я многому научилась за это время. А самое странное – у меня очень изменилась система ценностей. В этой жизни не важны были чины и деньги, здесь больше ценилось умение что-то делать, честность и порядочность, помощь друг другу… Я чувствовала, как меняюсь я сама, как меняется отношение самуса ко мне. Я перестала быть чужачкой, которую пожалели и взяли. Когда я приезжала из города, на столе меня всегда ждала теплая и свежая еда. Обо мне заботились. Я стала своей.

Нельзя сказать, что для меня эти перемены прошли легко. Мне, по-прежнему, очень на хватало бытовых удобств. Тех самых, что есть в каждой городской квартире – теплого туалета и проточной воды, микроволновки и стиральной машины. Вещей, которые так прочно вошли в наш быт, что исчезновение их казалось мне сперва чуть ли не концом света…

Да, я не смогу собрать стиральную машинку. Никогда не смогу. Но я больше не терла в ледяной воде тряпки и не сжигала руки щелочным раствором. Я сделала удобный каменный постамент недалеко от родника и просто кипятила одежду в щелочи. А чтобы не убиваться с полосканием – отвела ручей, новой лопатой выкопала небольшую ямку-озерцо на пути воды, плотно утоптала ее глиной, сверху – слой крупного чистого песка и поверх -- выложила дно голышами, так ровно, как смогла. И снова пустила ручей по старому руслу. Получилось что-то вроде широкого плоского таза с проточной водой. Достаточно было кинуть туда одежду или постельное белье, вываренное в котле, и несколько раз потыкать в него палкой. Оно прекрасно выполаскивалось.

Привозные доски для пола, так же, как и лаги, обожгли на костре до легкой черноты и промыли. Огонь выделил красивый древесный рисунок. Дерево обсохло и его пропитали маслом со всех сторон. И только потом, на подготовленные камушки уложили лаги, а сверху – половую доску. Пол вышел необыкновенно красивым, даже по меркам моего бывшего мира он смотрелся роскошно!

Доски мне помогал выбирать сам рава Нув, все были сухие, так что пол не поведет. Сложенный по-старому и надежному принципу шип-паз, он прямо грел мне душу. Из таких же досок сделали потолок. Да, к сожалению, высота комнаты получилась очень маленькая. Не более, чем два-десять, или два-двадцать… Но это были уже детали.

В моем доме стоял запах трав, которые я сушила в углу, теплый запах хлеба, который я научилась готовить на закваске, отмытые стол и скамья только делали дом уютнее. Самая большая и сумасшедшая роскошь, которую я себе позволила – стекло. Эти два куска стекла везли в ящике, пересыпанные опилками. Стоили они целое состояние и были толще и мутнее, чем привычные нам. Но все это не критично.

Сделать распашное окно у меня не получилось. Да и ладно. Проем увеличили и в новые деревянные рамы, так же обработанные для сохранности дерева маслом, аккуратно вставили стекла. Все щели я лично промазала глиной. А чтобы она не крошилась, я разрезала на полосы сантиметра по четыре кусок ткани, сильно намылила его привозным мылом и приклеила вокруг стекла. Так заделывала окна дома моя мама, еще тогда, когда у нас не было стеклопакетов.

Достаточно широкая кровать с чистым бельем. Толстый матрас набит травой и оческами шерсти, а подушку я купила в городе, настоящую пуховую. Одну себе, вторую, в подарок – Гарле. Только сейчас я понимала, как много сделала для меня эта, в сущности -- чужая мне женщина. Как терпеливо она обучала меня языку и уходу за скотиной. Как рассказывала про растения и водила по грибы. Учила солить, сушить, хранить. Разделывать рыбу и заготавливать овощи в зиму.