Наследники (СИ) - Павлова Александра Юрьевна

Слезы никак не желали останавливаться. Воздух душил изнутри, голова раскалывалась на части, а Анна все не могла успокоиться. Слышала, как в дверь покоев отца случались друзья, как Найтири пыталась поговорить с ней. Ни до чего и ни до кого не было дела. А после ее оставили. В глубокой тишине она осталась на время, слезы наконец высохли. Бессилие наполняло ее отвратным вкусом горечи и страха. Отчаяние вгоняло в панику

Резко стало не хватать воздуха, Анна начала чаще дышать, перед глазами все закружилось, воздуха была так мало. И стрелой она вылетела из покоев отца, задыхаясь от чего-то странного. Промчалась по коридорам пустого замка, где лишь стража не спала. В каком-то полубреду выскочила из дворца на крыльцо в сад, где только и смогла сделать первый глубокий вдох, будто не могла до этого. Будто стены сдавили легкие, и воздух отказывался поступать в легкие. Как пьяная, шатаясь, Анна спустилась с крыльца, расстегивая пару пуговиц на рубашке, обливаясь потом и пытаясь надышаться. Но лишь пара вздохов, и снова ее что-то душит. Она останавливается посреди сада, дыша часто-часто, в какой-то панике и непонимания оглядываясь по сторонам, не понимая, что же с ней происходит. Что так рвется наружу, что мешает ей делать вдохи. А через миг приходит догадка.

Боль. Она так сильна. Так безнадежна. Накрывает с головой, затмевая все прочее — страх, отчаяние, бессилие. Пришел ее черед.

И вместе с диким криком этой боли, который разорвал тишину сада, всего дворца, Анна падает на колени. Слезы, казалось бы, уже высохли, но снова бегут по щеках. Руки безвольно опускаются вдоль тела, и, задрав лицо вверх, она просто кричит. Небывалой волной мощи ее охватывает пламя стихии, выходя из-под контроля, словно огнем выталкивая из нее эту боль. А Анна словно не видит этого. Закрыла глаза, оборвался крик, и она просто горит в своей стихии, что наяву пылает вокруг нее, причиняя дикую боль: не от огня, нет — на части рвется душа.

Огонь стихии осветил весь сад, замок очнулся ото сна, когда тишину разорвал крик принцессы. В непонимании выглядывали придворные, что жили при дворце. Все ведьмочки повскакивали со своих мест, идя на отблески света из сада. Одни с непониманием и шоком, другие со страхом и ужасом, а третьи с тоской смотрели, как горит принцесса в пламени, что было олицетворением ее страданий. Хитана стояла на крыльце, и не могла сдержать слез, глядя на Анну, сжимая в бессилии кулаки. А позади нее, не мигая, на подругу смотрел Лео.

Как бы он сейчас желал ей помочь, как хотел бы разделить с Анной все ее страдания! От чистого сердца желал, ведь сколько раз это делала она?! Протягивала ему руку помощи, как морально, так и буквально, когда они впервые столкнулись в Академии, и он едва не сбил ее с ног. Как учила его заклинанию равновесия, чтобы он не спотыкался на каждом шагу. Как заступилась за него перед императором Алиманом, когда тот в своей привычной манере взялся унижать его. Анна стала ему первым настоящим другом. Так же как и для рыськи. Так же как станет им еще для многих, кто пожелает быть с ней рядом, кто оценит чистоту ее души и сердца, прелесть ее нрава и характера.

В какой-то прострации Лео смотрел на Анну впереди, краем уха слыша, как всхлипывает Хитана. Как-то рассеяно увидел придворных, высыпавших в сад в своих ночных халатах, не веря в то, что видели их глаза. Отстраненно заметил причитания придворного мага, который восхищенно смотрел на юную магичку, за версту оценивая ее силу и дар, способности. Ни для кого больше не было секретом, кто такая Анна, и как с ней связаны все те, кто пришел ей на помощь, на многие вещи теперь открылись глаза. Все недосказанности и загадки получили свой ответ.

