В объятии Зверя. Том 2 - Зена Тирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рейван чувствовал всколыхнувшийся среди воинов страх по тому, как нехотя они передвигались, готовясь к новой сече. Воины знали, что могут умереть — и, скорее всего, умрут. Но выбора не было — отступать было нельзя. Позади стояли их дома, где жёны нянчили младенцев.
— Ублюдки! — выкрикнул кто-то из риссов в сторону кзоргов, чтобы придать себе храбрости.
— Сукины дети! Евнухи! — посыпался град ругательств. Рисские воины застучали мечами по щитам.
Кзорги не отвечали на оскорбления, не показывали эмоций и вызывали этим глубинный ужас. Рейван со скрежетом в сердце вглядывался в шлемы врагов, пытаясь углядеть тот, что был с золотым волчьим оскалом. Он искал Циндера. Мысли о встрече с ним в бою вызывали у Рейвана леденящий страх. Но он не увидел гегемона и вновь развеселился, играя пальцами на рукояти меча. Он решил оставить для этого боя длинный меч. Когда карабкаешься вверх, нужно оружие, которым можешь дотянуться далеко.
— Кзорги такие же слепые и медлительные, как ты? — прыснул Эрвульф, стоявший справа.
— Я самый сильный здесь! — оскалился в улыбке Рейван, пытаясь взглядом выразить Эрвульфу благодарность за то, что он защитил его от смертельного удара.
— Тогда мы разобьём их! — рассмеялся воин. — Наш вождь самый сильный! — воскликнул он.
Рейван ещё раз попытался выцепить взглядом Циндера за кзоргскими щитами, но вновь не увидел его.
— Сейчас вы умрёте! — выкрикнул Рейван, желая удержать в себе неистовое веселье битвы, но понял, что оно беспощадно развеялось на морозном ветру. Впереди ждала тяжёлая мучительная работа.
— За нашу землю! За наших детей! — прокричал Рейван, предаваясь мыслям об Ингрид, остававшейся на холме.
Воины отозвались могучим рёвом, сомкнули щиты и двинулись вперёд. Гром войны сотряс землю.
Ингрид увидела, как центр рисского войска там, где наступал Рейван, продвинулся вперёд. Ван Колбьорн напряжённо теребил узду, и каждый воин из отряда, оставленного на холме, отчаянно желал быть на поле боя вместе со всеми.
Взор Ингрид различил слева, на краю поля, Дэрона и Маррей. Они жались к земле у края оврага. Арнульф и лежащая на снегу старая жрица были чуть поодаль. Бой громыхал совсем рядом с ними.
«Неважно, кого он теперь любит! — подумала Ингрид. — Я не могу стоять и смотреть, как они гибнут!»
— Нужно помочь им, привести сюда! Пошли воинов! — воскликнула Ингрид, умоляюще поглядев на вана Колбьорна.
— Я этого не могу! — развёл руками ван.
— Приказываю, Колбьорн! Их растопчут!
— Ты уже не вождь, Ингрид! Я не могу выдвинуть людей. Погляди, что творится справа!
Ингрид повернула голову и увидела, как воины в чёрной чешуйчатой броне проредили рисский строй. Риссы отступали под их натиском.
На холм взобрался всадник.
— Ван Харальд убит! — задыхаясь, сказал он. — Ван Эйрик принял командование правым крылом…
— И отступает! — прервал его Колбьорн. — Ещё немного, и набулы зайдут Эйнару в тыл! В атаку! — скомандовал он своим воинам. — Поддержать правое крыло!
Воины подняли щиты и устремились вниз с холма. Ингрид вновь бросила взгляд в сторону того оврага, где в последний раз видела любимого. Но на том месте уже лежали мёртвые тела рисских и набульских воинов, а сражение сместилось к центру. Ни Дэрона, ни Маррей, ни Арнульфа видно не было.
Ингрид натянула поводья и двинула коня к оврагу.
* * *
По приказу вождя, которого он не мог подвести, Лютый бросился к Владычицам. Корда была уже мертва. Рот её, наполненный кровью, скривился в предсмертной муке. Глаза были закрыты. Копьё пробило грудь, раздробив рёбра, и вонзилось в лёгкое.
«Вряд ли она долго мучилась», — подумал Лютый и с хрустом и хлюпом вынул копьё.
Маррей сморщилась и закрыла лицо руками. Она не сдерживала слёз, рыдала в голос от творившегося вокруг ужаса. Арнульф навис над ними, согнувшимися на снегу, и заслонил щитом.
— Маррей, тише, — сказал Лютый, пытаясь её приободрить. — Я уведу тебя отсюда.
Владычица отёрла глаза испачканными в крови руками, и лицо её раскрасилось бурыми пятнами. Она пригнулась ниже к земле и обернулась в сторону рисского воинства. Когда Маррей отыскала глазами Рейвана, брови и губы её задрожали то ли от страха за него, то ли от ужаса происходящего — Лютый не понял.
Воевода осмотрелся и увидел на краю поля овраг. Там можно было бы укрыться. Лютый поднял на руки мёртвое тело Владычицы Корды и двинулся прочь.
— Маррей, идём! Быстрее! — выкрикнул он. — Арнульф, прикрой!
Конь отказывался ступать в глубокий снег, лежавший на склоне оврага, и Ингрид пришлось двигаться по самой верхней части кручи. Лощина оказалась низкой, поросшей скрюченными деревьями и размашистыми кустами, словно непроходимой паутиной. На дне, между замёрзших валунов, протекал тёмный ручей. Никаких следов не было видно.
Совсем рядом доносились звуки битвы, но стоило спуститься чуть за кромку поля, к оврагу, как грохот затихал. Ветер невидимой силой носился по склону, и возникало чувство, что на многие поприща вокруг нет ни единого человека.
Ингрид выискивала следы на нетронутом снегу, как вдруг сверху на неё вылетел чёрный всадник. В его руке было копьё. Ингрид вмиг пригнулась к лошадиной шее, разворачивая коня так, чтобы прикрыться его крупом от разящего удара.
Нацеленное в седока копьё вошло в лошадиный бок. Конь под Ингрид заржал от боли, подпрыгнул и повалился на снежный склон. Ингрид упала вместе с ним и услышала, как под весом коня хрустнула её нога. Но боли не было.
Ингрид выхватила из ножен меч и, направив его на врага, попыталась высвободиться из стремян. Нога оказалась намертво придавленной тяжёлым крупом, и Ингрид ощутила себя зверем, попавшим в капкан.
Чёрный всадник спешился, победно усмехнулся и ударом сапога выбил из руки Ингрид клинок. Она зарычала, завопила. Если бы у неё были когти, то расцарапала бы врага. Но когтей не было. Беременный живот заныл от удара о землю. Младенец внутри неистово затрепыхался, и на глаза Ингрид накатили слёзы от беспомощности.
Набульский воин ходил вокруг, рассматривая богатые доспехи Ингрид, а потом сорвал с неё шлем. Он удивился, узрев женщину, но тут же воссиял, поняв, кто она такая.
* * *
Под ногами риссов лежали трупы, оставшиеся от предыдущей сечи. Воины спотыкались, переступая через них. Сапоги тонули