Рассеянно Лео обошел всех любопытных на крыльце, возвращаясь внутрь. Навстречу спешили все новые нетерпеливые и бестактные лица, желая своими глазами увидеть настоящее волшебство. Как шакалы слетались на пир, и где-то глубоко в подсознании Лео уже предполагал, какие завтра вспыхнут новые сплетни об Анне. Как начнут предполагать самые безумные варианты истоков сил девушки. Как снова начнут обсуждать ее связь с демонами, которая наверняка и была причиной ее дара. Но все это было далекими мыслями. Куда более насущными были те, кто закрались в подсознание уже давно, но о которых не хотелось думать, которых хотелось избежать.

Пустой в этот час коридор к гостевым комнатам, где они втроем расположились, был тих и даже глух. Ни души, ни шороха. Лишь тихие медленные шаги полукровки, который задумчиво смотрел на слегка вытянутые вперед руки. По предплечьям зашевелились татуировки, когда он призвал на помощь силу джина. Глаза заволокло белой пеленой, что нисколько не мешало ему видеть, но со стороны смотрелось почти ужасно. Невесело хмыкнул, вспомнив, как впервые отец показал ему этот фокус, как он был испуган за него, боялся, что тот ослеп. И как после пару лет выжидал, что вот и он научится так же делать. А потом вдруг понял, что не хочет учиться, что не хочет быть таким, каким был его отец. Скрывал это долго, а потом все пошло под откос. Испортились отношения, начались ссоры и скандалы. Все сложнее становилось находиться дома с каждым приходящим днем. С облегчением юный принц вздохнул, когда отец отправил его в Академию. И пусть не туда, куда желало сердце, пусть было сложно, но он покинул неуютный дом, где смотрели на него со смесью жалости и разочарования. В Академии не смотрели по другому, и Лео подумалось, что именно взгляд отца больше всего угнетал. А возможно сыграла свою роль привычка.

После событий на кладбище, приняв силу джина, Лео невольно добился уважения от тех, кто прежде презирал его слабость. На него посмотрели иначе, оценив наследие отца, которое уже сейчас было великим, и которое станет еще больше, стоит лишь подучиться им владеть и управлять. Но уже не было до этого дела, потому что использовать это по назначению он отказался наотрез. И все же как сильно мнение людей зависит от страха перед кем-либо и от его возможностей. У Лео сразу появилось несколько новых знакомых, впрочем, углублять с ними общение он не собирался — от них за версту несло лицемерием, подобострастием и желанием поиметь с него выгоду. Появилась масса желающих завязать с ним дружбу. И даже девушки начали смотреть на парня иначе. Еще бы — к его милоте и обаянию прибавилась брутальная красота и сила, как же здесь устоять. Но все это больше раздражало, поскольку он прекрасно понимал истоки такого интереса от окружающих. Да и времени на новые знакомства у него не было — Бастард удружил ему не слабо, заставив учиться за двоих. Но он был прав — Лео нужно уметь владеть своей силой, и освоить все ее возможности. Прежде в приоритете были его друзья, ради которых собственно он и сдался на милость силе. Теперь же…теперь была еще одна причина, по которой стоит сказать Хасину «спасибо».

Лео зашел в свою комнату и сел на кровать, все еще продолжая рассматривать оживающие узоры на руках от запястий до самых плеч. С возрастом, с ростом силы эти живые татуировки покроют почти все его тело, будут меняться, складываясь в руны чар, защиты или еще что-нибудь. Его сила будет работать на него. Джины были представителями редкой расы. Почти все обитали на территориях Темных Земель, где больше всего нуждались в их силе и возможностях. Хорошо было то, что сила не нуждалась в чистоте крови, и за последнее время рождаемость его вида увеличилась — его мать способствовала этому: ее супруг нуждался с помощи. Потому и пришел к Лео после его обращения, даже не смотря на то, что не горел желанием после последней с ним ссоры. Но долг для короля Этея был превыше всего: долг перед страной, своими людьми, перед всем миром, на страже которого стоял его род и страна. Сила его сына могла однажды превзойти его собственную — это было понятно уже сейчас. И возможно однажды Лео сможет стать еще одним магом, которому удастся научиться снимать столь сложные проклятия, как проклятие крови, что было наложено на род Анны. Но такими знаниями не овладеть за мгновение, не хватит выученного заклинания или его голой силы. Здесь нужно время, опыт, особые умения, которых у него не было. И это в очередной раз заставляло чувствовать досаду и раздражение. А еще смирение. Он знал, что ему нужно делать. Знал и не желал. Но должен был и готов пойти на это.